Путы Альянса

[Tomoboshi]

Всем спасибо за живое обсуждение, вас очень интересно читать! ^___^
А мы, тем временем, продолжаем.

Космопорт Августина, плацдарм ОГ Штайнера
Черноземье
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
17 октября, 16:30
6+6

По бетонным плитам мела песчаная поземка. Взметенные ветром потоки песка были такими плотными, как кисель. С сухим шелестом они обнимали сапоги и покрывали одежду тонким слоем сухой мелкой песчаной пудры. Выглядело это так, будто сама природа пытается заглушить траурный цвет комбинезона, превратив его из черного в грязно-серый.
Командир звезды Маржан из 1-го ударно-гренадерского кластера брезгливо отряхнула плечи. Форма от этого чище не стала. “Как же мне надоел пустынный климат!" – Мысленно вздохнула она. –"Ведь на этом Черноземье, или как там называется этот шарик, есть и горы, и леса. Но нет. Приходится сидеть всегда в какой-нибудь пыльной дыре. Благословенная Внутренняя сфера, утраченный рай.... Вот еще. С самого Кровопускания сплошные песок и пыль!"
“Воину не дано выбирать, где сражаться.” – напомнила она себе. Воину-волку тем более не пристало жаловаться. Стая всегда бежит на звуки битвы. Она сотрясает небеса многоголосым дружным воем, и сжимает хватку на горле врага, в какой бы дыре тот не прятался. Так не все ли равно, куда забрасывает ее судьба? На Дэвине пыльная буря была такой сильной, что начисто обдирала покрытие с ферроалюминиевой брони на крыльях, когда мы атаковали через грозовой фронт. На Туакроссе, где пала Черная Вдова, столбы поднятой с поверхности наэлектризованной пыли глушили радарный сигнал. Из-за помех омни-истребители Волков и Соколов не могли обнаружить друг-друга до самого последнего момента. Воздушные бои превращались в ожесточенные перестрелки почти в упор, когда целые звезды АКИ устраивали смертоносную карусель практически на пятачке, в считанных кубических километрах. На Вотане дым и пепел от горящего города поднимались вверх, оседая на крыльях и фонаре. Эта сажа смешивалась с водяным конденсатом и стекала крупными черными каплями… тяжелыми слезами горечи и бессилия, в день гибели величайшего из Волков. Маржан вздохнула, по привычке приложив кулак к груди. "Я ничего не забыла. Мои ханы, я помню ваш завет и буду защищать Внутреннюю Сферу до последнего вздоха. И продолжу мстить".
На этой забытой богами планетке шла война. Худо-бедно затормозив наступление Нефритовых Соколов на свои приграничные миры, лиранцы наконец-то сподобились нанести контрудар. Как и следовало ожидать, они переоценили собственные силы и безнадежно завязли в самом начале кампании. Лиранцы и не подумали согласовать свои наступательные планы с маркграфом, или хотя бы поставить его в известность о готовящемся контрнаступлении – не хотели делится славой. Но стоило завязнуть, как их генерал Штайнер тут же стала требовать содействия от войск Арк-Ройяльского Защитного Кордона. Заносчивые глупцы. Впрочем, хан Келл пожелал удовлетворить просьбу своего кузена, и Волки повиновались. Возможность схватиться со старыми обидчиками подгоняла воинов 1-го Волчьего ударно-гренадерского кластера лучше любых формальных приказов.
Волки в Изгнании провели высадку в полной боевой готовности, прикрыв свои немногочисленные дропшипы четырьмя полнокровными бинариями АКИ. Восемь десятков омниистребителей надежно перекрыли небо сетью патрулей, так что ни один Сокол так и не рискнул подняться на перехват. Маржан командовала звездой из кокпита "Суллы", который носил прозвище "косички". Она любила разнообразие, но все ее машины получали женские прозвища. “Сулла” получил свое имя за раздвоенный V-образный киль.
Сегодняшний вылет так и закончился ничем. Дропшипы волчьих гренадеров благополучно сели на краю захваченного лиранцами космопорта, пока патрулирующие АКИ выжигали запасы топлива в попытках найти хоть какого-то противника. Но тщетно – чертовы соколишки несколько раз атаковали развернутые в округе наземные войска лиранцев, но сразу же отворачивали, завидев на горизонте истребители Волков. А какой вернорожденный удовлетворится парой залпов на предельных дистанциях?
“И снова не судьба. Кажется, дальше командира звезды я и не продвинусь. И родовое имя мне тоже не заслужить". Мысли нагоняли тоску. Немного утешало лишь то, что после посадки все пилоты получили выходной на день для акклиматизации. Пилоты звезды Маржан решили сделать это простейшим способом, и устроились отдыхать по койкам. Но она сама, загруженная тяжелыми мыслями о своей неудачной карьере, просто не могла уснуть. И решила акклиматизироваться путем выезда с базы и распития спиртных напитков.
Волки расставили свои дропшипы в кольцо радиусом примерно в километр. Внутри периметра нужно было развернуть полноценную базу для запуска и обслуживания АКИ. Сейчас здесь гремели механизмы и суетились техи, занятые разгрузкой запасов и ремонтного оборудования. Вдоль внешнего периметра кольца стояли посты из элементалов. Из уважения к союзникам, они были без бронекостюмов и не носили оружия – по крайней мере, на виду. Охранник у импровизированного КПП даже не думал преграждать путь старшему офицеру, и лишь молча вскинул руку к виску для приветствия. Маржан салютовала в ответ и покинула базу.
Ей сразу же повезло. Неподалеку от края летного поля стоял легкий колесный внедорожник, выкрашенный в цвет хаки. Капот был открыт, в обнаженных недрах двигателя копался старик, одетый в лиранскую полевую форму. Маржан снова отвесила себе порцию мысленных оплеух. "Опомнись. Ты уже навсегда в Сфере, а здесь иные порядки. Это ты – старуха по клановским меркам. Это твои двадцать шесть – старость. А для вольнорожденного сфероида сорок или около того – расцвет сил. Научись уже понимать тех, кого поклялась защищать!"
Маржан быстрым шагом двинулась к автомобилю. Мужчина долго не замечал ее приближения. Все его внимание поглощали манипуляции с примитивной двигательной установкой, сжигавшей ископаемое топливо в нескольких цилиндрических камерах. На этом познания Маржан в ДВС заканчивались, так что она даже не могла сказать наверняка, занят ли старик… мужчина!.. ремонтом, или просто проводит рутинный осмотр. А вот знаки различия союзных войск она изучила более основательно.
– Капрал!
Мужчина удивленно поднял голову из-под капота и обернулся. Увидев, кто стоит перед ним, он выпрямился и принял некое подобие стойки "смирно".
– Да, фрау… – по-английски он говорил с заметным акцентом и довольно медленно. Сфероид запнулся на несколько секунд, изучая ее нашивки, но потом все же вспомнил нужный ответ. – Командир звезды?
– Мне необходим транспорт до ближайшего разрешенного места, оборудованного для продажи и распития алкоголя. Бар, понимаете? – Маржан чуть было не поднесла сомкнутую ладонь ко рту для демонстрации, что хочет пить, но вовремя сдержалась. – Как там они называются в вашей культуре… кнайпа? Бройхаус?
Капрал-лиранец продолжал взирать на нее с равнодушным спокойствием. По правде говоря, он был достаточно высок и вполне крепок физически, хотя безжалостному к признакам физического старения вернорожденному воину было трудно это признать. Неосознанно Маржан замечала все: пожелтевшую тонкую кожу на суставах пальцев, морщины на лбу и висках, облысевший лоб, пока ещё редкие, но проблески седины…
В свою очередь, капрал разглядывал ее – более сдержанно, но с не меньшим любопытством. Стоящая перед женщина была низкорослой – явно ниже пяти футов, но сложенной вполне пропорционально и даже соблазнительно, если не считать несколько увеличенной головы. Кожа ее была смуглой, почти желтоватой. Она смотрела с прищуром, но даже так ее каре-зеленые глаза выглядели огромными. Кланерша не была красавицей, но ее вполне можно было бы назвать миловидной, если бы не когда-то сломанный и неровно сросшийся нос и длинный шрам от лезвия, пересекавший лоб над левой бровью.
Капрал спохватился и кивнул, приложив ради соблюдения субординации ладонь к виску.
– Как не понять. Вам бар нужен. Можно и в бар, если желаете.
– Желаю, – Маржан закивала с таким видом, будто ее собеседник был обезьяной, проявившей необычную понятливость. – Транспорт и водителя. Как много форм мне предстоит заполнить для этого?
– Да какие там формы, фрау штернфюрер, – произнеся ее звание на немецкий манер, капрал развернулся и захлопнул капот. – Прошу садится. Минуту, баллоны проверю и поедем.
Поездку Маржан почти не запомнила. Капрал вел машину со знанием дела, лихо объезжая оставшиеся от мехов выбоины в дорожном покрытии. Кланнерша задумчиво и мрачно уставилась в лобовое стекло, не делая никаких попыток завязать разговор. К ее удивлению, старикан-вольняга (очередная мысленная затрещина) оказался достаточно умен, чтобы хранить молчание. Он не выглядел испуганным, раздраженным или заинтригованным, совсем наоборт – сидел себе на водительском месте и крутил баранку с таким безразличным видом, будто подвозил клановских офицеров по десять раз на дню.
Хандра все никак не проходила. Маржан не испытывала никакого воодушевления по поводу предстоящей кампании. Она давно не была новичком, и уже успела повоевать. Первый выстрел, первая пролитая кровь, первое убийство – такие вещи радуют молодежь. В свои двадцать шесть она опасно подходила к порогу, за которым на вернорожденного без родового имени начинают поглядывать искоса. Предстоящая война, скорее всего, будет для нее последним шансом проявить себя.
Неприятно осознавать, что твоя карьера почти закончена. Маржан очень хотелось утопить эти мысли в вине. Конечно, можно было бы напиться и на базе, но тогда половина ее пилотов наверняка попытается втереться к захмелевшему командиру в доверие, а вторая половина начнет втихую размышлять по углам, не пошла ли она в разнос. Оставалось искать приключений в каком-нибудь гражданском баре. А еще там можно будет посмотреть на обычных вольняг, простых уроженцев Сферы. На тот народ, который ее клан поклялся защищать. Хотелось бы думать, что не напрасно.
Машина остановилась около одноэтажного здания на отшибе деревни. Стены были сложены из желтого камня, а над главным входом сверкала вывеска с покачивающимся стаканом, ясно сигнализируя о том, что ждет страждущих путников внутри. Капрал заглушил мотор и развернулся к Маржан:
– Вот вполне приличное место, фрау штернфюрер. С вашего разрешения, я закончу свои дела в окрестностях. Когда решите возвращаться, можете вызвать меня по комму. Кстати, звать меня капрал Отто Бломер, 373-е донегальское... авиакрыло. – Добавил он со значением, словно принадлежность к летной части каким-то образом возвышала его.
Маржан слушала его в пол-уха, просто отмечая полезную информацию. Она кивнула ради приличия, выбралась из машины и толкнула деревянную входную дверь. Бармен вначале уставился на нее ошарашенным взглядом, но потом взял себя в руки и принял заказ. Получив бутылку крепкого местного алкоголя, волчица устроилась за свободным столиком в дальнем углу. Она пила, стараясь не замечать злобных взглядов из-под сведенных бровей, которыми ее одаривали некоторые местные завсегдатаи.
Когда стакан наполнялся во второй раз, на крышку стола упала тень. Девушка подняла глаза вверх и увидела здоровяка в засаленной клетчатой рубахе, с покрасневшим от гнева лицом.
– А это еще что за уродина сидит? Опять к нам кланы лезут, мать их так? Уматывай отсюда к херам, а не то я тебе подмогну!
В подтверждении своих слов верзила смахнул со стола ее наполовину наполненный стакан. Стекляшка со звоном разбилась о стену, оставив мокрое пятно, окруженное пятнами брызг. Прежде чем осколки успели свалиться на пол, Маржан уже выскочила из-за стола, поднимая руки в защитную стойку. Блок она поставила по привычке, но он не понадобился. Ошеломленный таким проворством здоровяк не успел среагировать, и лишь ошеломленно таращился, подарив волчице целых полсекунды. Мужик был медлителен и явно успел надраться, так что не успел атаковать.
Маржан воспользовалась такой форой на полную катушку. Ее кулак с размаху врезался в челюсть противника. Силы хука не хватило, чтобы свалить такую махину, и потому Маржан добавила удар коленом в пах. Верзила согнулся, с шумом выпуская воздух из легких. Следующий жестокий пинок раздробил коленную чашечку и отправил его на пол.
Увидев, что враг упал, Маржан торжествующе закричала. Возбуждение от схватки горячило кровь и прогнало всю грусть этого вечера. Ей хотелось продолжения. Она занесла ногу в тяжелом ботинке, намереваясь размозжить поднятую на нее руку… и тут кто-то врезался в нее, оттаскивая от поверженного гражданского. Она вслепую нанесла несколько ударов, прежде чем сообразила, что держит ее за плечи ни кто иной, как капрал Бломер.
– Да как ты смеешь, воль… – она не успела закончить фразу. Бломер проворно зажал ей рот ладонью. При этом он сначала многозначительно зыркнул на нее, а потом мотнул голову в сторону наполненного посетителями зала.
– Прошу простить, фрау штернфюрер, – вполголоса проговорил он, – но кажется нам пора. Здесь будут пить другие солдаты. Не стоит злить местных сверх меры.
Маржан яростно дернулась, пытаясь освободиться от захвата. Бломер тут же выпустил ее руку и отступил назад – спокойный, но готовый встретить атаку. Впрочем, гнев волчицы уже рассеялся. Она опустила руки, молчаливо признавая правоту капрала.
– Ут, согласна. Это было неосмотрительно с моей стороны. А вы довольно проворны, для вольнорожденного. – Хотя слова клановской летчицы все еще оставались оскорбительными, Бломер с удивлением понял, что ее свободная рука мягко и одобряюще касается его ладони. Той, которая совсем недавно глушила ругательства.
– Вы уже завершили свои дела, капрал? Мне понадобиться компания.
Бломер, к своему собственному удивлению, смутился. Они вместе покинули бар и пошли к припаркованному автомобилю. При этом кланерша все никак не выпускала его руки. Капрал задумался, лихорадочно прокручивая в голове варианты.
С одной стороны, она всё же была воином клана. Хотя Волки-в-Изгнании показали себя надежными союзниками маркграфа Келла, и уже давно помогали охранять Оборонительный кордон Арк-Ройяла, – кланом они все же остались. С другой стороны, она была командиром звезды и пилотом-истребителем, а он – капралом из частей аэродромного обслуживания. С третьей – Маржан была чертовски привлекательна, а в ее глазах читались уважение, приязнь и… прыгали веселые чертенята. Бломер был почти уверен, что эта авантюра не обойдется без последствий. Но упускать подобную возможность он не хотел.
Капрал уселся на водительское место и захлопнул дверь. Обойдя машину, Маржан устроилась на сидении рядом с ним. Едва за ней закрылась дверь, как она вновь вцепилась в его ладонь. Правда, в этот раз девушка направила ее себе на бедро… и улыбнулась.
– Спасибо, капрал. Кажется, мы оба извлекли пользу из этой поездки. Но мне уже надоело пить. Капрал Бломер, доставьте командира звезды Маржан в расположение.
Бломер нервно кивнул. Завести машину он не успел. Кланерша двигалась с нечеловеческим проворством. Одним плавным движением она оказалась совсем рядом и жадно впилась в него губами. Ее руки нетерпеливо скользнули вниз…

