Наемник мехвоин и монахиня КомСтара — Сцена 48

[General Bison]

Сцена 48 — Сломленные Женщины-Воительницы

Местное время 00:45:02

В комнате снова воцаряется тишина. Смех затихает. Кто-то открывает бутылку сливового вина. Эми и Хана незаметно уходят. Катя сидит, ссутулившись, и угрюмо помешивает остатки своего напитка. Мазен наклоняется к ней, шепчет что-то на ухо и кормит её фруктами со своей тарелки — жест одновременно нежный и властный.

Алина наклоняется к Виктору и говорит тихо, чтобы их не услышали.

— Gott im Himmel, Виктор. Эти двое — просто... нечто. Я думала, это просто лесбийский театр. Кто вообще додумался нанять весь этот чёртов цирк?

Виктор не смотрит на неё, а жуёт очередную баранью отбивную и добавляет ребро к горе рёберных костей на своей тарелке. Его голос звучит тихо, всё тем же низким заговорщическим тоном.

— Не позволяй алкоголю и макияжу ввести тебя в заблуждение. Они не клоуны. Они — обломки.

— Ты держишь у себя свободного стрелка. Как сказал Фриц, ты ничего не делаешь просто так. Почему? — возражает Алина. В её голосе слышится скорее интеллектуальное любопытство, чем страх.

— Мазен когда-то была кем-то. Служила лейтенантом в каком-то полку Маршевого ополчения . Пираты совершили набег на их базу, на какую-то планету под названием Кохаген (Cohagen), пустынную соляную равнину, и федераты облажались. Не буду утомлять тебя тактическими подробностями. Её и её отряд пожертвовали, как пешками, ради спасения основных сил. Она попала в плен к пиратам.

— Что они с ней сделали? — в ужасе шепчет Алина.

— Посмотри на шрамы у неё на запястьях. Это тебе кое о чём скажет.

— Ты имеешь в виду...?

Виктор оставляет на тарелке недоеденную отбивную и смотрит на неё с выражением бесконечной усталости. Его тон меняется с академического на грубый, как у пехотного сержанта. — Мне что, нужно всё разжевать? Ладно! Её, конечно же, изнасиловали и пытали! Она была их сучкой восемь месяцев и, судя по всему, так хорошо сосала члены, что высосала мозги из главаря пиратов, потому что так хорошо играла роль покорной пленницы, что они поверили её рассказам, и во время следующего набега на Кохаген пираты попали в засаду, устроенную наёмным полком Урук Хай, названным в честь троллей из той книги о чёрных кольцах, о которой мы говорили ранее.

— Ходят слухи, что Мазен сравняла счёты со своим бывшим командиром, после того как он выпрыгнул из своего сбитого «Меха». Мазен получила медаль, «Бронзовое Солнце» , или что-то в этом роде, и «Острок» (Ostroc) пиратского главаря — это тяжёлый «Мех». На мой взгляд, не самый лучший, поэтому они были так щедры.

Алина, ахнув от ужаса и поморщившись от грубости, теперь проглотила и это: — Это… Неважно, но если она героиня…

— Так сказано в официальном отчёте, — отрезает Виктор, возвращаясь к Сент-Айвзскому английскому оттенком русского акцента. — Я считаю, что всё это чушь собачья и прикрытие Мазен просто «пнули вверх». Многие, кто носит медали, не заслуживают их. Многие, кто заслуживает медали, их не носят. Мёртвые герои не рассказывают сказок. Выжившие в катастрофах — неудобные свидетели. Они дали ей медаль и «Мех», чтобы она заткнулась, — говорит Виктор, с сарказмом в голосе.

— Тогда зачем она ушла, если получила то, чего хотела? Это ведь то, чего хотите вы, «Воины в Мехах», верно? Более крупный «Мех», звание, медали, эффектная форма, — перечисляет Алина.

— Верно. Но ей этого было мало, потому что она была одержима личной местью пиратам, и у неё «ужасы».

— В чём дело?

