Наемник мехвоин и монахиня КомСтара — Сцена 46

[General Bison]

Сцена 46 – Религиозные Откровения

Местное время: 00:30:53

Виктор снова заговаривает:

— Вы все говорите, что я выступаю только на лекциях, но Атанас только что провёл одну по подсказке Алины… ты плохо на неё влияешь! — он шутливо ругает Алину.

Все хихикают.

Алина закатывает глаза. — Ну, я подумала, что раз вы все такие умные и разбираетесь в технических вещах, то вам захочется похвастаться своими знаниями. Раздаются смешки и одобрительные возгласы: «Она права, знаете ли».

— Но если ты простишь мне моё любопытство, Ишани, то, раз уж ты упомянула бога-слона, ты...? — с любопытством спрашивает Алина.

— Язычник, идолопоклонник? — перебивает Ишани, явно раздражённый. — Вечно один и тот же глупый вопрос. Конечно, нет, только крестьяне из низших каст в захолустных мирах вроде той дыры Калидасы (Kalidasa), откуда выполз Виктор, верят в это дерьмо. Индуистские религиозные фестивали — это просто для туристов.

— Прости, но я думала... — извиняется Алина, краснея.

— Большинство индийцев — христиане, дорогая. Или, как в случае с Лираном, они поклоняются золотому тельцу , как и все остальные, — с самоироничной улыбкой говорит Ишани. — Мне следовало стать протестанткой.

— Я понимаю, к чему ты клонишь. Это не пошло бы на пользу твоей карьере, Ишани.

— Потому что я женщина и принадлежу к неправильной расе, я знаю, — покорно говорит Ишани.

— Это тоже, — серьёзно кивает Шлоссер, а затем уточняет: — но, как учил его отец Фрица или как заметил Виктор, когда Артур подавал документы в академию, всё дело в классовой принадлежности, деньгах, связях и политике, в случае с Артуром. Чтобы добиться успеха, нужно быть настоящим немцем. Вот почему я получил медали, но так и не поднялся выше звания сержанта, — заканчивает Шлоссер с грустью.

— Как сказал Мерфи, один известный терранский философ: «Каждый достигает своего уровня некомпетентности», — подшучивает Виктор.

— Заткнись, Виктор, — раздражённо отвечает сержант.

— Ты не «настоящий» немец? Я думала, ты немец из Донегола, как Фриц или я, потому что ты говоришь на ирландском английском, но это не наш акцент, а твой немецкий акцент больше похож на акцент уроженцев Кирхбаха. Откуда ты, Себастьян? — с любопытством спрашивает Алина. Висконти тихо возражает, что он не немец.

— У тебя хороший слух, Meitli. Я не из Донегола и только наполовину немец. Мой отец был родом из Эгля (Aigle), что на границе с Домом Марик, а мать была ирландкой с планеты Фианна (Fianna) на острове Скай (Skye).

— Это объясняет твой акцент. Ты говоришь как деревенщина из шуток про Керримана, Vati, — насмехается Висконти. Алина хихикает.

— Oi! Sure lookit! — добродушно отвечает Шлоссер.

— Я не заметил, вы все для меня на одно лицо, даже ты, Алина, — поддразнивает Виктор.

— Лучше, чем твой немецкий, Виктор, — невозмутимо отвечает Алина. — Не перебивай. Скажи мне, Себастьян, а немецкая половина?

— Мой отец был швейцарцем. Один из моих предков служил в Швейцарской гвардии Папы Римского (Papal Swiss Guard) и погиб в бою во время переворота Амариса (Amaris coup), когда Гестапо Гринхейвена штурмовало Ватикан. Но Виктор говорит, что Амарис был не таким уж плохим парнем, — он многозначительно смотрит на Виктора.

— …Я не знал, Себастьян. Ты никогда не говорил, — тихо, почти со стыдом, произносит Виктор.

— Старые семейные истории, до которых никому нет дела, — пожимает плечами Шлоссер.

— Ты только что сказал мне, что твои предки служили в терранской королевской армии, — Виктор извиняется. — Ты никогда не говорил нам, что ты швейцарец. Теперь всё встало на свои места: фамилия, слесарь, и то, что ты даже больше немец, чем пруссак!

Все усмехаются. «Это старый добрый Шлоссер, ничего не скажешь. Пунктуальный и точный», — бормочет Артур.

— Но я не понимаю, ты же хороший солдат, герой, ты служил в гвардейском полку. Почему ты не офицер? — спрашивает Алина.