Дропшип “Хугин”, плацдарм ОГ Штайнера
Черноземье
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
20 октября, 2:57
6+7
Сара никому не признавалась в этом, но иной раз в беспокойные ночи ей до сих пор снились очереди автопушек едва не сбившего ее "Райфлмена" с Аркадии. Каждая из направленных в нее трасс проходила все ближе, пока очередной поток снарядов не разрывал ее беспомощное тело в клочья. Этот кошмар не заставлял ее вскрикивать и просыпаться в холодном поту, как это делают персонажи сериалов три-ви; вместо этого она открывала глаза и подолгу смотрела в потолок, пытаясь отойти от холодного, сковывающего мышцы ужаса. Смотрелось это не так драматично, но ощущение все равно было премерзкое.
В эту ночь она увидела новый кошмар: два бледно-зеленых "Авара”, которые гнались за ней с той же фатальной неотвратимостью.
Каюта была погружена в абсолютную темноту. Ни света, ни надежды, ни утешения. Девушка свернулась калачиком и натянула одеяло на голову, остро жалея, что не может найти рядом теплую ладонь Ильзы.
За переборкой в которую она упиралась спиной, слышался приглушенный стук и бормотание. Там была каюта шкипера, а он имел привычку колобродить до глубокой ночи. "Интересно, сняться ли ему кошмары?"
“Неужели я и правда так боюсь смерти? Где-то внутри… Днем и в небе все кажется совсем другим. Вот я, вот мои друзья… вот враги… и думать обо всем этом дерьме некогда." - она перевернулась на спину, смотря во мрак широко открытыми глазами. Ей показалось что она снова видит зеленые пятна легких истребителей Соколов.
“Прекрати, в самом деле!" – она закрыла лицо ладонью и помассировала закрытые веки. Призраки противника растаяли и исчезли среди пляшущих перед глазами цветных пятен.
А утром все выглядело совсем неплохо. Шкипер сказал, что она поведет на дежурство сводный тяжелый флайт из разных эскадрилий. Решение было вынужденное: авиакрылья сильно поредели, там не хватало техники, здесь пилотов, и для того, чтобы собрать боеспособные группы из машин сходного класса, приходилось заниматься перемешиванием. О слаженности действий не могло быть и речи, но по крайней мере трио из "Эйзенштурма", "Слейера" и "Люцифера" имело солидную огневую мощь.
Сара не особо вникала в инструктаж – ее куда больше волновало, с кем придется лететь. Пока техники выкатывали машины на полосу, времени хватило лишь чтобы перекинуться парой слов. Из всех подробностей она запомнила только позывные своих ведомых – позывной Рыцарь из соседней эскадрильи 373-го, и позывной Юла, постриженная под мальчика сержантка из регуляров. “Вот так нас всех и запомнят – по прозвищам для радиоэфира. Позывные – это все, что от нас остается," – мрачно подумала Сара.
Все шло прекрасно, пока они втроем не столкнулись с двумя "Киргизами". Клановцы избавились от подвесок и втянулись в перестрелку издалека. Казалось, даже они не рискуют затевать маневренный бой с численно превосходящим противником.
А потом… все посыпалось.
Сара откинула одеяло и резко села на кровати. Новая волна стыда охватила ее.
Ведь она могла сообразить. Могла бы подумать, а не азартно лупить по пляшущему на горизонте "Киргизу". Понять, что противник просто тянет время.
Когда радар засек еще две пары легких клановских АКИ, думать было уже поздно. Они подходили снизу, с погашенными сенсорами, до последнего момента прячась в складках рельефа – два "Башкира" и два "Авара".
Атака была стремительной, и совершенно внезапной. Клановцы сократили дистанцию молниеносно – не успела она прокричать предупреждение, как четыре АКИ уже сели на хвост флайту. Юла погибла первой. Несмотря на толстую броню "Люцифер" был обречен. Сара в который раз вспомнила потерявший управление истребитель и огненный шар на месте его падения. На канале было слышно, как трещит пламя в горящем кокпите. Юла не кричала. Она до последнего момента пыталась выровнять машину.
После первого убийства “Авары” атаковали её "Эйзенштурм”, а "Башкиры", устремились к "Слейеру". "Киргизы" полетели по своим делам, благосклонно оставляя добычу более мелким собратьям. Сара оглядывалась через плечо, и каждый раз видела блики солнца на двух сверкающих фонарях клановских АКИ, что преследовали ее по пятам. Их летчики с легкостью повторяли каждый ее маневр, а бортовой компьютер фиксировал все новые и новые попадания.
Сара нащупала рукой выключатель – каюту осветил желтоватый свет укрепленного у изголовья кровати ночника. Спартанское убранство каюты, забранный крышкой иллюминатор. Чертов склеп. “Я пью каждый день, когда не вижу в воздухе "Киргиз" – кажется, так говорил шкипер?". Сара болезненно усмехнулась. “Ильза тоже сама не своя после возвращения… Я же вижу…"
– Вот дрянь. Кланы, мразота… – она повалилась на койку, уткнувшись головой в подушку и шепча первые пришедшие на ум ругательства.
В какой-то момент она увидела их. Сначала на экране РЛС, а потом и воочию. Гребенка инверсионных следов высоко в небе. Волки-в-Изгнании. Дружественные силы. Союзники… благодаря предателю-сыночку старого маркграфа Келла.
Волки не спешили в бой. Они точно наблюдали над расправой, строились для боя и эффектно снижались. В то время как раненый и истекающий кровью Рыцарь молился и ругался в прямом эфире.
“Скорей бы уже утро. Можно будет хоть как-то отвлечься," – Сара с тоской посмотрела на привинченные к столику часы. До рассвета еще больше трех часов.
Рыцарь потерял слишком много крови. Он дотянул до базы и смог посадить АКИ, но скончался уже на руках медиков. Сара пыталась защитить его. Она бросила "Эйзенштурм" в невозможный поворот, и на долю секунды, сквозь вызванную перегрузкой черную пелену, в прицеле мелькнул зеленый силуэт "Авара". Попадание тяжелого Гаусса разнесло истребитель вдребезги, буквально распотрошив его.
Сара с раздражением подумала о седьмой отметке на фюзеляже. Которую предстояло еще нарисовать. “А нафига, собственно?" – она вспомнила давний разговор с Фостером в больнице. Ее прошлое словно разрезало на две части: все, что укладывалось в бесконечную карусель вылетов на Черноземье, было “недавно”. Все предшествующее, даже события месячной давности, произошли “давно”.
“Старик был чертовски прав. Всегда", – от этой мысли стало еще тоскливее.
Волки слаженно обрушились сверху. Соколы тотчас бросились врассыпную, но было поздно. Атака не продлилась и тридцати секунд, как один из "Башкиров" огненной кометой рухнул на землю. Волки преследовали оставшихся с непреклонной методичностью. Сара видела яркие форсажные струи нескольких АКИ, что удалялись от места боя.
Тогда-то на общей частоте прозвучал тонкий, искаженный помехами голос:
– Сфероиды, своим спасением вы обязаны звездному командиру Маржан. Неплохо для вольнорожденных.
Сара тогда промолчала. Она отходила от перегрузок, так что было не до перепалок. Глухая злоба стала зреть в ней после, по возвращении на аэродром. Возможно, у Волков были свои причины медлить. Возможно. Но Винтерс не давала голосу разума заглушить свою ярость. Это было не в ее правилах, в конце концов.
“Ладно, довольно," – Сара потерла лоб и встала с кровати, вслепую шаря ногами в поисках резиновых шлепанцев. За переборкой что-то глухо упало, послышалась различимая только по интонации ругань.
“Надеюсь, шкипер в порядке. Хотя, какое там, – последняя собака на Августине знает, что нет, не в порядке…"
Сара вышла из каюты и неспешно потащилась в гальюн. Было очевидно, что заснуть ей сегодня больше не удастся.

[vazonov11]

интересно читать.

[Tomoboshi]

Космопорт Августина
Черноземье
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
22 октября
6+7

В составе 1-го Волчьего ударно-гренадерского кластера было четыре аэрокосмических бинария – или восемь десятков клановских омни-истребителей. Тринадцать эскадрилий по меркам ВСАЛ, огромная сила. Волчьи аэрокосмические звезды не только превосходили Нефритовых Соколов численно, но еще и не уступали им технически. Такое подкрепление радикально изменило баланс сил в небесах Черноземья. Впервые за две недели Соколы почти свернули свою воздушную активность, ограничиваясь нападениями на немногочисленные патрули лиранских АКИ. От господства в воздухе они перешли к обороне.
А тем временем между солдатами генерала Штайнера и их клановскими союзниками наметился раскол. Уроженцы Внутренней сферы относились к клановцам, в лучшем случае с недоверием и опаской, в худшем же – с неприкрытой враждебностью. Со своей стороны, вернорожденные воины клана Волка в Изгнании откровенно презирали неумех из ВСАЛ, неспособных справиться с Соколами самостоятельно, и теперь только мешавшихся под ногами. АКИ Волков игнорировали полетные планы и расписания, и высокомерно отказывались соблюдать распоряжения "каких-то вольняг", чем доводили лиранских диспетчеров и тактиков до исступления. ВСАЛовцы не оставались в долгу, и пытались отыграться на разгуливающих вне своей базы клановских пилотах и техах. По Августине прокатилась волна потасовок. Противостояние, по негласному сговору обоих сторон, велось в темных углах и среди заброшенных развалин, подальше от глаз командования и патрулей фельджандармерии. Накал борьбы постоянно рос, участники некоторых драк уже закончили на больничных койках, и было ясно, что рано или поздно дело дойдет и до убийств.
Командир волчьих гренадеров, звездный полковник Хэмптон Шрёдер, был очень обеспокоен. В отличие от большинства собственных подчиненных, он был Хранителем не только на словах, но и по убеждениям, и относился к народам Внутренней сферы без предубеждения. Он понимал, что бездействовать нельзя. Если ничего не делать, то накопившиеся противоречия рано или поздно выльются в вооруженные стычки, и тогда потери с обеих сторон неминуемы. А пролитая кровь навсегда разделит его клан и давший ему приют народ Альянса Лиры, что поставит под сомнение само выживание Волков в Изгнании. Нужно было придумать способ сблизить солдат, и одновременно устроить разрядку для самых буйных голов. Шрёдер верно понял проблему, но найденное им решение было совершенно клановским по духу. Он направил в штаб лиранцев официальный вызов на матч по лакроссу.
– Глазам своим не верю! Он совсем выжил из ума?! Спортивное состязание? Прямо посреди чертовой войны?! Да с мягким знаком я на такое соглашусь! – негодовала Катиара Кайли, гневно прохаживаясь от стены до стены. На столе перед ней лежал пергамент с выведенными каллиграфическим почерком строчками и печатью в виде оскаленной волчьей головы. Офицеры-авиаторы объединенной группировки замерли в молчании. Под горячую руку своего командира попадать не хотел никто.
После десяти минут грязной ругани, которая привела бы в восторг самого прожженного капера с Периферии, длинноволосая бестия рухнула обратно в кресло.
– Ладно, – отрезала командант Кайли, – пусть меня черти дерут, если я сдрейфлю перед каким-то клановским бахвалом. Отправьте Волкам ответ. Мы принимаем вызов.
Через час делегация офицеров 2-го соммерсетского авиакрыла прибыла на встречу с представителями клана. Правила предстоящего матча разрабатывали с той же тщательностью, как и план полномасштабной воздушной операции. Над каждым пунктом стороны спорили до хрипоты. Сошлись на том, что вести счет будут по клановским традициям, но игра пройдет в четыре тайма по пятнадцать минут. Кайли и Шрёдер пожали друг другу руки.
В заброшенном эллинге развернулась бурная подготовка. Поле нужного размера расчертили прямо на бетонном полу. Напротив друг другу поставили пару ворот. Метровый бортик собрали из фанерных листов, а верхнюю часть коробки – из противоударного прозрачного пластика, какой обычно шел на фонари для АКИ. Скамейки для обеих команд поставили рядышком. Их должно было охранять смешанное подразделение из элементалов и фельджандармерии.
В этот вечер все незанятые по службе солдаты ВСАЛ и персонал Волков получили увольнительную. Уже за час до матча эллинг оказался забит битком.

***

Тук-Бомк! Резиновый мячик чиркнул по полу, отскочил, гулко стукнулся в фанерный борт и полетел поперек поля. Гибкий парень в синем жилете сфероидной команды подпрыгнул, одновременно выбросив свою клюшку вперед и вверх. Прыжок оказался точным – сетка на конце клюшки дрогнула, останавливая пойманный мяч. Парень мягко приземлился на ноги, крутанулся вокруг защитника и под рев трибун бросился к вражеским воротам, в атаку.
На пятом шаге парня встретила Маржан. Волчица набрала скорость и слегка согнула колени перед столкновением, нацеливаясь плечом в слабозащищенный бок. Сфероид мчался к воротам, не разбирая дороги. В последнюю секунду он все-таки заметил защитника и попытался уклонится, но слишком поздно. Маржан врезалась в него как маленькое чугунное ядро, используя импульс своего тела, чтобы выбить соперника из равновесия. Одновременно с толчком тупой конец клюшки Маржан с размаху врезал по защитному жилету. На миг тела двух игроков почти сплелись. В ноздри ударил мерзкий кисловатый запах пота. Сфероид согнулся пополам, выпуская воздух из легких с резким "кхыыы", мячик выпал из его клюшки на пол. Волчица перескочила через упавшего соперника, подцепила клюшкой мяч, и тем же движением запустила его в сторону линии атаки.
Табло показывало "112:321" в пользу команды клана. Секунду спустя счет команды сфероидов уменьшился еще на одно очко, отметив удачный удар Маржан по игроку с мячом. Подходил к концу второй тайм, прошла только половина встречи, команда соперников уже безнадежно отставала.
Шум стоял оглушительный. Толпа зрителей свистела, дудела и улюлюкала, реагируя на события на поле как чуткий живой организм. Основная масса болельщиков принадлежала к сфероидам, а потому любое удачное действие игроков в синем сопровождал нарастающий, как штормовая волна, одобрительный гул.
Но самым странным был какой-то ритуальный танец, который толпа каждый раз подхватывала с большим удовольствием. Он начинался неожиданно: какая-нибудь группка людей без всякой внешней, понятной для волчицы причины, вдруг начинала топать и хлопать в одной и той же неизменной очередности. Немудреный ритм подхватывали соседи. Он нарастал и креп, как рев двигателей пикирующего АКИ, пока все вокруг поля не заходились в единой пляске. Топ-топ, хлоп. Топ-топ, хлоп. Топ-топ-хлоп.
Очень необычно. Воинская каста всегда ценила спорт как способ тренировки. Лакросс требовал ловкости, молниеносных рефлексов, командной работы, непредсказуемости в атаке и агрессивности в обороне – тех качеств, которые и требовались клановскому пилоту. Но на эти матчи не допускались болельщики из низших каст. Об этом стоило бы пожалеть. Игра перед толпой вызывала совсем другие эмоции. Маржан казалось, что она стоит на утесе посреди бушующего моря, волны которого движутся в одном ритме с ней. Ощущение пьянило и захватывало.
Увлекшись, она чуть не пропустила очередную атаку. После длинной серии пасов синие игроки перебросили мяч на фланг. Парень – тот самый, кого полминуты назад остановила Маржан – пробежал с десяток метров вдоль борта, и ухитрился выдать передачу вперед за долю секунды до того, как два клановских защитника впечатали его в фанерную стенку. Передачу поймал плечистый детина. Он перехватил клюшку с мячом обеими руками и по кратчайшей дороге понесся вперед, к воротам. Из всех защитников на его пути оставалась только Маржан.
Волчица рявкнула в голос и кинулась наперерез. За долю секунды она успела оценить варианты. Прямое столкновение было для нее невыгодным – слишком неравным был вес этого верзилы и худощавой аэрокосмической летчицы. Потому вместо того, чтобы врезаться в сфероида, она в последний момент вильнула чуть в сторону, и провела подсечку собственной клюшкой. К сожалению для нее, сфероид разгадал уловку. На бегу он шатнулся вбок, неловко перескочил через подставленную клюшку, и протаранил Маржан выставленным вперед плечом. Удар пришелся на забрало шлема. Пол ушел из под ног. Волчица грохнулась на спину, чувствительно приложившись затылком шлема о бетон. Подшлемник защитил ее от травмы, хотя голова всё равно ходила ходуном. Сфероид едва не свалился следом. После короткой заминки он восстановил равновесие и запустил мяч в ворота.
Лежа на земле Маржан могла только проводить удар взглядом. Вратарь клановской команды попытался поймать удар рукой. Мяч ударился о широкий локтевой щиток и отскочил вниз, на пол. Откуда-то из-за спины голкипера появилась фигура сфероидного игрока, который проворно сгреб мяч клюшкой и направил его в пустые ворота. Болельщики радостно заревели во всю силу своих уже и так надорванных глоток, радуясь заслуженным пятидесяти очкам. Сквозь этот шум было едва слышно прозвучавшую сирену, ознаменовавшую конец второго тайма.
– Савашри! – в сердцах выругалась Маржан. Клановцы все еще сохраняли преимущество, но заканчивать тайм таким образом было все равно неприятно. Команда состояла из двенадцати игроков, из которых на поле находилось только шестеро. Так что допустившего промах игрока всегда могли заменить… или еще того хуже, отправить защищать ворота.
Маржан на секунду выпустила из виду забросившего последний мяч игрока. Только что он приветственно махал зрителям, а теперь вдруг оказался прямо над ней и молча протянул руку. Волчица хотела было оттолкнуть наглеца, но поборола приступ злобы. В конце концов, эта игра должна была сблизить их со сфероидами, а не поссориться с ними. Она схватилась за предложенную руку и поднялась на ноги, поблагодарив игрока кивком головы. В ответ сфероид снял свой шлем. Оказалось, что забрало скрывало лицо молодой девушки с бледной кожей и черными волосами, собранными в хвост на затылке. На слегка вздернутом носике блестели капельки пота.
– Ну вы и быстрые, надо сказать! – рассмеялась девушка, обнажая ровные мелкие зубы, – совсем загоняли.
Маржан машинально кивнула, без удовольствия принимая похвалу. Игроки обеих команд уже покидали поле, чтобы насладится небольшим отдыхом в десятиминутном перерыве.
Волчица зашагала к скамейкам. Затылок пульсировал от боли. Едва усевшись, она с наслаждением стянула шлем. Вслед за ним слетел и мокрый от пота подшлемник. Удерживающая хвост плотных черных волос резинка после всей этой беготни съехала вбок. Волчица сняла и ее, затем тряхнула волосами чтобы расправить прическу.
Расчесывая пальцами волосы, чтобы затянуть их обратно в хвост, Маржан заметила, что подавшая ей руку лиранка занимается тем же самым. На секунду их глаза встретились, и та снова улыбнулась:
– Удобно, скажи? Как будто всегда носишь на голове подшлемник.
Волчица не сразу сообразила, что речь идет про волосы.
– А-а-а, ты говоришь про прическу. Я никогда об этом не думала, у наших летных шлемов вполне удобная подкладка. Можно было бы стричься короче.
Во взгляде лиранской девушки мелькнула хитринка.
– Но ты не постриглась?
– Нег, – Маржан собрала длинные пряди на висках. – То есть, “нет”, “отрицательно”. Мне так больше нравиться.
– Не такие уж мы и разные, верно? – после секундного колебания лиранка протянула ей руку, – Сара Винтерс.
Утихшая было неприязнь снова захлестнула кланершу. “Два имени? И чем она заслужила право на фамилию? Ничем. Сфероиды не ценят принадлежности к линиям Крови… на самом деле, они разбрасывают собственное генетическое наследие, и плодят отпрысков без всякого контроля и порядка! И любой ублюдок при рождении получает фамилию. Отвратительно”. Обвинять уроженцев Внутренней сферы в несоблюдении клановских обычаев было абсурдно, но гадливость не проходила. Для Маржан ощущать такое пренебрежение к Родовому Имени было неприятно. Почти что физически.
Немного помедлив, она пожала протянутую ей руку. В глазах лиранки, что назвалась Сарой, было явное непонимание. Это разозлило волчицу еще больше.
– Меня зовут Маржан, – буркнула она в ответ.
Она почувствовала, как напряглась рука Сары.
– Маржан? Ты командуешь аэрокосмической звездой?
– Да. Разве мы встречались?
– Только однажды. “Своим спасением вы обязаны звездному командиру Маржан” – ничего не напоминает? В том бою я потеряла все звено.
Волчица задумалась. В памяти всплыли подробности вылета двухдневной давности, а с ними и приятное удивление от неожиданно умелых действиях одного из сфероидных пилотов. Лицо Маржан смягчилось. Она впервые посмотрела на лиранку без предубеждения.
– Я вспомнила. Ты пилотируешь один из ваших тяжелых омни-истребителей, воут?
– Что? Да. Вроде того, – в голосе Сары сквозила неприязнь. – “Эйзенштурм”.
– Я хочу заметить, что у тебя отличные навыки пилотирования, пилот Сара. Тот бой был неравным, но ты держалась молодцом. Это вызывает уважение.
Сара вздернула бровь.
– Лесть? Ты что, пытаешься меня задобрить?
– Зачем мне делать подобное? – искренне удивилась Маржан. – Надуманные похвалы бессмысленны и даже вредны. Но эта оценка заслужена, а значит правдива. Ты сражалась с яростью и умением, какие можно ожидать от настоящего Волка.
– Я прям в восторге, – раздраженно ответила Сара и отвернулась.
Прозвучал свисток знаменующий окончание перерыва. Обе команды стали торопливо облачаться в разбросанное снаряжение. Натягивая шлем, Маржан следила за своей новой знакомой. Сара выглядела невысокой, но хорошо сложенной. Крепкая, гибкая, наверняка привычная к перегрузкам… иногда даже случайное смешение генов может дать такой прекрасный результат. Наверняка ее рефлексы не слишком уступят даже вернорожденному пилоту АКИ.
– Давай проверим, кто из нас лучше, пилот Сара! – крикнула ей Маржан, перед тем как опустить забрало шлема.
Лиранка вздрогнула как от удара, но не обернулась. Выходя на поле, она только крепче сжала клюшку.