— Врачи в белых халатах называют это «посттравматическим стрессовым синдромом», солдаты — «боевой усталостью» . Она свихнулась. Кошмары, озноб, дрожь, пьянство и вспышки агрессии или похоти. Больше, чем обычно для солдата.

— Ты хочешь сказать, что она сумасшедшая? Не похоже... — спрашивает Алина, неуверенно глядя на Мазен.

— Уволена со службы как психологически непригодная. Ей нельзя разрешать прикасаться к огнестрельному оружию или аптечке, не говоря уже о «Мехе», — Виктор фыркает.

— Но она же офицер, она должна хорошо справляться со своей работой, иначе почему она служит под твоим началом? — недоумённо спрашивает Алина, а затем уточняет: — Ты не предвзято к ней относишься из-за того, что она давионка?

— Я бы не стал её нанимать, если бы она была врагом, напавшим на мою родину. Но она из какой-то задницы на границе Периферии и воевала только с пиратами. На самом деле это ещё одна причина, по которой она мне не нравится: она не фронтовик. — Затем он переходит на немецкий для Алины: — kein Kämpfer. Она не ветеран фронта, сражавшийся против армий Домов, — объясняет Виктор. Затем он добавляет более мягким тоном, похлопывая её по руке:

— Видишь ли, Алина. Сражаться с пиратами — это благородно. Мы защищаем людей, спасаем жизни, иногда освобождаем пленников, а иногда убиваем паразитов, отбросов человечества, таких как те двое ублюдков, чьи нейрошлемы красуются на нашей полке с трофеями. Всё это хорошо, но в этом нет ни славы, ни престижа, и, как я предупреждал своих «Воинов в Мехах», это не настоящая война, а всего лишь полицейские операции.

— Я понимаю, что она не так хороша в своём деле, как тебе хотелось бы. И у неё неприятный характер, я согласна. Поэтому ты против неё, это личное?

— Я просто сыт ею по горло и раздражён тем, что мой подлый адвокат продал мне бракованный товар (damaged goods). Да, теперь это немного личное, признаю, но в основном по профессиональным причинам. Она — фальшивая монета, как сказали бы лиранцы.

— С чего ты так уверен? Я не наивная девчонка, я понимаю, как всё устроено при дворе Штайнеров и в армии, и я знаю, что медали иногда раздают как конфеты, потому что медали дешёвые. Но «Мехи» стоят дорого. Если Дэвион подарил ей тяжёлый «Мех», это что-то значит, верно? По крайней мере, такова твоя логика, — рассуждает Алина.

Виктор вздыхает: — Ты отчасти права. Хорошо. Я дам тебе свою профессиональную оценку как командира. Видишь ли, женщин-«Воинов в Мехах» не так много, как и в целом, профессия воина — мужская. У нас здесь есть два редких исключения, Аман и Катя, они Дракониды, но когда в семье нет наследников мужского пола, иногда служат дочери, чтобы сохранить «Меха» в семье. Такова суровая реальность. «Воины в Мехах» — не дворяне. Они — каста воинов, и мы должны заслуживать свою привилегию в каждом поколении, сражаясь и рискуя своим «Мехом» и своим статусом в каждой битве. Это мужская работа — обеспечивать семью, а если дойдёт до этого, то и умереть. Иногда нет другого выбора, кроме как заставить дочь надеть нейрошлем. Хотя я считаю это жестоким. Это единственное, что женщины могут делать так же хорошо, как и мужчины: быть «Воинами в Мехах» или пилотами, служить на космических кораблях или во вспомогательных войсках. Женщины, которые добровольно вступают в ряды вооружённых сил, — редкость. Они делают это, потому что в гражданской жизни у них мало возможностей, а ещё они могут быть амбициозными карьеристками, как Ишани.

Ишани, молча слушавшая разговор, вмешивается:

— Вы говорите так, будто это что-то плохое, Командир, — самодовольно улыбается она.