— Потому что я католик. А Штайнеры и их сторонники — немецкие протестанты. Им приходится делить власть с ирландскими католиками из Донегола, потому что у них есть деньги, и с шотландскими кальвинистами из Скайя, потому что у них есть заводы «Мех», — Висконти и Артур кивают в знак согласия. Шлоссер продолжает:

— Но чтобы продвинуться в армии и администрации, нужно быть правильным немцем. Либо ты Junker с приставкой «фон» в фамилии, либо ты богат и можешь купить офицерское звание «Социальный генерал» (Social General). Одних заслуг недостаточно, чтобы добиться успеха в лиранских войсках, — устало заключает Шлоссер.

— Не стоит слишком доверять ему. Алина, он не офицер, потому что может делать только что-то одно, и делает он это очень хорошо, надо признать. И он вполовину меньше пьян, чем Артур, за всю неделю, — безжалостно подшучивает Виктор.

— Oi!

Алина хихикает. По столу прокатываются смешки и понимающие кивки. Затем Алина снова обращается к Ишани:

— Итак, Ишани, я не закончила свой вопрос. Как ты мне сказала, индийцы больше не верят в старые религии.

— Насколько мне известно, в Содружестве (Commonwealth) таких нет. Если не считать этих чудаков-сикхов, которые всё ещё здесь, с их тюрбанами, ножами и гребнями, но это же культ, — надменно отвечает Ишани, а затем, задумавшись, добавляет: — Или они мусульмане, как Мазен.

— Эй, я сказал, что читал Коран, а не то, что я верю в это дерьмо! — громко отвечает Мазен, явно пьяный.

— Мазен! Богохульство запрещено. Извинись перед Аманом, — строго вмешивается Виктор.

— Прости, Аман, — с раскаянием в голосе говорит Мазен. — Я лишь из любопытства прочитал несколько отрывков из Корана. Честно говоря, я тоже считаю, что «Незавершённая книга» (Unfinished Book) полна бреда, прости, Виктор.

— Ах, эта давионская ересь, эта вопиющая попытка создать государственную религию, я с тобой согласен. В бытность свою диверсантом (saboteur) я получил некоторое удовлетворение, заложив бомбу в одном из их так называемых храмов, — говорит Виктор с мрачной улыбкой.

Повисает гробовая тишина, все в ужасе смотрят на Виктора.

— О, теперь я понимаю, почему у нас есть «Фонд защиты от военных преступлений», — Катя нарушает молчание невозмутимой шуткой. Никто не смеётся.

— Виктор, это очередная твоя шутка, да? Если так, то это очень дурной тон, — неуверенно ругается Алина.

— Почему ты так на меня смотришь? Это была законная цель. Военные похороны офицера, которого мы убили двумя днями ранее. Им пришлось заказать ещё дюжину гробов, — усмехается Виктор, довольный воспоминаниями.

Алексей снова смеётся своим низким хриплым смехом, искренне забавляясь. За этим следует коллективный вздох облегчения и нервный смех. Мазен на мгновение хмурится, затем пожимает плечами, хватает банку Кати и делает ещё один глоток пива. Алина смотрит на Виктора с непонятным выражением лица, а затем качает головой.

— Прости, Виктор. Я снова тебя осуждаю, но после того, что ты мне рассказал... — она замолкает.

— ничего. Это было давно. Аман, ты доволен моими извинениями?

— Тебе не о чем беспокоиться, Виктор, спасибо. Я знаю, что ты не любишь мусульман... — Виктор открывает рот, чтобы возразить, но Аман поднимает руку, останавливая его. — На самом деле я тоже не верю во всё это дерьмо.

Теперь все оборачиваются и удивлённо смотрят на Аман, как будто у неё выросли рога.

— Да, я знаю, о чём ты думаешь. Я всего лишь «воин в мехах», потому что у моего отца не было наследников мужского пола, и он не хотел, чтобы его «Мех» достался его двоюродному брату, которого он презирал. Он надеялся, что я переведусь из Легионов Аркаба куда-нибудь ещё. Я только притворяюсь мусульманкой по привычке, это обратная taqiyya. Я уже не знаю, во что верить, — она опускает взгляд.

— Ну и ну! Вы только посмотрите! — восклицает Виктор, хлопая ладонью по столу, и все оборачиваются к нему.

— Мы вместе уже два года, а тут внезапно понимаем, как мало знаем друг о друге. Это ночь откровений. Должно быть, дело в выпивке. Или в Алине, ты плохо на меня влияешь! — он озорно ухмыляется.

Прежде чем Алина успевает возразить, Алексей громко говорит: — КомСтар она ведьма!

Громкий смех. Припев: «Сожги её! Сожги её!» Алина краснеет и закрывает лицо руками, задыхаясь от смеха.