***

На поле Маржан специально заняла позицию напротив своей новой знакомой. Игра приобрела теперь оттенок личного испытания, что делало лакросс только интереснее. Их глаза снова на секунду встретились. Сара скривила губы и показательно отвернулась. Это разочаровало волчицу: “Сильный и достойный противник бы выдержал мой взгляд!”
По свистку начался третий тайм.
Борьба завязалась на другом фланге, откуда клановцы схода устремились в решительную атаку. Нужно было выходить вперед. Маржан легко пробежала вдоль борта, готовая принять пас. Сара держалась неподалеку, перекрывая ей линию атаки.
Игрок клановцев с грохотом влетел в фанерный бортик, когда его сшиб тот самый верзила, с которым волчица столкнулась в прошлом тайме. Но клановец успел самое главное – отдать пас.
Нападающие обменялись несколькими быстрыми передачами. Так клановцы прощупывали оборону сфероидов. В один момент мяч оказался совсем близко к Маржан. Она тут же бросилась вперед, к воротам противника, чтобы занять выгодную позицию для броска.
Сара ни на шаг не отставала от нее. Прекрасно! Маржан захотелось рассмеяться, но нужно было беречь дыхание. Лиранка бежала наперерез, упрямо склонив голову и держа клюшку на отлете. Она явно не играла раньше в лакросс, но двигалась как опытный кулачный боец.
Перед самым столкновением Маржан передала мяч сокоманднику, и тут же оказалась лицом к лицу с Сарой. Она видела блестящее от пота лицо за забралом, прядь черных волос прилипла ко лбу. Волчица согнула ноги в коленях и на бегу врезалась плечом в живот лиранки. Сара не успела затормозить. Она упала вперед и перелетела через волчицу, шлепнувшись на бетонный пол за ее спиной. Шлем с размаху стукнулся о бетон.
Сара выругалась, громко и в сердцах, упомянув какой-то особенно грязный вариант соития. Маржан торжествующе улыбнулась. В ту же секунду волки загнали мяч в ворота.

***

Игра закончилась победой Волков. Хотя Маржан надеялась, что разрыв в счете окажется более убедительным.
Она стояла у бортика со шлемом в руке. Пот градом катился по лицу, дыхание еще не выровнялось, но она чувствовала что непроизвольно улыбается. Кланерша была счастлива. Азарт игры, этого игрушечного сражения, захватил ее и заставил забыть обо всем. Противник сопротивлялся упорно, но Волки оказались сильнее, так что победа досталась им совершенно заслуженно.
А стычки с той лиранкой вспоминать было особенно приятно. Когда враг лишается привычной обезличенности, противостояние приносит изысканное удовольствие. Маржан поискала Сару глазами. Та стояла неподалеку и говорила с парочкой игроков-сфероидов. Ее растрепанные черные волосы было видно издалека. Футболка пропиталась потом и прилипла к телу, так что вид получился довольно соблазнительный.
Определенно, секс будет отличным завершением для этого дня.
Маржан задумалась на секунду. Она помнила, что вольняги придают соитию излишне преувеличенное значение, и обставляют все действо уймой малопонятных ритуалов. Даже после нескольких совместных туров с Гончими Келла на Арк-Ройяле, волчица так и не смогла понять заложенных в них смысл. Впрочем, ранее она всегда наблюдала за этим со стороны.
“Ладно, если что, будем импровизировать!” – она решительным шагом двинулась к черноволосой лиранке. Сара заметила ее приближение, и, оборвав себя на полуслове, развернулась к Маржан. Два других сфероида тоже замолчали с любопытством разглядывали подошедшую волчицу. На скуле Сары расплывался свежий синяк, из рассаженной губы сочилась кровь.
– Отличная игра, – поприветствовала Сару кланерша.
– Ага, – лиранка ответила односложно, даже не пытаясь скрыть неприязнь.
– В душ пойдешь?
– Пойду, – девушка нахмурилась, – а что?
– Я хотела составить тебе компанию. А после предложить тебе секс, – Маржан неловко улыбнулась.
– Что-о??
– Секс. Соитие. Разве вы называете это как-то иначе? Ты мне очень понр…
Только великолепная реакция позволила Маржан заблокировать летящий в лицо кулак. Прямо перед собой она увидела бешеное, перекошенное от дикой злобы лицо. Сара продолжала наступать, в диком темпе молотя кулаками по воздуху. Волчица отскочила назад и вынуждена была принять защитную стойку. Она едва сдерживалась, чтобы не перейти в контратаку.
Спустя несколько секунд сфероидные собеседники наконец-то перебороли шок, схватили Сару сзади за плечи и попытались оттащить ее прочь от волчицы. Лиранка вырывалась и ругалась во весь голос. Все разговоры кругом мгновенно стихли. К источнику скандала поворачивалось все больше голов.
Маржан заметила как сфероиды сжимают кулаки. Сзади к ней бесшумно подступили несколько клановских пилотов, напряженные и готовые кинутся в драку. Ситуация стремительно накалялась, а массовое побоище, невольным зачинщиком которой она рисковала стать, никак не входила в планы волчицы. И вообще что-то в ней протестовало против идеи потасовки, в которой она и Волки будут бить сфероидов… и, с удивлением отметила кланнерша, особенно неприятна была идея, что на стороне сфероидов будет Сара. Казалось бы, какая разница, во время игры именно Маржан поставила ей этот наливающийся цветом фингал. Но во время игры это было правильно. А сейчас, в такой драке – с души воротило.
Она успокаивающе подняла руки.
– Извините! Моя ошибка. Я была не права! Все в порядке! – слова лезли в голову дурацкие, но это все, что она смогла придумать.
Резко развернувшись, да так, что толкнула плечом одного из своих, Маржан быстрым шагом направилась к раздевалке. Ее никто не пытался задержать. Спиной она чувствовала яростный, ненавидящий взгляд Сары Винтерс.

Дропшип “Хугин”, плацдарм ОГ Штайнера
Черноземье
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
22 октября, 23:15
6+7

Сара давно заметила – события, запечатленные орудийными камерами АКИ выглядят и воспринимаются совершенно иначе, чем из кабины. Точно она и не сидела в кокпите. Порой восхищаешься действиями пилота, а порой хочется крикнуть: "Что же ты делаешь, идиот?" А через полсекунды вспоминаешь, что это все – твои действия.
О пользе подобного анализа упоминали еще в академии, но к тому, чтобы всегда хотя бы раз просмотреть свой вылет ее приучила Милович. Интересно, как она? Лаура не была всеобщей любимицей, но Саре недоставало ее совета. В последние дни особенно часто.
Экран монитора показывал видеозапись в трехкратном замедлении, отчего маневрирующие АКИ выглядели заторможенными, будто сонными. Высадка, День-Х. Трагедия, которую она успела просмотреть не менее десятка раз.
Вспышка на краю экрана отметила последний кадр, снятый перед тем, как "Зейдлиц" и его пилот превратились в огненный шар. Сара горько вздохнула. Последние месяцы Руббер по какой-то причине сторонился ее, и почти всегда пребывал в обществе своего ведущего. Очень жаль, что им так и не выпало возможности поговорить.
А затем началась эта безумная, безнадежная гонка за "Бату".
Зеленый силуэт с белым номером 05 на борту. Там, где он показывался боком, были видны нарисованные на обтекателе ярко-желтые глаза. Машина несла омниподы А-конфигурации – протонную пушку под носовым обтекателем и несколько установок РБД в крыльевых пилонах. Своеобразный набор вооружения, превращающий приемистый, маневренный перехватчик в многоцелевую оружейную платформу. Сара успела изучить все доступные отчеты по этой машине. Вывод напрашивался самоочевидный – у нее не было никаких шансов в маневренном бою, не было даже возможности навязать этот бой.
Сара поставила видео на паузу и откинулась на стуле, разглядывая низкий и тонущий во мраке потолок каюты. Свет по вечерам она не включала уже давно.
Стук в дверь заставил девушку вздрогнуть.
– Войдите, – она обернулась и увидела стоящую на пороге Ильзу.
– Привет, – в полутьме подруга улыбнулась уголками губ. – У тебя дверь была приоткрыта. Решила заглянуть. Чаю принесла, – второй раз она улыбнулась совершенно обезоруживающе. Только сейчас Сара заметила две дымящиеся кружки у нее в руках.
– Проходи. Я думала, ты уже спишь.
– Собиралась. Но меня отвлекало чувство долга. – Ильза передала кружку и посмотрела на монитор. – Камера твоего "Эйзена"?
– Спасибо. Угу. Ай! – неловко пошевелившись, Сара растревожила плечо. – Эти Волки вообще не умеют играть в лакросс. Только лупят клюшками. Я насчитала с десяток синяков.
– Болит?
– Ну… местами. Не беспокойся, – брюнетка отсалютовала кружкой, отпила и картинно поморщилась. – Ты вечно не докладываешь сахару.
– Ну извини. Я вообще без него обхожусь.
– Ты всегда была извращенкой. Верно, это ган-камера моей машины. Когда я пыталась спасти твой "Центурион". Хочешь посмотреть?
Ильза на секунду задумалась.
– М-м-м… Давай. Нечасто удается посмотреть как тебя сбивают.
Сара почувствовала, что беззаботный тон дался подруге нелегко.
Щелкнув клавишей, она снова запустила воспроизведение. Экран дергался, силясь поймать в фокус зеленый “Бату”. Попытки были тщетными. Клановский перехватчик парировал любой маневр легко и играючи. Картинка перевернулась, горизонт ушел вниз, а потом “Бату” начал пикирование. В кадре появился небесно-голубой “Центурион”
Еще несколько секунд и сверкающая молния протонной пушки отсекла “Центуриону” хвост. Изображение снова замелькало, когда “Бату” начал уходить от преследователя.
Сара почувствовала тонкую ладонь подруги, которая сжала ее руку.
– Вот ты какой… командир точки Алан. Приятно познакомиться, – тихо пробормотала Ильза. В ее голосе сквозило любопытство.
Брюнетка оторвалась от монитора и посмотрела на подругу. Та не отрывала от экрана пристальный, чуть прищуренный взгляд и непроизвольно кусала губу.
– ...Но наше следующее свидание пройдет по другому. Я больше тебя не боюсь. Ты хороший пилот, но я не хуже. А теперь мои крылья не уступят твоим.
Новый клановский АКИ произвел в эскадрилье настоящий фурор. Он считался трофеем, но ни Ильза, ни Фостер не спешили делится подробностями. Новая машина напоминала “Центурион”, но чем-то неуловимо пугала Сару. Она не имела никакого желания влезать в кокпит “Вандала”.
Ильза напротив, летала на новой машине с радостью. За последнюю неделю она совершила больше двух десятков учебных вылетов, и сожгла просто немыслимое количество топлива.
– А вот “Эйзенштурм” для этого совершенно не годится… – Ильза продолжила после небольшой паузы, – “Бату” превосходит его в тяговооруженности и… видишь? У него полный набор отклоняющихся дюз для управления вектором тяги. То, что ты тут делаешь – самоубийство.
Волна раздражения нахлынула на Сару. Она резко развернулась, так что боль в спине заставила ее поморщится.
– Я вообще-то тебя пыталась спасти!
Ильза выдержала ее взгляд и промолчала. “И как, спасла?” – эту фразу не требовалась произносить.
– Прости, я не хотела тебя обидеть, – блондинка отвела глаза, – сильно болит?
– А? – внезапная смена темы сбила Сару с толку.
– После того смертоубийства, по недоразумению названного спортом, что вы учинили в эллинге.
– Эй! Не уходи от темы!
– А чего тут говорить, – Ильза пожала плечами. – Тебе бессмысленно влезать в это дело. Чтобы побить кланы, нужно быть кланом. Теперь я это понимаю. В следующий раз я убью его. А сейчас снимай рубашку и ложись на живот. Хочу посмотреть, как сильно тебя искалечили.
Тон Ильзы раздражал, но в глубине души Сара понимала, что подруга права. Во всяким случае в том, что касалось технических характеристик “Эйзенштурма”. Резкие слова застряли на языке. Она послушно начала расстегивать рубашку.
– Весьма живописно, – заметила Ильза, увидев ее обнаженную спину.
– Хочешь нарисовать? – буркнула Сара в ответ.
– Пожалуй, нет. Не люблю натурализм.
Сара перевернулась на живот и ощутила осторожные прикосновения пальцев. Ильза расстегнула лифчик и начала массировать спину, стараясь на задевать больные места. Сара невольно застонала.
– Больно?
– Нет… то есть да, но продолжай. Хорошо.
– И знаешь что, – продолжила Сара после небольшой паузы.
– Что?
– Будь осторожна. Пожалуйста.
– Теперь я всегда осторожна. Не беспокойся.

[Tomoboshi]

Год кончается, поэтому было принято решение успеть выложить хотя бы все третью часть.