Виктор усмехается и чокается с ней бокалом, а затем продолжает объяснение:

— Послушайте меня. Я служил в пехоте и в коммандос. Там, конечно, не было женщин. Когда я стал «Воином в Механоиде», я встречал очень мало женщин в тех полках, где служил. В «Мустангах Хансена» их было мало, а в «Кавалерии МакКаррона» — чуть больше. Думаю, в среднем в роте было около двух женщин. Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к женщинам в бою, а тем более к тому, что одна из них отдаёт приказы. Кроме того, я поздно подключился к этому «делу о боевых роботах».

Ишани серьёзно кивает: — Я понимаю, к чему ты клонишь.

— Как ты выразилась, я «выполз из зловонной грязи отсталого мира, полного невежественных язычников, которых, конечно же, звали Калидаса»! — самокритично шутит Виктор. Ишани смеётся в ответ. Алина хихикает.

— Я снова отвлекаюсь. Просто хотел сказать, что, когда я встречаю женщину-воина, я по умолчанию предполагаю, что она компетентна, потому что я служил в ветеранских и элитных подразделениях, где планка высока.

Ишани кладёт вилку и нож на тарелку, аккуратно вытирает рот, складывает руки и с притворным сочувствием заявляет на безупречном английском:

— Что я могу сказать, мой уважаемый Командир? Боюсь, вам следует умерить свои нереалистичные завышенные ожидания в отношении качества и моральных качеств солдат, находящихся под вашим командованием. Осмелюсь предположить, что вам следует придерживаться тех же низких стандартов, что и в личной жизни. Хотя, на мой взгляд, жениться на простой секретарше из КомСтара ниже вашего достоинства.

Потрясённая дерзкой выходкой Ишани, Алина заливается смехом, краснеет и начинает задыхаться, снова привлекая внимание Висконти к своей вздымающейся груди. Остальные прерывают свои разговоры, чтобы посмотреть на них, а затем возвращаются к своим беседам.

— Не впутывай Алину, — говорит Виктор, всё ещё смеясь. Алина отмахивается, тяжело дыша и вытирая слёзы: — Нет, всё в порядке. А ты сказал своему телохранителю, что у меня под языком кинжал!

Когда смех стихает, Виктор продолжает:

— Так что нет, моя дорогая Алина. Я не против лейтенанта Мазен, потому что она женщина, или дьявол с Дэвиона, или даже сумасшедшая стерва. Все это можно было бы простить, если бы она была хорошим офицером и солдатом. Проблема в том, что она не оправдывает свою репутацию. Конечно, она одержала три победы и занимает десятое место в списке по тоннажу, в то время как половина пилотов не одержала ни одной. Кстати, это нормально: всегда есть меньшинство пилотов, которые одерживают все победы, в то время как остальные являются лишь носителями знамён (spear carriers). Если бы каждый пилот сбил хотя бы один вражеский «Мех», мы бы всегда побеждали.

Я ценю усилия, правда, но для пилота тяжёлого «Меха» результаты не впечатляют. Из трёх её целей одним был «Урбанмех» (Urbanmech) — самый медленный «Мех» и сидячая утка, просто ходячий дот с пушкой; «Чарджер» (Charger) — тяжёлый разведывательный «Мех» без оружия, то есть просто мишень; и «Тандерболт» (Thunderbolt) — это серьёзный противник, но она только нанесла завершающий удар (coup de grace) удачным выстрелом. Тем не менее, ей засчитали эту победу, хотя я даже не просматривал отчёт, а просто подписал документы. И никаких подбитых танков, в отличие от других.

— Значит, она не так хороша в уничтожении «Мехов», как ты, но она офицер, а значит, должна знать своё дело: отдавать приказы и делать всё, что положено офицерам. А то, что она заманила пиратов в засаду, говорит о её хитрости, вот почему её наградили медалью и «Мехом», верно? — всё ещё сомневаясь, спрашивает Алина.

— Вот только её история — фабрикация в пропагандистских целях. Она пустышка. Мошенница. Самозванка! — он безуспешно пытается говорить тише. Алина в тревоге бросает взгляд на противоположный конец стола, но парочка слишком пьяна и погружена в себя, чтобы что-то заметить.

— Виктор! Как ты можешь так говорить? Это серьёзные обвинения, и тебе нужны доказательства, — спрашивает Алина, понизив голос и призывая его говорить тише.

— Ты говоришь как преступник. Все они визжат: «У вас нет доказательств!» — когда на них давят, — презрительно отвечает Виктор. Затем он продолжает: — Отсутствие доказательств — само по себе доказательство. Да ладно тебе, Алина, подумай о её истории, ты же умная, ты можешь заметить дыры в сюжете, в которые можно проехать на Десантный корабл! Я могу поверить, что её держали в живых восемь месяцев, потому что она выполняла техническую работу. Но соблазнить главарю пиратов? Она не такая уж и красивая. Я бы поверил, если бы она была похожа на Ишани. Или даже на Катю. Но она и близко не похожа. А такое бывает только в головидах. Пираты — это пираты, но они не дураки, потому что дураки не задерживаются в этой профессии, а они были достаточно умны, чтобы застать федералов врасплох, когда те в первый раз напали на базу Мазен. И вообще, подумай. Что такого мог сказать им лейтенант, чего они ещё не знали? А что бы она ни знала, через восемь месяцев её знания устарели.

Виктор продолжает безжалостно разбирать историю, размахивая костью от бараньей отбивной, как рапирой:

— Как мог простой лейтенант настолько хорошо знать расположение всех оборонительных сооружений, чтобы повести их в засаду? А тех, кто уничтожил пиратов, были наёмники, тот полк троллей, Уруки, а не отряд Мазен. Так что я ясно вижу, что произошло. Пираты обнаглели после лёгкой победы, решив, что знают своего противника, снова атаковали Кохаген и не учли прибытие полка наёмников с тяжёлыми «Мехами». Наёмники уничтожили пиратов, а заслуга в этом принадлежит регулярным войскам Федерации. Поскольку Мазен была спасена, а её бывший командир погиб в бою, что избавило военных от необходимости проводить расследование и предстать перед военным трибуналом, они сделали из Мазен героиню, чтобы заткнуть ей рот и скрыть свою ошибку. Типичная уловка Дэвиона. Это не имеет никакого смысла для здравомыслящего человека, но, полагаю, их пропаганда рассчитана на необразованные массы.

Затем он делает паузу и говорит более мягким, доверительным тоном:

— И я должен признать, что подобные махинации происходят повсюду. Я видел это своими глазами в Лиге Свободных Миров (Free Worlds League) и, признаюсь, извлекал из этого выгоду. Герой, у которого я взял своего первого «Меха», «Требушет» (Trebuchet), когда он умер, тоже был мошенником, и именно из-за этого его убили. Но это уже другая история.

Алина и Ишани в изумлении молчат. Затем Алина снова говорит, и в её голосе слышится уважение:

— Виктор, кажется, ты многому научился из этих детективных романов. Ты прямо как Эркюль Холмс. Как Мазен оказалась здесь? Федеративные Солнца далеко, — спрашивает Алина.

— Не больше, чем там, откуда я родом. Или Атанас. Пути Блейка непостижимы, сестра, — произносит Виктор тоном священника.

— Хватит шутить про КомСтар, Виктор, ты же знаешь, что я сотрудница бизнес-подразделения КомСтара, а не монахиня из Благословенного Ордена, — усмехается Алина.

— Алина, тебе идёт этот монашеский наряд, который служанки превратили в свадебное платье.

— Лесть тебе далеко зайдёт, Виктор, но я хочу, чтобы ты не отклонялся от темы. Расскажи мне историю Мазен. Ту часть, где она рассказывает, как попала сюда.