Паб “Рокеттаун”, Альмейда
Черноземье
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
19 октября, 15:00
6+7

Бар выглядел грязно и отвратительно. В деталях интерьера все еще угадывался стиль, но от былого лоска не осталось ни следа. Окна давно толком не мыли, поэтому даже днем в помещении было сумрачно. Деревянные панели на стенах, все исцарапанные и покрытые надписями разной степени пристойности. Почерневшие от времени столы, которые усталая официанта за сорок еще удосуживалась протирать. Единственной новой вещью был новый, еще не успевший покрыться вековой пылью, флаг Альянса, вывешенный прямо над стойкой.
Можно держать пари, что флаг с Соколом и Мечом тоже лежит где-то неподалеку, заботливо сложенный на всякий случай. Переступая порог, лейтенант Штосс презрительно скривился. И зачем назначать встречу в таком богом забытом месте?
Лысый, как бильярдный шар, бармен откровенно клевал носом среди своих стаканов. Вся публика состояла из тройки забулдыг, которые уже явно успели нажраться. Лейтенант заказал порцию виски. Получив стакан, он устроился за угловым столиком у окна, рядом с кадкой, в которой торчало пыльное алоэ с пожелтевшими шипами на мясистых листьях. Никто не обратил на него внимания.
Штосс был одет в гражданскую одежду. Поверх повязки на плече была накинута модная куртка из красной кожи. Наряд был ярким, притягивал внимание, но совершенно не походил на военную форму. Штосс рассчитывал, что кричащий вид поможет ему избежать подозрений.
"А даже если кто и запомнит мое лицо, не все ли равно. Никаких государственных тайн я не сдаю," – он усмехнулся, – "А с Малявкой, даже если она что-то и вынюхает, я уж как-нибудь слажу."
Виски оказался на редкость паршивым. После одного глотка Рудольф пришел к выводу, что пить такую дрянь он не способен. Решительно отставив стакан, он провел последующие десять минут постукивая пальцами по столу и разглядывая немногих посетителей.
В какой-то момент входная дверь задребезжала и в помещение вкатился маленький шарообразный человечек в сером твидовом пальто. Пальто явно знавало лучшие годы. По стать заведению.
– Привет, Пит, – человечек махнул рукой бармену.
Тот вяло поприветствовал его в ответ.
– Мне как всегда! – Человечек оглядел зал. Его взгляд почти сразу наткнулся на Штосса и он быстро направился к летчику. Рудольф равнодушно следил за его приближением.
– Вы, должно быть, Карл? – спросил человечек подойдя.
Лейтенант кивнул. За свою жизнь он знал с десяток Карлов. Самое время появится одиннадцатому.
– А вы, стало быть, Майк?
– Верно! Ну что же, будем знакомы. Сейчас схожу за своим пойлом.
Рудольф исподтишка наблюдал, как его новый знакомый дошел до стойки, взял приготовленный для него стакан с каким-то прозрачным тоником и перебросился с барменом парой фраз. "Похоже, он здесь завсегдатай. Самое место для такой швали.”
– Так, ну вот и я, – человечек снова возник у стола, поставил выпивку и начал суетливо вешать пальто на спинку стула. – Давайте перейдем к делу. Что же вы можете мне предложить?
Лейтенант поморщился. В мелочной суетливости Майка было что-то отвратительное, как в моющей лапки жирной помойной крысе. Человечек настолько привык к окружающему запустению, что и не замечал его. "Впрочем, мне-то как раз такой и нужен. Без принципов и стыда.”
– Могу предложить ровно то, что обещал. И ровно за ту цену, на которой мы договорились.
Майк быстро закивал:
– Просто великолепно.
Штосс давно не жил на одну офицерскую получку. Семья была достаточно обеспечена, так что деньги его не беспокоили. Но чтобы не вызывать подозрений, он запросил за материалы триста крон. Лейтенант извлек из нагрудного кармана маленький диск и положил его на стол перед собеседником.
– Вот файлы. Не оригинал, конечно. Но эксклюзив.
– А что именно?
– Личная переписка лойтнантна Манн. Насколько я знаю, это письмо не было отправлено адресату.
Майк снова закивал. Кажется, он кивал вообще по любому поводу.
– Ах да, Манн. Новая героиня Альянса, хотя до государственного уровня моим коллегам раскрутить ее все-таки не удалось. Но армейские хроники – это совсем не мой профиль. Уж не переплачиваю ли я?
Штосс хмыкнул:
– На этом диске история, которая вмиг сделает знаменитым любого журналиста. И ни грамма стратегии, я гарантирую.
Собеседник ополовинил стакан и крякнул от удовольствия:
– Очень на это рассчитываю. Подробности будут?
– Как я и сказал, тут личное письмо Ильзы Манн своему отцу. Думаю, не стоит упоминать, что он не последний человек в Гвардии Донегала. Речь идет в основном про подругу Манн.
– Неужто о Саре Винтерс? – Майк вскинул бровь в притворном удивлении. – Правильно я понимаю, что многочисленные поклонники мужеска полу могут засунуть свои влажные мечты куда поглубже?
– Примерно так. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы об этом догадаться, если ты служишь неподалеку. На этом диске формальные доказательства.
– Звучит увлекательно, – усмехнулся журналист.
– А что насчет оплаты?
– Все в порядке, не извольте беспокоиться, – Майк извлек откуда-то из недр пальто конверт и передал его Штоссу. Лейтенант удовлетворено кивнул. Не потрудившись проверить содержимое, Штосс переправил конверт в карман, где до этого лежал предмет торга.
– Трудно с деньгами, да?
Рудольф Штосс неопределенно кивнул.
– Манн не самый приятный человек, – он осторожно подбирал слова, – слишком много о себе мнит. Особенно с тех пор, как командование вознамерилось полировать ей задницу до зеркального блеска.
Штосс курил, журналист медленно потягивал выпивку. Он сделал несколько попыток разговорить лейтенанта, но тот отвечал односложно, а зачастую просто кивал. Видя, что больше ничего интересного тут не добиться, человечек вскочил на ноги.
– Ох, совсем забыл – еще одна встреча сегодня. Но если появится что-то новенькое – я всегда буду рад. – Майк с неизменной стремительностью и суетливостью начал одеваться. Кинув на стол пару монеток за выпивку он махнул бармену и выскочил наружу. Задребезжало стекло на входной двери.
Стремясь смыть привкус во рту, Штосс глотком выпил остававшийся в стакане виски. Его передернуло.

Ауресский хребет
Черноземье
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
24 октября, 09:07
6+7

Этот вулкан потух тысячи лет назад – задолго до того, как первые поселенцы ступили на поверхность Черноземья. Огнедышащая гора успокоилась и остыла. Ее широкий кратер был забит снегом и льдом. Из этого белого месива, словно обнаженные кости торчали глыбы магматических пород. Не слишком высокий – его покатые склоны поднимались на каких-то две тысячи метров, так что он совершенной терялся в окружении островерхих пиков главного кряжа Ауресских гор. Вулкан был настолько непримечателен, что даже не имел названия, и значился на всех картах просто как вершина 2115.
Орбитальная разведка дважды исследовала этот район, и оба раза аналитики не находили на снимках ничего необычного. Вершина 2115 выглядела как вполне обычная гора, на сотни километров удаленная от любых значимых транспортных магистралей, и без всяких признаков присутствия человека. Казалось совершенно невозможным, что рачительные клановцы устроили оперативную базу в таком глухом и труднодоступном месте.
Все изменилось два дня назад. Воздушный патруль из состава 2-го соммерсеткого авиакрыла совершал рутинный облет территории, когда его внезапно атаковали клановские омни-истребители. Две из четырех лиранских машин оказались немедленно сбиты, еще одна упала где-то среди горных ущелий и разбилась. Последней "Чите" удалось оторваться от преследователей и передать на командный пункт сообщение чрезвычайной важности: в жерле кратера оборудован аэродром. Бортовая электроника "Читы" смогла засечь тепловые следы, оставленные двигателями взлетающих АКИ.
Вершину 2115 подвергли сканированию во всех возможных диапазонах, и на этот раз тщательная проверка дала результат. Температура снежного покрова в жерле вулкана в любой момент времени практически совпадала с температурой воздуха, как будто снежная масса мгновенно нагревалась под солнечными лучами днем и так же мгновенно остывала с наступлением темноты. Это могло иметь только одно объяснение – покров был искусственным, из пластика, сходного со снегом по отражающим свойствам, но значительно уступающим ему по теплоемкости. Этот слой маскировки скрывал что-то невидимое, укрытое под поверхностью кратера и в скальных стенах вокруг.
Так база 3-го когтистого кластера была, наконец, обнаружена.
Сейчас плоская вершина вулкана была окружена огнем. Ее обстреливали десятки дальнобойных орудий, гаубиц и ракетных установок, позиции которых располагались на перевалах вокруг. Каждые несколько секунд по стенкам кратера попадал очередной тяжелый снаряд, и вверх взметался столб снега и каменных обломков. Гул выстрелов смешивался с грохотом разрывов, сливаясь в единое эхо, которое билось среди склонов окрестных гор и никак не хотело умолкнуть. Артиллерийский огонь велся по сложному графику, его интенсивность то возрастала, то падала до нуля. Во время перерывов в стрельбе, когда исчезала вероятность столкновения с летящими снарядами, к вершине пикировали пары истребителей-бомбардировщиков. Они сбрасывали тяжелые бетонобойные бомбы и стреляли из бортовых лазеров. От огня энергетического оружия лед моментально испарялся. АКИ взмывали вверх, объятые облаками горячего пара, и артиллерия опять начинала стрельбу.
Это комбинированная бомбардировка вряд ли могла повредить укреплениям Нефритовых Соколов. Их база скрывалась в системе искусственных пещер внутри и вокруг вулканического кратера. Все оборудование находилось под многометровым слоем прочного базальта, который мог выдержать любой обстрел. Назначение бомбардировки было иным – она прогнала защитников с поверхности и вынудила их занять укрытия. А в это время сотни мехов внутренней сферы медленно поднимались по склонам вершины 2115,чтобы осадить базу и наконец-то прекратить клановскую оккупацию Черноземья.
При взгляде с высоты мехи теряли свой грозный вид. Целый их батальон выглядел как цепочка игрушечных солдатиков, медленно бредущих по колено в снегу. Восхождение на горный склон было нелегким даже для мехов. Они осторожно продвигались вперед, обходя ледяные поля, каменистые осыпи и скалы величиной с многоэтажный дом. Передовые лэнсы уже находились в радиусе одного километра от вершины. На то, чтобы нагнать их, основным силам понадобиться не менее получаса. И только тогда начнется полномасштабный штурм.
В небе над вулканом кружили АКИ сил вторжения. Сегодня 2-е соммерсетское, 373-е донегальское и 712-е авиакрыло Альянса подняли в воздух каждую боеспособную машину. Схватки с Нефритовыми Соколами сняли со сфероидных эскадрилий кровавую стружку. Две с половиной недели назад в распоряжении генерала Штайнера было больше пятидесяти истребителей. Этим утром в воздух поднялись всего двадцать восемь.
Цезари тоже были здесь. Как всегда, строй эскадрильи вела командирская "Чиппева". Два "Эйзенштурма" с Винтерс и Хелом в кокпитах держались по бокам от нее и немного сзади, так что вся тройка образовывала клин. Ильза летела выше своих коллег. Рядом с ней не было никого, что вполне устраивало девушку. Когда начнется бой, ни одна машина не удержится в одном строю с ее "Вандалом".

***

Обледеневшие булыжники предательски посыпались из-под стальных ступней “Пенетрейтора”. Оберлейтенант Отто Рихтер выругался сквозь зубы, и нажал на рычаги, возвращая машину в вертикальное положение. машины. С каждым шагом, что делал его 75-тонный мех, скалистый склон под ногами делался все отвратительнее.
Его тяжелый лэнс, “Хенрих”, медленно взбирался по южной стороне вулкана. Мехи ступали медленно, двигаясь едва ли на трети возможной скорости – приходилось думать над каждым шагом и тщательно выбирать место, куда поставить ступню. Лэнс двигался ромбом: ведущий “Пенетрейтор” впереди, с флангов его прикрывали “Цестус” и старенький “Мародер”, а замыкал строй более легкий “Хатчетмен”.
Снега тут почти не было, но текущая с вершины вода застывала в расселинах и создавала предательские ледяные рукава. Десять минут назад “Энфорсер” из левофлангового лэнса по неосторожности ступил на один. Мех не смог удержать равновесие, упал и кубарем скатился вниз на добрую сотню метров. Остальные машины продолжили путь, уже втроем. Над упавшей машиной теперь кружила эвакуационная вертушка, так что скорее всего пилоту здорово досталось.
Наверху снова заухали снаряды. Ракетная батарея, расположенная на перевале где-то внизу, запустила в небо с десяток огненных дуг. Залп обрушился на внешнюю стенку кратера, и в воздух поднялись клубы дыма, тут же разорванные в клочья горным ветром. По склону вниз покатились булыжники.
“Очень надеюсь, что мундиры трижды подумали, прежде чем посылать мехи в восхождение по обстреливаемому вулкану. Если геологи ошиблись, оползень просто сметет нас со склона. Не хотелось бы очутиться под каменным завалом…” Во времена Туаткросса Рихтер еще просиживал штаны за школьной партой и вовсе не думал, что пойдет в армию, но известную историю помнил хорошо.
Противник наверняка уже обнаружил их – в этом Рихтер ни секунды не сомневался. А учитывая проклятую клановскую меткость и их трижды проклятое превосходство по дальности, лэнс “Хенрих” мог попасть под огонь уже в ближайшие минуты. Единственным укрытием на этом склоне были только расселины, скальные отроги да валуны, а маневр дьявольски затруднен. Когда начнется перестрелка, придется рассчитывать только на удачу, да на толщину брони.
Он заметил несколько вспышек на левом фланге и сразу же батальонный радиоканал наполнился докладами, приказами и руганью. Авангард из легких мехов докладывал о контакте с превосходящими силами. Проще говоря, разведка угодила прямо в засаду Соколов.
С такого расстояния подробностей было не разобрать. Откуда-то с вершины, между камней сверкали вспышки лазеров и плевались яркими всполохами автопушки. Легкие мехи начали отступать, большинство из них задействовали прыжковые ускорители и взмыли в небо на дымных столбах. Обстрел не ослабевал. Несколько машин клановцы сбили на лету, прямо в прыжке.
– Контакт, – будничным тоном доложил сержант Байрон, водитель “Мародера”, – три засветки, два часа, тысяча.
– Поправка – пять целей, – дополнил он, прежде чем Рихтер успел бросить взгляд на радар.
“Полная звезда омнимехов. Великолепно.”
– Так, гвардия, собрались, – прозвучал голос Вайсмана, командира роты. – Рота атакует с фланговым охватом. “Хенрих” продолжает нажим с фронта, “Густав” обходит противника с правого фланга, “Ида” перестраивается и следует за “Густавом” вторым эшелоном. Огонь и движение. Темп не снижать.
На каменистом склоне любые маневры роты были видны как на ладони. Одиннадцать мехов растянулись в боевые порядки и открыли огонь. Клановцы ответили.
“Везет, как утопленнику,” – только и успел подумать Рихтер, когда рукотворная молния из ППЧ испарила валун в считанных метрах от ноги его “Пенетрейтора”. Он рефлекторно включил полную скорость и повел мех зигзагом. Булыжники градом сыпались из-под его металлических ступней.
Сенсоры засекли противника, но точки на радаре никак не хотели становится удобными для поражения целями. Противник укрылся и вел огонь откуда-то из-за гряды камней, впереди и на сотню метров выше позиции роты. Пока что отдельные выстрелы протонных пушек и редкие залпы ракет не нанесли лиранским машинам ущерба, но такая удача рано или поздно закончится.
Лиранцы стреляли вслепую. Каменная гряда покрылась многочисленными вспышками от попаданий. Ожил целый склон, справа и слева, насколько хватало глаз. Лиранцы шли в атаку по всему фронту.

***

Бой завязался на земле. В один миг вершина вулкана была пустой и безжизненной; в следующую секунду на ней уже кишели десятки вражеских мехов. До последнего момента омни-мехи Соколов ничем себя не проявляли. Укрывшись под слоями камней и льда и заглушив реакторы, они выждали, пока ничего не подозревающий лиранский авангард втянется в зону поражения. И тогда машины 3-го когтистого кластера открыли огонь.
Вершину осветил дружный залп. Сверкали лазеры. Из наведенных на цели стволов автопушек билось злобное пламя дульных вспышек. Завыли гауссы, пославшие в наступающий авангард очереди гиперзвуковых бронебойных болванок. Внезапность оказалась полной, легкие мехи лиранцев были застигнуты врасплох и гибли под губительным прицельным огнем. Радиочастоты наземных войск заполонили отчаянные призывы о помощи.
Хаос усилили стартовавшие из кратера истребители, чуть больше десятка. Один за другим они взмывали в небо и свечкой набирали высоту, оставляя за собой яркий шлейф форсажной струи. Клановские пилоты знали, что этот бой станет решающим, и потому выжимали из двигателей всю доступную мощность без остатка. Едва успев набрать скорость, Соколы атаковали барражирующие сфероидные АКИ, с великолепным презрением проигнорировав численное превосходство противника. Лиранцы от схватки не уклонились.
В первых рядах взлетевших Соколов оказались в основном тяжелые омни-истребители. Был ли причиной этому тактический расчет, или какой-то военный обычай, Ильза не знала. Да и гадать было некогда. Заревел предупреждающий зуммер, Ильза машинально дернула машину вправо. Секунду спустя в стороне пронеслись две очереди крупнокалиберных болванок, которыми ее пытался угостить атаковавший снизу "Визигот". Такой бой в ее планы не входил – Ильза бросила "Вандал" в сторону и ушла в разворот с набором высоты. На "Центурионе" этот маневр потребовал бы максимальной тяги, но "Вандал" был слеплен из другого теста. Истребитель взмыл вверх легко, как всплывающая пробка, по широкой петле огибая завязавшуюся в небесах свалку.
Радиоканал наполнили возбужденные переговоры цезарей. Сара коротко доложила, что сцепилась в лобовой атаке с "Киргизом", а потом радостно заорала, когда тот отвернул. На Хела насела поврежденная "Скифа". Новичок очень старался говорить хладнокровно, но Ильза хорошо научилась узнавать прорезающуюся в голосе панику. Умел это и Фостер – комэск уже настойчиво подсказывал Хелу маневр уклонения, через слово срываясь на ругань, пока его "Чиппева" выходила "Скифе" в хвост. Похоже, эскадрилья могла позаботиться о себе сама и не нуждалась в ее помощи. Монитор радара рябил от засветок. Режим селекции целей был запущен, но даже клантеховский прицельный компьютер "Вандала" не справлялся с опознанием такого количества сигнатур. Ильза кружила вокруг свалки и во все глаза смотрела по сторонам.
Предмет ее поисков показал себя через минуту. В паре километров справа, над склоном вулкана мелькнул стремительный силуэт с ромбическим крылом. "Бату" вильнул в сторону, грациозно облетая скалистый выступ, после чего чуть склонил нос и выпустил ракетный залп. РБД попали в прыгнувший "Джавелин", который как раз пытался выйти из-под обстрела. Два десятка боеголовок легко пробили броню на спине и разрушили реактор. Погибший мех упал на грудь, инерция протащила его вниз по склону, пока он не застрял на каменистой осыпи. "Бату" пролетел над его останками, потом развернулся и устремился вверх, набирать дистанцию для очередного захода. На секунду омни-истребитель повернулся боком, так что передняя камера успела поймать изображение номера, нанесенного на фюзеляж: большие белые цифры 05.
Угол был неудобным, да и дистанция великовата – больше той, с которой Ильза привыкла стрелять. Поймав уходящий "Бату" в прицел, девушка нажала гашетку, но выстрел вышел неудачным. В носу "Вандала" были установлены три средних лазера, их лучи оказались очень яркими и мощными, однако плохо нацеленными. Два прошли мимо, и только один слегка чиркнул "Бату" по правому крылу в районе предкрылка.
Не успела Ильза поправить прицел, как на "Вандал" обрушились последствия выстрела. Теплоотдача клановских лазеров оказалась ненормально высока. Хотя радиаторы успешно отводили избыточное тепло от чувствительных систем, температура в кабине сразу подскочила на десяток градусов. Все мониторы пошли помехами. По-видимому, лучевые трубки лазеров при выстреле выпускали какое-то паразитное излучение, которое мешало нормальной работе систем. Уже через пару секунд авионика восстановила работу, но эти неполадки успели отвлечь Ильзу от противника. А тот времени не терял: вместо плавного набора высоты пилот "Бату" выполнил иммельман, из которого вышел с полубочкой, одновременно сбивая Ильзе прицел и наводя собственное оружие. Выстрелила протонная пушка. Рукотворная молния ударила в левое крыло, одним махом испарив большую часть брони.
Рев зуммера стал просто оглушительным. Звук пульсировал и бил по ушам, как рокот огромного барабана, и в такт ему все быстрее билось сердце. "Так вот что испытывают в своих машинах клановские воины", – думала Ильза, изо всех сил налегая на ручку управления. Ее истребитель закрутился волчком и нырнул вниз, так что ракетный залп пронесся в десятке выше. Спустя секунду мимо на огромной скорости пролетел "Бату". Ильза тут же послала свою машину в набор высоты, зная что Сокол за спиной сделает то же самое. "Вандал" и "Бату" взмыли вверх, кружась вокруг друг друга в восходящих спиралях, словно пара танцоров на паркете. Они пробили низкую облачность и упрямо полезли выше, в ослепительно голубое горное небо.
***