— Нет ярости сильнее, чем у отвергнутой женщины. Ходят слухи, что она метнула нож в центр эмблемы Федеративных Солнц, когда покидала казармы полка. Затем она дезертировала и на год присоединилась к «Горцам Эмбермарля» (Ambermarle Highlanders) в пространстве Капеллы, неизменно выполняя поставленные задачи, но нанося чрезмерный сопутствующий ущерб.

— Ты говоришь так, будто это что-то плохое, — насмехается Алина. — Не думаю, что у тебя с этим возникнут проблемы.

— Мы не одинаковые. Я наносил удары по военным объектам. Иногда убивал мирных жителей, да, но это война. И я не убивал своих людей. Что касается Мазен, то полковник Эмбермарл предложил ей присоединиться к Бронетанковой пехоте Девона (Devon's Armored Infantry). Они герои или военные преступники, в зависимости от того, по какую сторону границы ты находишься, «где она будет чувствовать себя как дома, совершая зверства». В отместку Мазен разбила роскошный аэрокар полковника и уехала на Галатею (Galatea)… и ты уже слышала от неё историю о том, как Манцио, наш адвокат, обманом заставил её подписать контракт. Я всё ещё злюсь на Манцио за то, что он притащил эту девку, но… У нас есть то, что есть.

Долгое молчание. Алина задумчиво теребит кольцо с бриллиантом. Затем она бросает взгляд в конец стола и снова смотрит на Виктора, прежде чем спросить:

— А Катя? Что у неё с историей?

Виктор меняет позу, упирается локтями в стол и наклоняется ближе. Его голос становится ровным, лишённым каких-либо красок и эмоций, как в боевом донесении. Он просто перечисляет факты.

— Это печально. Она из престижной и богатой семьи «Воинов в Мехах» из Расальхаге (Rasalhague). Поскольку они русские, Курита (Kuritas) считают их более лояльными, чем коренных шведов. У них не было наследников мужского пола, поэтому Катю готовили к этой роли. Тяжёлый «Мех». Высокие оценки в академии. Послушная дочь Дракона. Влюбилась в какого-то обаятельного негодяя, у которого был только лёгкий «Мех» и куча долгов. Они обручились, чтобы пожениться после двухлетней службы, несмотря на возражения её родителей. Она попросила, чтобы её направили в тот же полк, чтобы они могли быть вместе после свадьбы. Она прибыла на планету, где они должны были служить, на месяц раньше запланированной свадьбы, потому что её Десантный корабль ускорили в пути. Она пришла к нему в казарму, чтобы сделать сюрприз, и застала его с любовницей. Она выхватила пистолет и разрядила всю обойму (fired a full magazine). Она убила жениха, а может, и другую женщину, я не хочу знать. Я не против того, чтобы она убила мужчину, но не против того, чтобы она убила другую девушку, которая этого не заслужила.

— Тогда зачем вы её наняли, если ваша мораль, какой бы гибкой она ни была, этому препятствует?

— Потому что я не знал, что она тогда натворила. И в отличие от Мазен, она мне действительно нравится. Не смотри на меня так. Я имею в виду, что она полезна. Она отлично стреляет из УОЧ (PPC, Partical Projector Cannon). На её счету четыре убийства «Мехов» и более двухсот тонн. Она занимает пятое место в списке побед батальона после Соловьева, меня, Висконти и Шлоссера, — говорит Виктор, указывая на каждого по очереди.

— Понятно. Так что же произошло… после преступления?

— А потом пришла в себя, осознала, что натворила, и хладнокровно (ice cold) сбежала с места преступления и с планеты.

— Как? Не так-то просто сбежать с планеты, если у тебя нет документов.

— Она устроила отвлекающий манёвр. Забрала у своего парня пропуск и нейрошлем, его документы, деньги и угнала его «Меха», «Пантеру» (Panther), лёгкую модель, оставив свою, тяжёлую, позади.

— Но «Мех» стоит очень дорого, много миллионов. И я знаю, что пилоты тяжёлых «Мехов» — это элита по сравнению с пилотами лёгких «Мехов». Ты уже говорил о том, что Артур должен сидеть выше. Зачем ей это делать?