Разворот, ручку на себя и дави. На миг перед ней появляется сдвоенный киль "Бату", но тут же пропадает, когда пилот Соколов бросает самолет в косую петлю. Теперь вверх, вверх насколько возможно, пока он не вышел из разворота. Истребители разделяет всего несколько сотен метров, на таком расстоянии радар не успевает отслеживать положение противника, так что нужно постоянно крутить головой. За спиной у нее широкий экран – из кокпита "Вандала" нет кругового обзора, и его заменяет изображение с задней камеры. Видно, как бледно-зеленый убийца разворачивается у нее на шести. Он маневрирует тягой и выходит из виража под невозможным углом, “Бату” дрожит от срывов потока на крыле. Протонная пушка выплевывает молнию, но за мгновение до этого Ильза успевает опрокинуть "Вандал" на спину и выйти из-под огня. Клановец стреляет уже в третий раз. Ей еще не удалось ни разу. Может быть, получится сейчас. Ильза скрипит зубами и снова тянет ручку на себя из последних сил, накручивая свой вираж за уходящим вверх противником.
Слышен рокот двигателя за спиной. Он работает на полную мощность, но как давно? Минуту? Секунду? Час? Счет времени потерян, и это не имеет значения. Важна только тяга, чудовищное количество тяги, которым располагает ее "Вандал". Каждый разворот выносит их наверх. Высота растет и скорость понемногу падает. Рано или поздно кто-то из них замедлится настолько, что не успеет выскочить из прицела, и тогда ему конец. Или ему придется уйти со снижением, оставив противника выше и за спиной, и тогда ему тоже конец. Или эта дуэль не закончится никогда, и они вместе взлетят над планетой и отправятся к звездам. Не думай об этом. Не отвлекайся. Разворот вправо, косая петля, тяни на себя. Круче петлю! Клановец снова стреляет, протонный заряд рвет воздух в метре от ее крыла.
Зуммер все не смолкает. Маркеры повреждений пылают алым – кроме первого попадания в крыло она успела получить еще одно. ППЧ разодрала броню на правом крыле, так что с него какое-то время стекала грязно-бурая жижа. Теперь перестала. Что это было – гидравлическое масло? Охлаждающая жидкость? Топливный конденсат? Не важно, не отвлекайся. У тебя больше мощности, чем у "Бату", так что ты в выигрышном положении. Он надеется на твою ошибку, что ты устанешь, испугаешься, отвернешь. Он знает, что ты не кланер. Он знает, что ты ему не ровня. Он знает про тебя все. Огромные глаза следят за каждым твоим маневром, и читают в них, как в открытой книге, все метания твоей души. Он ненавидит тебя с момента твоего рождения и до мига, когда ты появилась в охраняемых им небесах. Ты отвратительна ему, и потому он прижимается в объятиях, как самый близкий друг. Он любит тебя, и снова стреляет тебе вслед. Круче петлю!
Под крылом мелькает рваное одеяло облаков. Столбы их инверсионных следов медленно растворяются в воздухе, они сплетаются и расплетаются, отмечая их прихотливый путь. Как там говорил шкипер? "Клановский пилот поднимается в воздух чтобы убить… превзойти их мы не сможем никогда". В очередной раз Ильза тянет на себя ручку, прикладывая столько сил, что руки почти вырываются из плеч. "Вандал" переходит на сверхкритические углы атаки, так что крылья давно не работают: омни-истребитель держится в воздухе только за счет отклоняемой тяги. Бесполезно и горизонтальное оперение, турбулентные вихри пляшут на элеронах, самолет управляется газодинамическими рулями. На Ильзу обрушивается перегрузка. В глазах темнеет, неподъемный вес крушит ребра и выдавливает воздух из легких. Мгновением позже наваливается боль. Какая перегрузка – четыре "джи"? Семь "джи"? Или в меня попали и тело разорвало на части.
Мир тускнеет и пропадает, так что даже боль не в силах удержать на поверхности ее гаснущее сознание. Остается только рев зуммера и рокот двигателя. “Центурион” пел. "Вандал" не поет, он кричит во весь голос от ярости, как раненный зверь, и его возмущенный рев выдергивает наездницу из мрака. Ильза шипит, с усилием проталкивая в легкие очередную порцию кислорода, и видит прямо перед собой, в какой-то сотне метров хвост улетающего вниз "Бату". Перекрестье светится золотым. Девушка жмет на гашетку. Мониторы затягивает статика, но помощь электроники не требуется: видно, что все три луча пропарывают глубокие борозды в кормовой броне "Бату". Ильза стреляет еще раз, и полет превращается в падение. Поверженный омни-истребитель охватывает пламя, и он кометой несется к земле.

***

Постоянно меняющие позицию мехи противника были тяжелой мишенью. Рихтер, конечно не был уверен, но пару раз его большие лазеры находили цель среди камней. Компьютер идентифицировал цели как “Найт Гира”, “Тора”, “Блэк Ланнера” и пару “Риокенов”. Тяжелые мехи в центре, средние прикрывают их позицию с флангов. Лиранцы, подгоняемые приказами гауптмана Ваймана, сокращали дистанцию на максимально возможной скорости.
Рихтер видел, как вопреки собственному дуэльному кодексу клановцы концентрируют огонь и добиваются чудовищных результатов за считанные секунды. “Ханчбек из “Иды” оказался под огнем всей вражеской звезды. Все произошло так быстро, что никто даже не успел выкрикнуть предупреждения: вспышки лазеров, летящие во все стороны куски брони и буквально через секунду сдетонировавший боекомплект к тяжелой автопушке.
Рядом с “Пенетрейтором” прошила воздух уже третья молния ППЧ. Ему фантастически везло.
Пока Рихтер отчаянно маневрировал, разрядив для острастки оба больших лазера в сторону мелькнувшего за грядой “Найт Гира”, шедший рядом “Мародер” вырвался вперед и попал под перекрестный огонь. Разрывы ракет свернули набок автопушку, лазерные лучи оставляли глубокие борозды в броне меха. “Мародер” зашатался. В какой-то момент оберлейтенант подумал, что его подчиненный справился с управлением, но предательские камни посыпались из-под ног машины и “Мародер” повалился, нелепо раскинув длинные конечности.
– Байрон, ты в порядке?
– Блядь! – мехвоин растерял все присущее ему хладнокровие. “Мародер” уже шевелился, пытаясь подняться, но его четырехпалым ступням никак не удавалось найти точку опоры на осыпи. – Прикрой, шеф!
Рихтер включил прыжковые ускорители. Ускорение сначала вдавило его в кресло, а потом тряхнуло после жесткой посадки, так что привязные ремни врезались в плечи. “Пенетрейтор” приземлился прямо перед “Мародером”, закрыв поверженного товарища от огня. По торсу тотчас стегнули лазерные иглы.
Лиранский мех поднял обе руки и залпом из обоих больших лазеров по показавшемуся “Риокену” в черно-белом оскольчатом камуфляже. На броне клановской машины были видны следы от многочисленных попаданий. Яркий луч распорол коленный сустав омнимеха, превратив механизмы в раскаленный шлак. “Риокен” взмахнул короткими руками и завалился на спину.
Мехи лиранцев подходили на короткую дистанцию, выжимая противника из-за гряды. Рихтер не видел, сколько машин они еще потеряли, видел лишь как осел и скрылся из виду командирский “Зевс”.
– Рихтер, принимай командование. “Зевс” сдох!
– Вас понял! – выкрикнул Рихтер. Он разогнал свою машину до максимальной скорости, стремясь как можно быстрее добить упавший “Риокен”. Справа маячили головные машины “Густава”, но его собственный лэнс немного отстал.
Тяжелый скрежет металла о металл прошелся по всему меху, когда нога “Пенетрейтора” ударила в корпус “Риокена”, сминая бортовую броню как бумагу. И еще раз. Восторг боя захватил Рихтера. Омнимех неуклюже двигал ногами, и правая не сгибалась в колене. Поняв, что встать ему не удасться, мехвоин Соколов направил на “Пенетрейтора” руки с батареями лазеров, но тут лиранский тяжелый мех в упор разрядил свои многочисленные импульсные лазеры в поверженного противника. Внутри корпуса “Риокена” полыхнуло, он дернулся пару раз и замер на месте.
Пришедший слева удар застал Рихтера врасплох. Выстрелы из двух протонных излучателей начисто срезали руку “Пенетрейтора”. Рихтер успел заметить лишь реактивную струю прыжкового ускорителя, когда покалечивший его “Найт Гир” прыжком сменил огневую позицию.
Гироскопы натужно завыли. Рихтер с трудом удержал равновесие. Улучив момент, он оглядел поле боя. Лиранцы теснили звезду Соколов, нанося им чувствительные удары с ближнем бою. Оберлейтенант заметил объятый огнем клановский “Блек Ланнер” – лишившийся головы омнимех продолжал стоять на ногах, как гротескный памятник своему убитому пилоту. Еще один “Риокен” с другого фланга отступал, отстреливаясь из ракетных установок. По меху вели огонь с двух сторон и было очевидно, что долго он не протянет. Судя по показаниям радара “Тор” и “Найт Гир” продолжали отход, пытаясь во чтобы то не стало не пустить лиранцев в ближний бой.
– Это Рихтер. Мы на позициях противника. “Хенрих”, ускориться, вы отстаете!
“Риокен”, сбитый ударом кулака подошедшего вплотную “Батлмастера”, упал на землю. Лиранский мех принялся топтать не подававшего признаков жизни противника. Рота заняла гряду.
Оберлейтенант увидел “Тора” вынырнувшего из-за валунов, но не успел ничего предпринять. Молния из протонного излучателя рассекла воздух и вонзилась в выпуклую голову увлеченного расправой “Батлмастера”, пробив насквозь и броню, и кокпит. Мех упал, как подкошенный, подмяв под собой своего поверженного врага.
Лиранская рота ответила яростным, но бесполезным огнем: “Тор” снова взмыл в воздух и укрылся среди огромных камней. По всему фронту уцелевшие клановские машины, бегом или прижками делали то же самое.
Оберлейтенант бросил взгляд на карту района, выведенную на вспомогательный монитор. Данные радара накладывались прямо на нее, что давало ясное представление о происходящем на поле боя. В данным момент две красные точки, отмечающие остатки вражеской звезды, отходили все выше по склону. Через некоторое время сигнал стал неуверенным, а потом и вовсе пропал. Радар потерял противника. Рихтер выдохнул и потряс головой, стряхивая пот с бровей.
“Пещеры? Туннели? Вполне возможно – никому неизвестно, сколько всего Соколы понастроили в кратере. Лезть за ними очертя голову будет самоубийством.”
– Рота, не преследовать! Перегруппировываемся на занятой позиции. Доложить о потерях!
Из всей роты на ходу оставалось семь машин, причем две из них были неспособны продолжать бой. “Постараюсь выбить какие-нибудь подкрепления,” – подумал Рихтер, переключаясь на частоту батальона. Хотя он отлично понимал, что никаких резервов ему получить не удастся.

[Tomoboshi]

22 глава ПутАльянса станет последней в истории противостоянии на Черноземье, и наконец-таки завершит многострадальную третью часть. Очередной этап завершен, и можно подвести промежуточные итоги.
Тем более, время года располагает.

"Путы" растянулись, конечно, непрогнозируемо и чудовищно. Когда-то в предварительных планах и было около двадцати глав Сейчас три полные части вплотную подбираются к 600к. Слава богу, конец уже ощутимо близок - осталось еще две части, и меньше двух пятых по объему. С учетом того, что значительный кусок уже готов, в первые месяцы нового года мы имеем все шансы закончить этот долгострой.
И перейти к чему-то новому.

С другой стороны, плюсы по прежнему превосходят минусы, окружают их и нещадно побивают бейсбольными битами. У нас расширилась команда (в следствие чего одному третьестепенному герою внезапно повезло). Вместе с этим - что особенно удивительно - количество читателей превосходит количество авторов в два, а то и в большее число раз.

Ну это я кокетничаю, конечно. Спасибо всем, кто читает, без шуток. Ваше участие делает всю работу не бессмысленной.

Удивительным образом, самым спорным моментом оказалась не техноересь, не постельная бытовуха двух ГГ (с другой стороны, а разве не за этим нас читают?), не иллюстрации армейского бардака и даже не местами идиотская тактика ВСАЛ (которая выглядит еще более извращенной в нашем описании). Самым спорным моментом,стало нехонорное побивание клановца лопатой после объявленной дуэли. Что, честно говоря, льстит. Потому что фантастика-фантастикой, а литература должна прежде всего быть историей про героев. Если персонажей нет, то и говорить не о чем.

Ну да ладно, нет смысла затягивать. Поскольку очередная глава завершает наш писательский 2015, то можете считать ее новогодним эпизодом. Каждый уважающий себя автор должен уметь писать главы к праздникам.

Авторский коллектив: t_bone_wowp, yakabito, tomoboshi

Космопорт Августина
Черноземье
Мелиссианский ТВД, Альянс Лиры
27 октября 3064
7+7

Этим утром Сара стояла перед зеркалом, с мрачным видом разглядывая собственную физиономию. Последствия матча по лакроссу все еще давали о себе знать. На правой скуле чернел огромный синяк – память о столкновении с клановской клюшкой. После нескольких безуспешных попыток замаскировать синяк тональным кремом, Сара оставила все как есть.
На койке была разложена парадная форма – голубой китель, белые шерстяные брюки, сорочка. Последний раз Сара носила ее еще на выпускной церемонии. Перевязь академии, когда-то предмет особого вожделения, сиротливо висела на спинке стула. Она долго лежала на дне вещмешка, так что для того, чтобы разгладить все складки, пришлось хорошенько поработать утюгом. Одевшись, Сара бросила последний взгляд в зеркало. Оттуда на нее взглянула незнакомая девушка-лейтенант с холодным неподвижным взглядом – совсем непохожая на ту веселую хулиганку, которая полтора года назад покинула Сангламор.
В назначенное время девушка оказалась под дверью командира авиабригады. Пришлось ждать. Присесть было некуда, да и Сара все равно не рискнула бы сделать это, опасаясь помять наглаженные стрелки брюк. Она в тысячный раз поправила манжеты и спросила:
– Как думаете, шкипер, зачем нас вызвали?
Ее командир тоже был при полном параде. Он даже уложил на пробор свою жесткую непослушную шевелюру, для чего пришлось использовать гель. На груди гауптмана висело больше двух десятков медалей за участие в кампаниях. Названия некоторых планет Сара слышала, но большинство были ей совершенно незнакомы.
Несмотря на ранний час и официальный вид, от Фостера ощутимо несло спиртным. Приглушенный запах вчерашних возлияний смешивался в его дыхании со свежим ароматом виски, выпитого не больше часа назад. Глаза гауптмана были сухими и воспаленными, как это бывает после нескольких бессонных ночей. Он пожал плечами.
– Подробностей не знаю. Но мне все это не нравится.
– Почему? – Прокрутив в голове события последних недель, Сара так и не вспомнила за собой ни одного проступка. Тем более такого серьезного, что его следовало бы разбирать в присутствии командующего офицера.
Фостер бросил на нее испытующий взгляд. Его кадык почти упирался в жесткий воротник серой сорочки, сжимавший шею как накрахмаленный ошейник.
– Поверь моему опыту. Если мундиры вызывают тебя при параде, жди беды.
– Вы пессимист, шкипер. Вдруг нас хотят наградить?
– Наградить? – Фостер криво усмехнулся. – Нихеровая шутка, Винтерс. У меня в эскадрилье все устроено так, чтобы исключить всякую вероятность этого события. Тебе что, не хватает блестяшек, котеночек мой?
– Не хватает, – твердо ответила Сара, – и ваш нигилистический бред меня не проймет. Лично я беспокоюсь о собственной карьере. Собственно, вам тоже не мешало бы. Вот зачем было пить с утра?
– Не дерзи старшим по званию, Бесовка, – отозвался Фостер резко, но без настоящей злобы в голосе, – не привыкай.
– Ясно.
– Да ни черта тебе не ясно. Существует только три причины, по которым настоящий пилот надевает парадную форму. Повышение, свадьба и… – лицо гауптмана скривилось с досады. Он подавил желание сплюнуть.
– … и похороны? – ляпнула Сара наугад. Фостер ответил ей таким выразительным взглядом, что девушка потеряла желание продолжать разговор.
Она вспомнила церемонию, прошедшую две недели назад. Тело Руббера, конечно, не нашли. То, что осталось от его истребителя рухнуло с сорокакилометровой высоты где-то в сотне километров от плацдарма. Обломки погибших в зоне высадки АКИ разбросало на такой площади, что понадобились бы месяцы поисковых работ, на которые посреди военной кампании не было ни людей, ни времени. Потому обряд провели по старой традиции: личные вещи погибшего разобрали, отослали все ценное родственникам, а остальное сожгли и захоронили пепел.
В тот день на импровизированном кладбище так похоронили больше двух сотен человек. Погибшие над зоной высадки летчики-истребители, экипажи трех сбитых дропшипов, убитые ответным огнем бортстрелки, мехвоины и пехотинцы из наземных сил, оказавшиеся в смертельной ловушке на борту гибнущих десантных кораблей… срок по всем вышел одновременно. Памятником для них стали два длинных ряда могильных плит.
Погода была ненастной. Холодный ветер ерошил непокрытые волосы и кидал в лицо мелкую серую пыль. Ильза была еще слаба после своего путешествия обратно к плацдарму; она не скрываясь терла глаза платочком и вцепилась в руку Сары дрожащими холодными пальцами. Фостер начал было говорить речь, но запнулся на половине и махнул рукой – эскадрилья его не слушала. Штосс с каменным лицом стоял чуть в стороне. Одна его рука была закутана в сложную повязку, второй он опирался на трость. За всю церемонию он не произнес ни звука, только наорал на попытавшегося ему помочь Хела. Все вокруг остро переживали потерю товарища, а Сара не чувствовала ничего. Она оплакала гибель Руббера еще пять дней назад, и эти похороны без тела казались ей какой-то нелепой, бессмысленной фальшивкой, театрализованным представлением с заранее расписанными ролями, смысл которого от нее ускользал. В жизни пилота ВСАЛ оставалось мало места для величия. В смерти его не было вовсе.
Их наконец-то пригласили войти. Фостер пропустил Винтерс вперед и захлопнул дверь за спиной. Сделав положенные три шага от входа, гауптман и лойтнант синхронно щелкнули каблуками. Ладони взметнулись к виску.
Каптэйн Кайли стояла у окна со скрещенными на груди руками. Ее китель был небрежно переброшен через спинку стоящего рядом кресла. Командир авиабригады хмурила брови и, судя по всему, пребывала не в лучшем расположении духа. Кайли равнодушно кивнула в ответ на приветствие, и кивком головы указала вновь прибывшим на два свободных места на противоположном краю стола.
За столом сидели трое. Один из них, темнокожий гауптман средних лет с кудрявыми бакенбардами, был Саре знаком. Он был адъютантом аэробригады 14-й ПБК Гвардии Донегала, и в свое время занимался кадровыми вопросами, связанными с переводом цезарей в эту часть. Вторым был мужчина лет пятидесяти с худыми щеками и бегающим взглядом. Он носил серую полевую форму Альянса, но без знаков различия, за исключением круглой нашивки с лилией на правом плече. В его манерах была какая-то сдержанная развязность, словно этот человек каким-то образом ощущал себя хозяином положения, но избегал демонстрировать это напрямую. Сара он не понравился с первого взгляда.
Третьей из сидящих была Ильза. Девушка неподвижно уставилась на крышку стола, положив ладони на лежащую перед ней зеленую папку. Лицо Ильзы было таким бледным, что веснушки проступали на нем явственнее обычного.
– Давайте побыстрее закончим с этим, – заговорила каптейн Кайли, когда вновь прибывшие заняли предназначенные им места, – коллеги, это старший инспектор Ратка из Лиранского Разведывательного Корпуса. Вы должны помнить гауптмана Джексона, он заведует у меня кадрами. Джентльмены, это упомянутая лойтнант Винтерс и ее непосредственный командир, гауптман Фостер.
Ильза украдкой подняла голову. Сара на миг перехватила ее растерянный взгляд. Прежде, чем она успела удивиться, Ратка поднялся со своего кресла и поклонился – как показалось Саре, с несколько преувеличенной вежливостью. Старший инспектор заговорил шепчущей скороговоркой:
– О, весьма рад, весьма рад знакомству. Мое почтение, герр гауптман. Фрау лойтнант, воистину удовольствие видеть вас воочию. Очень жаль, что наша встреча проходит в таких обстоятельствах.
На лице старшего инспектора появилась печальная мина.
– Удовольствие взаимно, – кивнул Фостер, – Но пока ни я, ни моя подчиненная не понимаем, в чем собственно дело. Нами вдруг заинтересовалась контрразведка?
– О, нет-нет-нет, – Ратка быстро замотал головой с таким видом, будто сама мысль об этом показалась ему абсурдной и оскорбительной. – Вовсе нет. Я имею честь быть сотрудником второго отдела ЛРК, пропаганда и контрпропаганда, так что со шпионажем наше дело не связано. Однако, – Ратка вновь поджал губы и напустил на себя вид актера-трагика. – Я боюсь, это нисколько не облегчит мою сегодняшнюю миссию.
Ратка поднялся со своего места, обошел стол и протянул Саре закрытую папку. Девушка едва подавила желание отшатнуться от старшего инспектора, настолько он был ей неприятен. Вместо этого она лишь бросила на него вопросительный взгляд.
– Что это?
– Предмет нашего обсуждения, фрау лойтнант, – печально ответил Ратка, – прошу вас ознакомится с содержимым. Поскольку дело имеет, хм, довольно деликатный характер, будет лучше, если вы узнаете обо всем, так сказать из первых рук. А для вашего командира я сделаю короткий пересказ.
Девушка кивнула и раскрыла предложенную папку. Внутри лежала сложенная пополам газета. Текст был на английском, но все заголовки были снабжены переводом на немецкий и японский. Вся полоса пестрела выделенными жирным шрифтом строчками – таким топорным способом редакторы подчеркивали ключевые мысли. Название газеты, "Фридом Гуардиан", с обеих сторон обрамляли гербы Альянса и АРЗК. Чуть ниже шел заголовок статьи на первой полосе: "Через койку в небо: темные тайны двух героинь".
У Сары потемнело в глазах. Когда она начала читать, строчки плясали и расплывались, а газетный лист дрожал в негнущихся пальцах.
Статья начиналась с едких нападок на беспомощность и тяжеловесность государственной пропаганды Альянса. По категоричному утверждению автора, лиранские аппаратчики начисто лишены как воображения, так и профессиональных навыков, и потому результат их работы неизменно не выдерживает никакой критики. Хуже того, продолжал автор, именно отраженная в официальной пропаганде лоялистов картина, при тщательном ее рассмотрении и является самым верным приговором всему антинародному режиму Катерины Штайнер.
Далее автор переходил к лейтенантам Манн и Винтерс, называя их "очередными идолами про-катеринской военщины", и сходу выдавал сенсационное известие об их интимной связи. Манн в статье была выведена избалованной и циничной мерзавкой, "типичной представительницей торгашеской псевдо-аристократии, лишенной и чести, и совести". В летной академии она познакомилась с "наивной простушкой из провинции" Винтерс, после чего соблазнила ее и затянула в извращенный роман. Когда обучение подошло к концу, Манн не пожелала отпустить любовницу. Она воспользовалась влиянием высокопоставленного отца, и Винтерс получила совершенно незаслуженное назначение в одну эскадрилью со своей порочной покровительницей. Далее следовало описание боевых будней парочки, из которого следовало, что Манн превратила офицерские квартиры в настоящий вертеп.
В качестве доказательства этой истории обильно цитировалось личное письмо лейтенанта Манн, адресованное ее отцу. В нем летчица признавалась, что влюблена в свою соседку, и просила отца не осуждать их союз. В приведенных цитатах Сара с ужасом узнавала характерную для Ильзы манеру письма.
“Могли ли подобные аморальные личности совершить те подвиги, которые приписывает им официальная пропаганда?” – риторически вопрошал автор. В конце он обращался к солдатам, которые из чувства долга защищали Альянс. “Неужели вы стерпите эту грязь на славной репутации ВСАЛ? Неужели вы простите всю ложь и все преступления, которые творятся под прикрытием вооруженных сил?”
На смену шоку пришел стыд. Прочитанная газета с шелестом упала на стол. Сара уронила голову на руки, пряча пылающее от стыда лицо. Ей хотелось провалится сквозь землю. За столом на минуту повисло неловкое молчание: сидящий напротив Джексон упорно смотрел в потолок, Ильза хранила гробовое молчание и даже не сменила позы. Лишь Фостер непонимающие крутил головой с одного собеседника на другого, пока Ратка не решился развеять его незнание. В очень обтекаемых и деликатных фразах старший инспектор коротко пересказал статью.
– “Фридом Гуардиан” принадлежит издательскому дому “Фронтир Пресс Инкорпорейтед”, которые ведут дела на в основном на Пасиге, Дэле и непосредственно на Арк-Ройяле. Суммарный тираж перепечаток оценивается примерно в четыреста тысяч экземпляров. Конкретно этот номер попал на планету позавчера, – закончил Ратка свой рассказ.
– Мда, дела, – протянул Фостер. Присутствие старшего офицера не позволило выразится крепче, чего ему явно хотелось. Гауптман похлопал по нагрудному карману, по привычке нащупывая сигареты.
– Разрешите закурить, фрау каптейн?
Вопрос молчаливо поддержал гауптман Джексон, но просьба была решительно отклонена.
– Нет, не разрешаю, – отрезала Кайли, – приучайтесь думать без табачных сосок. Черт возьми, Фостер, мне кажется или от вас действительно несет спиртным?
Фостер немедленно подтвердил подозрения. Катиара Кайли возмущенно тряхнула гривой каштановых волос. В окружении стареющих подчиненных, она остро переживала собственную несолидную молодость – лишь немногим больше тридцати. На заре своей карьеры кадет Кайли была кошмаром для командиров, заработав репутацию дерзкой и нетерпеливой бунтарки. По иронии судьбы, с тех пор как она сама стала командиром, всякий намек на неподчинение стал приводить ее в бешенство.
– Вы выжили из ума, капитан, или это такая пилотская гордыня? Вы надеетесь, что это сойдет вам с рук? Да ни хрена! Сразу же после собрания отправитесь под домашний арест на сутки. А теперь уберите эту ухмылку с физиономии, и попытайтесь быть полезным! Что из этого пасквиля правда?
Фостер замялся.
– Да как сказать… многое и ничего, фрау каптейн. Тот, кто слил историю прессе, был неплохо осведомлен о деталях, но интерпретация целиком вымышлена. А местами откровенная клевета.
– О каких деталях идет речь? – подал голос адъютант.
– Например, о вмешательстве герра генераллойтнанта Манна. Мне передали письмо от него с просьбой устроить у себя сразу двух новичков. Я не стал отказываться.
На лице Джексона появилось страдающее выражение, будто его изводила зубная боль.
– Значит, протекция все же была. Ради бога, Фостер, почему вы на это согласились?
– А почему нет? – командир цезарей пожал плечами. – Как я и сказал, это был не приказ, а просьба, причем довольно сдержанная. В моей эскадрилье как раз имелось два вакантных места. Фрау каптейн, – он повернулся к внимательно слушавшей Кайли, – честно говоря, я не понимаю, что здесь стоит обсуждать. Я видел личные дела Манн и Винтерс, у обеих великолепный выпускной балл. Любая из них вполне могла бы получить место в 112-м авиакрыле самостоятельно.
– Но не получила, – мягко вмешался Ратка, – с позволения фрау каптейна я могу прояснить этот вопрос… поскольку он непосредственно связан с моей конторой. – Дождавшись кивка со стороны Кайли, старший инспектор продолжил:
– Видите ли, герр Фостер, в деле пропаганды интерпретация зачастую имеет такое же значение, как и сам факт. Люди охотнее реагируют на эмоции, чем на утверждения. Подобные статьи пишутся для того, чтобы скорректировать восприятие читателя, придав ему негативный окрас – на нашем жаргоне это называется “зарядить”. Обратить процесс вспять очень трудно: любой “заряженный” будет воспринимать контрдоводы через призму своего первого впечатления. Например, мы можем рассказать истинные обстоятельства дела, но ведь вмешательство уважаемого генераллойтнанта имело место – и скептикам этого будет достаточно. Если вы попробуете взять ответственность на себя, то посчитают, что вы выгораживаете своих протеже, или дали показания под давлением.
– К сожалению, – со вздохом закончил Ратка, – ввязываясь в диалог с оппозиционной прессой мы проигрываем по умолчанию. Таким изданиям не нужно блюсти репутацию; они могут врать по пятьдесят раз в месяц, и пока мы занимаемся разоблачением очередной лжи, газета выпускает новую. В итоге самый терпеливый “заряженный” просто запутается в этом споре, но останется под впечатлением что “вся эта история дурно пахнет”. Должен признать, этот случай оказался особенно удобным.
– Вы на что-то намекаете? – недовольно спросила Кайли. Ратка кивнул. На его лице причудливым образом сплетались выражения скорби и угодливости.
– Увы, да. Гм… Характер интимных отношений, в которых состоят ваши летчицы, играет этому вбросу на руку.
– Что?.. Да что вы себе позволяете, старший инспектор? – Кайли задохнулась от негодования. – Ни один из моих офицеров… нет, ни один из рядов солдат ВСАЛ не станет жертвой дискриминации. Проклятье, да пока эти девушки воюют на передовой какие-то мерзотники в тылу…
Атмосфера за столом мгновенно накалилась. Выражение лица Джексона сменилась со страдальческого на осуждающее. Фостер побагровел и ерзал на стуле; было похоже, что он едва сдерживается от того, чтобы пустить в ход кулаки. Ильза еще ниже склонила голову, и Саре никак не удавалось перехватить ее неподвижный, безжизненный взгляд.
Ратка понял, что невольно оказался мишенью всеобщего осуждения, но хладнокровие не изменило ему. Он поднял раскрытые ладони в извиняющемся жесте, и поклонился в сторону сидящей рядом Кайли. Еще один поклон он адресовал Саре.
– Вы совершенно правы, фрау каптейн. Однако вы должны понять, что истории однополых отношений между девушками всегда вызывают особенный интерес. Это как раз тот момент, который запоминается. И только способствует распространению слуха.
Сара застонала, вновь пряча пылающее от стыда лицо в раскрытых ладонях. Этот мерзкий шпик был прав, кругом прав. На собственном опыте она знала, как быстро расходятся подобные новости. На ближайший месяц она и Ильза наверняка станут любимой темой для обсуждения солдатни. Помимо воли она вспоминала все те слова, которыми молва будет называть их обеих. В немецком языке таких было особенно много.
– Я одного не могу понять: как это ваша контора допустила, что подобное вообще вышло в печать? – подал голос Фостер, – я думал, что вся пресса обязана проходить военную цензуру.
– Так и есть, – Ратка повернулся к нему, – однако наше влияние не безгранично, особенно здесь, на границе с кланами. Вспомните события 3057 года: после объявления независимости ландграф Келл самовольно подчинил себе местные гарнизоны на пограничных планетах и объявил о создании Арк-Ройяльского Защитного Кордона. И хотя формально Альянс все еще считает эти миры своей собственностью, фактически ситуацию здесь мы больше не контролируем. Это серая зона, герр гауптман. Новоявленный маркграф Келл – убежденный сторонник идеи свободной прессы, поэтому цензуры здесь нет. И пока наши солдаты расквартированы на пограничных мирах, контакта с местными медиа не избежать.
– Еще одна потенциальная уязвимость связана с КомСтаром и их монополией на межзвездные коммуникации. По закону все переданные по ГИГ-сети сообщения абсолютно неподконтрольны любой цензуре, и недоступны для всех, кроме отправителя и адресата. Многие нелегальные издания пользуются этим правом, чтобы обмениваться материалами через КомСтар. Такая статья может быть написана где-нибудь на Пасиге, отправлена, допустим, на Ковентри, а уже там сообщники организуют публикацию. Нелегальные журналы, бюллетени, памфлеты, пиратские радио- и телестанции, целая россыпь возможностей связана с планетарными компьютерными сетями… Оперативники ЛРК и полиция постоянно охотятся за такими подпольными редакциями, но вы должны понимать, что эта борьба с гидрой. Пока враги Альянса не разбиты, голос диссидентов всегда будут присутствовать на медиапространстве. Даже внутри наших границ.
– По мне, так это просто отговорки, – произнес Фостер с вызовом. – В который раз разведка подводит армию, ну? В десятый? В сотый? ЛРК захотел использовать бедных девочек для пропаганды – и бац, их лица уже расклеены по всему кернгебиту. Неужели никто из вас, олухов, не подумал, что вы тем самым ставите их под удар?!
Фостер говорил все громче и громче, так что последнюю фразу он практически выкрикнул. С побелевшим от ужаса лицом Джексон откинулся на спинку стула, словно старался держаться подальше от прокаженного. Прежде чем командир цезарей успел продолжить свою обвинительную речь, вмешалась Кайли.
– Гауптман Фостер! – рявкнула каптейн, присовокупив к этому звучный удар кулаком по столу. – А ну-ка закройте рот и возьмите себя в руки! Мы здесь собрались не для того, чтобы сыпать взаимными обвинениями. Прошу прощения за эту реплику, старший инспектор, – добавила она после паузы.
Ратка смерил ее взглядом своих бесцветных водянистых глаз. Его лицо застыло на секунду, будто инспектор раздумывал над каким-то решением, после чего его губы расплылись в вежливой улыбке.
– Я вовсе не оскорблен. Негодование ваших людей вполне понятно. Я бы мог описать те объективные трудности, которые приходится преодолевать моему ведомству в этом деле… но вы примете это за очередную порцию оправданий, не так ли, герр Фостер? – Шпион повернулся к летчику. Какое-то время они сверлили друг-друга взглядом, пока Фостер не пробурчал что-то себе под нос и отвернулся. Ратка кивнул и продолжил:
– Вместо этого я официально заявляю: Разведывательный Корпус полностью осознает всю серьезность проблемы, и прилагает усилия для ее разрешения. Мы собираемся перекрыть источники этой клеветы, но для нас не менее важно защитить доброе имя пострадавших. Для этого я здесь.
Сара почти не слушала завязавшуюся перепалку. Шок все никак не проходил; весь ее мир разделился на “до” и “после” той роковой минуты, когда она взяла в руки злосчастную газету. Часть ее сознания все еще вопила в слепом отрицании: “нет, это неправда, этого просто не может быть! Я не заслужила такого!”, но кошмар все никак не проходил. Ужасающая реальность, в которой ей отныне предстоит жить, будет наполнена позором, презрительными взглядами, и сальными смешками за спиной.
Ильза очень медленно подняла голову. Ее покрасневшие глаза четко выделялись на бледном лице. Сухим, безжизненным голосом, она произнесла первую за все совещание фразу:
– Я хочу уйти в отставку. Покинуть Гвардию и вернуться к семье.
Напоследок ее голос затрепетал и чуть было не сломался, но Ильза удержала себя в руках. Ее лежащие на столе ладони мелко дрожали; тонкие побелевшие пальцы скрючились, будто девушка падала и пыталась удержаться за край обрыва.
– Ваша самоотверженность достойна наивысшей оценки, фрау лойтнант, – с проникновенной теплотой ответил Ратка, – но это решение слишком серьезное, чтобы принимать его… гм, в расстроенных чувствах. Вы уверены, что необходимы настолько радикальные меры?
За столом повисла тишина, и только Фостер нервно барабанил пальцами по крышке стола. Никто не решился вмешиваться. Ильза медленно повернула голову и бросила на шпиона ненавидящий взгляд.
– Моя семья, – с расстановкой проговорила она, – служит архонтам Лиры на протяжении пятнадцати поколений. Мой отец, Гельмут Цезария Манн, первый граф Лангау, руководит оперативным штабом Гвардии Донегала. Я единственная законная наследница его титула. О том, что я лесбиянка, и вдобавок блудница, он узнает из новостей. Вы хотя бы понимаете глубину позора, что падет на наше имя?
Шпион скорбно покачал головой.
– Вы абсолютно правы, фройляйн Манн. Я не могу этого понять, хоть и могу попытаться представить. Вам предстоят воистину нелегкие испытания… но они не станут легче, если вы оборвете свою офицерскую карьеру. Обещаю, мы очень скоро вернем вас домой. Вы и ваша подруга получите отпуск на несколько месяцев. В конце концов, вы и так его заслужили, учитывая срок вашего пребывания на передовой – справедливо, герр Джексон? Я так и думал.
– Отпуск… – эхом повторила Ильза. – Домой…
– Именно. Вы сможете отдохнуть и набраться сил. Когда вы исчезнете из центра событий, мы сможем спокойно разобраться с ситуацией, не рискуя подставить вас. Само собой, отпуск вы проведете отдельно друг от друга… не стоит подогревать слухи. Вы согласны со мной, фройляйн?
Ратку как будто подменили. Из голоса старшего инспектора исчезла былая угодливость. Он сохранил вежливость, но теперь говорил твердо и убедительно, как человек привыкший распоряжаться. Ильза кивнула – безвольно, как подчинившаяся кукловоду марионетка. В уголке глаза блеснула одинокая слеза. Повинуясь едва заметному кивку Ратки, гауптман Джексон поднялся из-за стола и предложил Ильзе воды. Девушка чуть слышно прошептала слова благодарности и мелкими глотками опустошила поданный ей стакан. Спохватившись, Джексон поставил второй наполненный стакан перед Винтерс.
– Если позволите, фройляйн, еще один вопрос. Наши лингвисты утверждают, что использованные автором цитаты с большой долей вероятности не являются подлогом. Скажите, возможно ли, что вы действительно писали такое письмо?
Руки Ильзы все еще дрожали. Чтобы скрыть это, она принялась крутить опустевший стакан между ладонями. Солнечный свет падал на граненное стекло, и распадался на разноцветный радужный ореол, медленно кружащийся по крышке стола.
– Да, я писала эти строки, – призналась она.
– Сможете припомнить когда это было? – уверенным жестом Ратка извлек диктофон и включил кнопку записи, проигнорировав молчаливый протест со стороны Джексона.
– Да… я хорошо запомнила этот день. Это было за сутки до наступления на Черноземье, три недели назад. Флот готовился к прыжку… Мы с Сарой поговорили, и я решилась рассказать отцу о нас… о наших отношениях. И написала ему письмо.
– Прекрасно. У вас нет идей, как это письмо могло попасть в чужие руки?
Сара сидела как на иголках. Как бы больно ей не было, Винтерс понимала, что по Ильзе этот скандал ударит намного серьезнее. Сердце Сары просто разрывалось от жалости. Но как только Ратка заговорил о письме, новая ужасная догадка обрушилась на нее, как удар молота: причиной беды могла быть ее неосторожность. Чувство вины завладело ее мыслями, девушку бросало то в жар, то в холод. Часть ее хотела сбежать и скрыться навсегда, чтобы пережить свой позор в одиночестве. Но промолчать Сара не могла. Она слишком любила Ильзу. Собравшись с духом, она ответила:
– Из моей каюты. Ильза отдала письмо мне.
Сара поймала осуждающий взгляд Кайли. Ратка посмотрел на нее холодным взглядом профессионала – наверное, так она сама смотрела в прицел. Ей не было видно сидящего рядом Фостера и его реакцию, но ритмичный перестук пальцами прекратился.
– Хотите объяснится, фройляйн Винтерс? – протянул инспектор.
“О боже, нет!”
– Попробую. Это я убедила Ильзу рассказать все отцу. Она написала письмо и отдала его мне, на голо-диске… сказала, отправишь, когда захочешь. Это было как раз в день-Х, накануне вторжения. В том вылете ее сбили… я думала, что Ильза погибла. А потом она вернулась, и мы совсем забыли про письмо… голо-диск так и лежал у меня в каюте, в тумбочке. Наверное, кто-то снял с него копию пока меня не было… Но я клянусь, я вспомнила об этом только сейчас, это не я передала письмо журналистам! Поверьте, мне, пожалуйста! Ильза!.. – Сара едва сдерживала слезы. Голос сорвался на жалобный писк. Ее любимая, драгоценная Ильза склонила голову и прошептала чуть слышно “Я знаю. Я верю тебе”.
– Вы запираете дверь в каюту? И тумбочку?
– На тумбочке нет замка. Каюту… ну да, я обычно запираю… кажется… – неуверенно пробормотала Сара.
Ратка со вздохом выключил запись. Саре показалось, что на короткий момент в его взгляде мелькнула досада. Но уже в следующую секунду рыбьи глаза старшего инспектора вновь стали бесстрастными. Он повернул голову к Фостеру.
– Похоже, без утечки все-таки не обошлось. Весьма прискорбно. Будьте любезны, герр Фостер, обрисуйте круг тех, кто мог иметь доступ к каюте лейтенанта Винтерс.
– Список начнется с меня, – хмуро отозвался командир цезарей. – Меня вы тоже запишите в круг подозреваемых?
Ратка покачал головой.
– Непременно, как только в моем распоряжении окажутся указывающие на то улики. До тех пор у меня нет оснований сомневаться в вашей порядочности. Будь это не так, вы бы не сидели здесь. Мы понимаем друг-друга?
– Вполне.
– Тогда я жду список.
– Экипаж “Хугина”, нашего дропшипа. Минус два стрелка, плюс фельдшер, итого восемь человек, – Фостер начал перечислять, загибая при этом пальцы. – Пилоты моей эскадрильи: я сам, Манн, Винтерс, Штосс, Руббер и Хел. Хел – новичок, он с нами только месяц. Штосс ранен, и почти все время проводит во флагманском госпитале. У Руббера железное алиби – он погиб 17-го числа. Еще пусковой персонал, шесть техников, по одному на пилота. Пожалуй, еще вестовой эскадрильи, гефрайтер Бломер. Это все, больше на борт дропшипа никто подняться не мог.
– А что насчет аэродромного персонала эскадрильи – оружейники, инженеры, сварщики?
Фостер покачал головой.
– Часть механиков осталась на прежнем месте, в 112-м авиакрыле на Джиосаре. С нами отправились только самые необходимые для обслуживания АКИ специалисты. Они расквартированы на “Михеле” – это грузовик, переоборудованный в ремонтную базу.
– Разве они не работают на “Хугине”?
– Нет нужды. Вы представляете себе пусковой ангар “Леопарда”? В нем едва помещается истребитель. Механизации хватает только на то, чтобы загрузить боекомплект и провести предполетную проверку. Для любого серьезного ремонта мы отправляем машины на “Михель”.
– Ясно, – Ратка слушал внимательно, но Саре показалось, что все сказанное для него уже не новость. – Фройляйн Манн, фройляйн Винтерс, прошу вас подумать: у кого-нибудь из этих людей был повод вам навредить? Среди них были ваши враги, возможно, недоброжелатели?
Девушки молча покачали головами.
– Что, и даже среди техников? – старший инспектор выглядел не убежденным.
– Особенно среди техников, – с нажимом произнес Фостер. – Обслуживающий персонал души не чает в лейтенанте Манн. Скорее они себе руку отрежут, чем позволят кому-нибудь ей навредить.
– И тем не менее, кто-то ей навредил. По моему опыту, чем ярче горит пламя, тем гуще тени вокруг него. Среди ваших праведников затесался Иуда, герр Фостер… – но можете быть уверены, мы его найдем.
– И что будет потом? После того, как вы его найдете? – озабоченным тоном спросила каптейн Кайли.
В ответ Ратка пожал плечами.
– А вы как думаете? Этот человек, кто бы он ни был, сотрудничал с про-викторовскими диссидентами и не побрезговал передать им компромат на своих боевых товарищей. Его ждет трибунал. И у меня нет ни малейшего сомнения, что приговор будет очень строгим. Мы приложим для этого все усилия.
– Трибунал? – обеспокоенно переспросил Джексон. – А это не слишком?
– Нельзя прощать подобное, герр гауптман. Государство не может рассчитывать на лояльность человека, способного предать своих сослуживцев. Так что можете быть уверены, ЛРК придает этому делу большое значение. Мы уже разработали программу действий, но чтобы начать работать, нам понадобится ваше содействие, фрау каптейн.
На свет появилась бумага, отпечатанная на розоватом, тонко выделанном пергаменте. В нижней части листа стояла выжженная лазером печать. Со своего места напротив Сара не смогла рассмотреть ее в подробностях, но получившая документ Кайли не смогла сдержать удивленного возгласа. Старший инспектор передал документ командиру аэробригады и четко произнес.
– Эскадрилья цезарь должна быть расформирована.
У Сары перехватило дыхание. В поисках поддержки она повернулась к своему командиру. К ее удивлению, Фостер с отстраненным видом разглядывал трещины на потолке, словно происходящее его совершенно не касалось.
– Это действительно необходимо? – спросила Кайли, – в их составе три аса. Заслуженная боевая эскадрилья просто перестанет существовать.
– Боюсь, что да. – Ратка сплел пальцы. Его глаза из-под прищуренных век подолгу останавливались на каждом из летчиков. С невозмутимостью змеи шпион наблюдал за реакцией, которую вызывают его слова, и изучал ее. – Поместить под колпак целое подразделение очень трудно. Мы разделим цезарей, как стадо овечек… и по одному разведем их в разные стороны. Все подозреваемые получат новые назначения. А там, на новых местах их встретят наши люди. Осведомители, группы наблюдения, прослушка – мы задействуем все средства и проверим всю подноготную. И найдем виноватого.
– Вот значит как. – Фостер горько вздохнул. Он выпрямил спину и смахнул с рукава несуществующую пылинку.
– Сукин ты сын, – равнодушно проговорил он, – да ведь эта война скоро кончится, и все полетит в тартарары. Кому нужна будет эта охота на ведьм?
Ратка покачал головой.
– Вы ошибаетесь, герр Фостер. Война может завершиться, это правда. Но моя работа не кончится никогда. Каптейн Кайли?
Длинноволосая бестия нехотя подчинилась. Фостер вскочил, выпрямив спину как на параде. Громко щелкнули каблуки. Сара зажмурилась и замотала головой, но слова что поставили точку в существовании эскадрильи, все равно настигли ее.