— Элементарно, дорогая Алина. «Воины в Мехах» никогда не путешествуют без своих «Мехов». Полиция увидела труп, изрешечённый пулями, опросила свидетелей и пришла к очевидному выводу: преступление на почве страсти. Затем они сделали то, что делают все полицейские: отправились на её поиски, обыскали её дом. Нашли машину, одежду, нетронутый банковский счёт и «Мех» Кати всё ещё в ангаре. Потом они подумали: «Она никуда не улетела, должно быть, она ушла в лес и совершила самоубийство». Они искали труп, и никто не заметил, что «Пантера» её жениха пропала. Она просто прошла через контроль в космопорту с паспортом своего парня. Потому что ни один пограничник Драконис не остановит «Воина в Мехах», тем более женщину, да ещё и симпатичную, если у него нет соответствующего приказа. Они просто пропустили паспорт через сканер, не проверив его.

— Это хладнокровно. Но она совсем не похожа на психопатку.

— Потому что это не так. Я имею в виду, что Мазен, очевидно, на грани отключения реактора, но Катя кажется нормальной, даже весёлой, верно? Клоуном. Но говорят, что именно внутренняя трагедия делает клоунов великими. У неё тоже есть свои «ужасы», чувство вины гложет её изнутри, она любила того мужчину и не может с этим смириться, поэтому она шутит и ничего не воспринимает всерьёз… а когда она больше не может шутить, она пьёт и плачет.

Алина слегка откидывается назад, осознавая всю серьёзность ситуации. — Scheiße. А я-то думала, что они просто неблагополучные лесбиянки-пьяницы.

— Так и есть. Но дело не только в этом, — Виктор наконец поворачивается к ней и смотрит прямо в глаза. Его взгляд затуманен, но он смотрит прямо.

— Катя несёт это бремя вины, она терпит его, становясь для Мазен «плаксой» … и «боксёрской грушей». Такое часто случается в лесбийских парах: одна из них насильница, а другая — «половая тряпка». Но здесь всё иначе и даже хуже: Катя считает, что боль, которую причиняет ей Мазен, — это справедливый обмен. Кровь за кровь. Молчание за молчание. Она думает, что это искупление. Мазен рада, что у неё есть кто-то, на ком можно выместить свои «ужасы». Жертвы насилия часто сами становились насильниками.

— Это не любовь, — сухо заявила Алина.

— Нет. Но для некоторых это самое близкое, что у них есть. Я держу их не потому, что они меня развлекают. Я держу их, потому что точно знаю, что происходит, когда таких людей выгоняют. Они становятся дикими. Или находят кого-то похуже. Иногда мне хочется задушить своего адвоката его модным шёлковым галстуком за то, что он притащил эту сучку Мазен. Но если я её отпущу, она сбежит на Периферию, присоединится к какой-нибудь пиратской банде и… Мне хватило одной резни на Периферии. Они тоже люди, — лицо Виктора становится решительным. — Лейтенант Мазен останется с Чёрными Всадниками, пока её не убьют, надеюсь, это скоро произойдёт, или пока ей не станет лучше, что сомнительно. Что бы ни случилось, я несу за неё ответственность, пока не найду замену.

Алина оборачивается, чтобы посмотреть на двух женщин, между которыми явно чувствуется напряжённая, неспокойная связь.

— Ты сказал, когда представлял их: самка — самая опасная особь этого вида.

Виктор медленно кивает. — Я не поэтизировал ситуацию.

Он смотрит в дальний конец стола. — Иногда мне кажется, что они держатся рядом со мной, потому что признают, кто я такой. Человек, который изо всех сил старается не вспоминать о том, на что он способен.

— А ты помнишь? — мягко спрашивает Алина.

Виктор тихо отвечает: — Только во сне. Или когда кто-то прикасается к тому, что принадлежит мне.

Между ними повисает безмолвная, напряжённая пауза. Не то чтобы привязанность, не то чтобы страх. Что-то более зрелое. Что-то более жёсткое.