[Маленький Скорпион]

не иллюстрации армейского бардака (...) Самым спорным моментом,стало нехонорное побивание клановца лопатой после объявленной дуэли 

И это тоже "иллюстрация армейского бардака". Только клановского. Насколько вообще термин "армия" применим к их кастовому бардаку

[DoubleGreen]

Весьма годно, воздушные бои неплохо написаны, похоже кто-то из авторов увлекается авиасимами.

Есть небольшая не состыковка, сначала Ильза бродит по заболоченному полю а затем Маржан говорит про пустынный климат.

[Tomoboshi]

Ну, Черноземье - оно большое.
Речь все-таки о сотне километров плюс/минус лапоть.

[DoubleGreen]

Ну, Черноземье - оно большое.
Речь все-таки о сотне километров плюс/минус лапоть.

Во первых сто километров не то расстояние чтобы изменился биом, во вторых Ильза определила расстояение до места высадки как 30-40 километров и как минимум половину пути она прошла.

[KolbunD]

Во первых сто километров не то расстояние чтобы изменился биом,

ага, расскажи это оазисам

[Tomoboshi]

Ну что ж праздники миновали и надо возвращаться к нормальному режиму выкладывания "Пут".
Часть 4. "Осколки"

Академия Сангламор
Скаи
Провинция Скаи
7 апреля 3065, 9:40
7+7

Эскадрилью "Цезарь" расформировали в ноябре 3064. Винтерс вычеркнули из списков действующей армии и отправили в тыл. Она провела месяцы в попытках выбить себе новое назначение, но хотя военные действия против клана Нефритового Сокола продолжались с неослабевающей силой, ни одно авиакрыло не захотело ее принять.
Единственным местом, где Саре предложили должность, оказалась ее бывшая академия. Сангламору было плевать на прогремевший скандал. Винтерс пригласили прочитать курс лекций о практике боевого применения авиации. Не без колебаний девушка согласилась. В начале нового, 3065 года она приехала в Баннокбёрн.
Наступил март. Лекции Винтерс имели огромный успех. Сара была молода, но при этом имела внушительный боевой опыт, сочетала острый ум с прекрасной академической подготовкой, а ее ироничные ремарки не давали аудитории скучать. "Каждый пилот должен быть тактиком, и думать в масштабе эскадрильи", – учила она своих слушателей.

***

– …Статистика говорит нам, что более семидесяти процентов воздушных боев прекращались после первой атаки. В общем случае тот, кто стреляет первым, всегда захватывает инициативу. Обстрелянный истребитель напротив, находится в проигрышном положении. Он уязвим, поскольку находится под огнем – что плохо само по себе – но даже более того, обстрел вынуждает его отказываться от наступательных планов и переходить к оборонительным маневрам. Большинство пилотов в такой ситуации просто уклоняются от боя и отворачивают. Хотя с кланами обычно бывает наоборот.
В зале раздался приглушенный смех. Сара прервалась на секунду, чтобы дать аудитории время осмыслить сказанное. Она прошлась от стола и обратно под пристальными взглядами двух сотен кадетов. Всеобщее внимание приятно щекотало нервы.
– Поэтому запомните: самый простой способ выиграть воздушный бой – это поразить противника первым с максимально возможной дистанции. Современные системы прицеливания позволяют использовать энергетическое оружие, гиперзвуковые боеприпасы и ракеты дальнего действия против целей, удаленных за дистанцию прямой видимости. Это сложно, я знаю, но результат того стоит. Вооруженный дальнобойным оружием истребитель способен контролировать сферу радиусом в десять-двенадцать километров, внутри которой противник будет обстрелян прежде, чем превосходство в скорости и маневренности вообще начнет иметь значение.
Сара взглянула на часы. Время лекции походило к концу, и пора было закругляться.
– Воздушная война вскоре поменяет свой характер, леди и джентльмены. Недалек тот час, когда выигрывать в ней будут не лучшие пилоты, а те, кто способен лучше видеть и дальше стрелять. Это будет война радаров и прицельных компьютеров, война, которую будет вести бортовая электроника и обученные операторы этой электроники. Я предвижу широкое распространение сенсоров и систем радиоэлектронной борьбы в конфигурациях наших омни-истребителей. Возможно, что в скором будущем мы увидим двухместные АКИ, где второй член экипажа будет заниматься исключительно обслуживанием сенсоров и вооружения. Вместе с тем появятся и подвесные контейнеры с электроникой и системами РЭБ, предназначенные для использования на традиционные АКИ.
– Можете утешаться мыслями об этом, пока будете летать на столетних "Зейдлицах", которые вам достануться, – заключила Сара под общий смех. – У нас осталась всего пара минут, так что давайте поменьше вопросов. Ваш лектор мечтает о чашке кофе.
Аудитория немного расслабилась. Кадеты зашевелились на местах, сверкнули улыбки, кто-то потянулся или перебросился парой слов с соседом. Сара не спешила призвать их к порядку. Большинству ее слушателей, юношам и девушкам, совсем недавно перевалило за восемнадцать. Они были энергичны, полны жизни и энтузиазма. Винтерс присела на краешек стола и с удовольствием наблюдала за аудиторией, в который раз удивляясь в глубине души – когда же она сама успела повзрослеть.
– Как вы сбили свой первый истребитель? – выкрикнули из заднего ряда. Сара узнала голос и мысленно вздохнула. Кадет Бреннер, девятнадцатилетний сорвиголова, главный заводила в своей учебной группе и головная боль для преподавателей. На каждой лекции Винтерс – а он еще не пропустил ни единой – Бреннер неизменно спрашивал что-нибудь о ее карьере, и слушал ответ с таким серьезным видом, будто внимает, по меньшей мере, воскресной проповеди. Малец явно грезил славой и намеревался пойти по ее стопам. В молодости Сара бы посчитала такое внимание назойливым, год назад – лестным, но сейчас оно вызывало лишь раздражение.
Вполне понятный интерес, что и говорить – для кадетов выпускного курса Сангламора история Сары Винтерс была почти что путеводной звездой. Выпускница академии в двадцать, и два года спустя – заслуженный ас Альянса с тремя пройденными кампаниями за плечами, образцовый летчик-истребитель, любимица пропаганды и кумир молодых офицеров. Ее слушатели не видели, или не хотели видеть печальной стороны медали: с преподавательской работы карьеру не начинают, а завершают.
А может быть, все дело было в том, что Бреннер слишком сильно напоминал Саре ее саму, какой она была в Академии. Девушка нашла взглядом своего визави.
– Я надеялась, что сегодня вы придумаете что-то пооригинальнее, мистер Бреннер. Нет? Что ж, так тому и быть. Нет ничего проще, чем сбить вражеский истребитель – нужно совершить меньше ошибок, чем его пилот. – Винтерс подняла руку, прервав зародившийся было смех. – Вы понимаете, о чем я?
– Так точно, мэм, – браво отрапортовал Бреннер. – Ваши враги были хуже подготовлены. Они ошиблись, вступали в бой в невыгодных условиях, и потому проигрывали дуэль.
– Второе не всегда является следствием первого, – покачала головой Винтерс, – Кроме того, в вашем рецепте нет никакого прока. Представьте себе летчика-истребителя, который вступает в бой только с заведомо более слабым противником. Абсурдно, не так ли?
Бреннер помедлил с ответом. Саре показалось, что он не решается возразить, и потому она поспешила подбодрить кадета:
– Ну же, смелее.
– А почему нет, мэм? Хороший истребитель – это охотник, вы сами постоянно это повторяете. Неопытного пилота в воздухе видно сразу, по той манере, как он ведет самолет. По-моему, лучше атаковать легкую цель и сбить ее быстро, чем ввязываться в затяжную дуэль с сомнительными шансами на успех.
По рядам прошло одобрительное бормотание. Концепция "свободного охотника" не была официально одобрена Сангламором, но была довольно популярна среди кадетов, и ряды ее сторонников ширились день ото дня. Ее приверженцы с жаром спорили о преимуществах, неизменно подкрепляя свою точку зрения историческими примерами.
На беду, Сара Винтерс была практиком, и новомодного увлечения не разделяла.
– Эта теория построена на шатком фундаменте, мистер Бреннер, – Сара намеренно не сказала "ваша теория", поскольку не хотела делать этот спор личным. – Такое возможно, если каждый летчик будет выбирать цели по своему усмотрению. В реальности вступите ли вы в бой будет определяться не желанием, а полученной вами боевой задачей. Возьмем пару АКИ, прикрывающий с воздуха важный объект – скажем, батальонный штаб. Противник может напасть внезапно, с лучшей позиции, возможно он будет иметь техническое или численное превосходство – но отступать все равно нельзя. Разорвав контакт, вы гарантированно провалите миссию.
– Постойте… а, понимаю, – Бреннера озарила догадка, и его лицо приняло выражение легкого превосходства, как это бывает у прилежных учеников, которые выучили урок. – Вы проверяете меня, мэм. Ваш пример иллюстрирует недостатки современной доктрины ВСАЛ. Вместо того чтобы бороться за господство в воздухе, истребители плотно привязываются к наземным частям, что ведет к раздробленности и уязвимости воздушных сил. При грамотном руководстве такие ситуации должны быть исключены. Истребители не должны принимать бой в невыгодном положении.
– А как насчет мехвоинов, мистер Бреннер? Или пехотинцев в окопах, которые обороняют ключевую позицию и обнаруживают против себя главные силы противника? Им тоже стоит отступать? – Сара прошлась по сцене и огляделась по сторонам, дав понять, что обращается сейчас ко всей аудитории. – Управление здесь ни при чем. Какими бы талантливыми не были командиры, и какой бы совершенной доктриной они не руководствовались, подобных ситуаций исключить нельзя. Представьте себе двух гроссмейстеров за шахматной партией: оба одинаково умелы, оба мгновенно отслеживают все изменения в расположении фигур противника, оба постоянно находятся на связи со своими армиями, а их фигуры мгновенно получают все приказы, верно их интерпретируют и беспрекословно исполняют. Даже в такой идеальной модели какая-нибудь неудачливая пешка будет обязательно взята вражеским ферзем. Понимаете? Базовый принцип войны состоит в использовании мощи против слабости. Никто и никогда не сможет гарантировать, что слабое место не достанется лично вам. Но, в отличие от пешки, мы с вами можем еще побарахтаться.
Последняя фраза вызвала несколько улыбок. Большинство же аудитории следило за диспутом с бесстрастными лицами – какие обычно и бывают у студентов в конце длинного занятия. Бреннер нехотя кивнул.
– Но как это сделать, мэм? Как не проиграть бой, если расклад против меня?
– Не оставив себе места для ошибки. Вы не сможете выбирать противников, но способны по-максимуму использовать свои шансы. И вам придется это сделать. Попав в часть, вы получите свой АКИ. Изучите его, до последнего винтика. Узнайте, на что он способен – не просто в теории, но и на практике, в небе. Доверяйте вашим сослуживцам и сами завоюйте их доверие. Выучите свое место в боевом порядке эскадрильи, и научитесь думать в любых условиях. Не теряйте хладнокровия под огнем. Это будет нелегко, но те, у кого все получится, станут хорошими боевыми пилотами. И тогда в нужный момент вы не растеряетесь.
Бреннер сел на свое место. В его глазах мелькнуло разочарование – парень явно рассчитывал услышать захватывающую историю про воздушный бой. Сара потакать таким желаниям не хотела. Ее работа заключалась в том, чтобы вбить в головы слушателей максимум полезной информации, а не травить с ними охотничьи байки.
– Как вы оцениваете “Эйзенштурм”, лефтнант-мэм?
Вопрос задал мужчина из второго ряда с крупным носом и копной русых волос. На вид ему было около тридцати. В отличие от кадетов, он носил серый полевой мундир. На своих лекциях Сара видела его впервые.
– У этой машины большое будущее, – поразмыслив, ответила девушка. – “Эйзенштурм” хорошо держит обстрел, и при этом не теряет управляемости. Он гораздо маневренней, чем ожидаешь от АКИ такой массы. Мы столкнулись с некоторыми сложностями – например, приемник носовой РЛС фиксировал много призрачных засветок в режиме фокусированного луча. Но нам достались машины из установочной серии, так что я не могу сказать, сохранятся ли эти проблемы, когда “Локхид” наконец-то поставит их на поток. Но в целом машина прекрасно продумана. Мне “Эйзенштурм” понравился, – Сара взглянула на мужчину. – Вы удовлетворены?
– Вполне. Благодарю.
– Прекрасно, – Сара подняла глаза на зал, – думаю, на сегодня достаточно. Можете быть свободны, леди и джентльмены.
Занятие завершил обязательный ритуал. Кадеты вытянулись по стойке смирно и синхронно вскинули ладони к вискам. Преподаватель салютовала в ответ, и дежурные распустили класс. Сара принялась наводить порядок на учительском столе. потратив пару минут на разбор бумаг, она вскинула голову, и увидела, что русоволосый слушатель не ушел вместе со всеми, а стоит поодаль и явно ожидает ее.
– Вы не из моих студентов, – сказала Сара с легким недовольством.
– Так и есть, мэм, – русоволосый повернулся к ней полубоком, так что стала видна нашивка уоррент-офицера. – Я, в некотором смысле, ваш коллега. Работаю летным инструктором у новичков. Решил зайти познакомиться, и попал на лекцию.
– Вот как, – взгляд Сары потеплел, – надеюсь, вы не слишком скучали.
Уоррент широко улыбнулся, обнажив крупные белые зубы.
– Вовсе нет, мэм. Вы превосходный рассказчик. Я Крис МакЛафлин.
Сара протянула ладонь, и уоррент тут же обхватил ее. Рукопожатие вышло крепким и уверенным.
– Сара Винтерс. И лучше сразу на “ты”.
– Как скажешь, – уоррент согласно кивнул.
Воспользовавшись моментом, Сара рассмотрела собеседника поближе. У МакЛафлина был высокий лоб, плоские скулы и широко посаженные карие глаза. Лицо казалось круглым, выдавая небольшую долю азиатской крови. Вены на ладони, что пожимала ей руку, проступили сильнее обычного – от постоянный перегрузок сосуды постепенно теряли эластичность и становились хрупкими, извечное проклятие пилотов.
Лишь через несколько секунд она поняла, что рукопожатие затянулось. Спохватившись, Сара выдернула ладонь, и движение вышло чересчур резким.
– Я все еще собираюсь за кофе. Если хочешь, можешь присоединяться.



Академия Сангламор
Скаи
Провинция Скаи
7 апреля 3065, 10:10
7+7

К неудовольствию Сары, несмотря на ранний час в обеденном зале академии было довольно многолюдно. Пришлось изрядно попетлять между изгибами большого стола, прежде чем удалось найти место, где они с МакЛафлином смогли бы сесть друг напротив друга. Сара по своему обыкновению ограничилась кофе, а уоррент заказал завтрак посерьезнее. Бобы, ветчина, обжаренные с двух сторон яйца, мягкие хлебные лепешки, странного вида черная колбаса, все это лежало бок о бок на одной широкой тарелке без всякого видимого порядка. МакЛафлин отодвинул подальше салфетку с ножом, и, пользуясь одной вилкой, немедленно принялся за трапезу.
Девушка вдруг поняла, что открыто пялится на то, как ест ее спутник. Смутившись, она отхлебнула кофе и сделала вид, что смотрит новостную рассылку в своем телефоне. МакЛафлин заметил ее взгляд и усмехнулся.
– Выглядит странно, я знаю. Когда-то давно скотты делали завтрак из остатков вчерашнего ужина, и при этом возмещали качество количеством. Оттуда и пошла традиция.
В животе у Сары заурчало. По правде говоря, она еще не привыкла жить отдельно и относилась к возобновлению кухонных запасов чрезвычайно легкомысленно. Потому нередко оказывалось так, что наутро в квартире из съестного оставались даже не остатки ужина, а совершенно случайно недоеденная накануне булочка, подкрепленные одним яйцом и банкой пива в холодильнике.
– Видала я обычаи и постраннее, – буркнула она, прихлебывая кофе.
На полминуты между ними повисло молчание. Только стучала вилка, проворно терзавшая кусок ветчины. Расправившись с ним, МакЛафлин поднял глаза:
– Итак, откуда ты? – осведомился он.
– Что?
– У тебя интересный акцент, – с улыбкой пояснил уоррент. – Все бьюсь над этой задачкой и никак не могу разгадать.
– Вашвиц-Сити, Трент.
– Никаких шансов, – сник МакЛафлин, – никогда там не бывал. Хорошее место?
– Дыра-дырой, – неожиданно для себя Сара ответила откровенно. – Заводы да угольные терриконы кругом. А ты?
– Местный. Из Стирлинг-Гроу… – вилка на секунду оторвалась от бобов и указала куда-то на юго-восток. – Двести миль вон туда, в предгорьях. Там побольше ветра и поменьше воды льется за шиворот.
– Звучит неплохо, – Сара улыбнулась, непроизвольно глянув вверх. Сквозь прозрачную крышу зала было видно, что небо опять затягивает пелена туч. К обеду точно пойдет дождь.
А свой зонт она как назло оставила дома. Сара вздохнула и обхватила чашку ладонями. Горячий напиток приятно грел кожу через тонкий фарфор.
– Мне тоже нравилось, – кивнул МакЛафлин, – семь лет в Бэнноке, а я так и не привык к этому свинцу над головой. Иногда в такую погоду я ставлю учебные вылеты только для того, чтобы подняться выше облачности и посмотреть на солнца. Ну и учить кадетов летать вслепую, конечно… на случай, если ты собираешься меня сдавать.
– Не думаю, – снова улыбнулась Сара. – Возится с кадетами в небе та еще морока. Уж я-то помню по себе…
– Что правда, то правда.
– Как это тебя угораздило зарабатывать этим на жизнь?
– Боже упаси, – рассмеялся уоррент. Часть зубов на его верхней челюсти были стальными. – Я работаю на "Шипил Компани" летчиком-испытателем. А контракт с Сангламором просто позволяет набрать больше летных часов. Кроме того, понимаешь, мне нравится думать, что я контролирую всю цепочку – лично проверяю и новые машины, и новых пилотов.
– Вот как, – Сара подхватила его насмешливый тон. – Значит, про "Эйзенштурм" ты спрашивал из профессионального интереса? Подрабатываешь промышленным шпионажем?
– Если бы. Нам пока не угнаться за парнями из "Локхид". Из АКИ мы производим только легкие машины – "Зейдлицы".
Сара сникла, едва услышав об этом. Чашка звякнула о блюдце.
– "Шипилу" пора приспосабливаться. Броня на "Зейдлицах" не толще жестянки. Мой друг погиб в таком, когда мы сражались против Соколов на Черноземье.
– Соболезную. Что за модель была?
– Z2. Пять средних лазеров.
– Да, один из наших, – задумчиво протянул МакЛафлин. Он отложил вилку и заглянул в глаза девушки. – Послушай, мне жаль. Правда, жаль.
– Это не твоя вина, – пожала плечами Сара, – да и не "Шипила". ВСАЛ получают ровно то, что заказали – устаревшие истребители. А расплачиваются за все пилоты фронтовых частей.
– Все так плохо?
– Ты даже не представляешь. Мой гермокостюм был старше меня лет на сорок, и на два размера больше – черт, да я пару стелек в сапоги подкладывала, чтобы ноги не съезжали с педалей. Но мне-то еще повезло, мне достался "Центурион" – по крайней мере, он достаточно прочный, чтобы выдержать пару залпов. А вот парни, которые пилотируют "Зейдлицы", они настоящие герои. Сейчас это форменное самоубийство. Ладно, чего уж там, – Сара махнула рукой, – я не хотела портить тебе аппетит.
– И не испортила, не беспокойся, – МакЛафлин потянулся за вилкой и снова приступил к еде. – Ты совсем не такая, как я ожидал.
– А чего ты ожидал?
– От аса? – Уоррент поднял бровь. – Амбиций. Самовлюбленности. Картинных поз и рассказов про превосходство лиранского оружия.
– Неужели? – Сара бросила на собеседника недоверчивый взгляд, и тут же увидела легкую ухмылку на его лице. – Все шутки шутишь, МакЛафлин. Вот развернусь и уйду, а ты будешь дожевывать в одиночестве.
Уоррент ухмыльнулся еще шире и продекламировал:

Alas! that pang will be severe,
Which bids us part to meet no more;
Which tears me far from one so dear,
Departing for a distant shore.

Пред мигом горестным, когда,
Оковы страсти расторгая,
В страну чужую навсегда
Уйдет подруга дорогая...

Сара расхохоталась:
– Что это? Только не говори, что в перерывах между полетами ты пишешь слезливые стишки.
– Это Байрон.
– Никогда не слышала о нем.
– В Сангламоре? Вы удивляете меня, лефтнант-мэм. Он был поэтом докосмической эпохи, и жил в Шотландии. Так что можно сказать – он один из столпов нашей с тобой культуры. Культуры Скаи.
Сара допила последний остававшийся в чашке глоток. С неудовольствием она поняла, что настало время уходить. Ей не хотелось прерывать разговор.
– Странно увидеть пилота, который интересуется стишками.
– Я не просто интересуюсь, – самодовольно улыбнулся МакЛафлин, – у меня степень по классической шотландской литературе.
– Да как же, черт подери, тебя занесло в пилоты?
– Лучше спроси: как это пилота угораздило заняться поэзией. Тем более, что все было именно так, – уоррент улыбнулся еще шире, но потом посерьезнел. – Я люблю свою страну, лефтнант-мэм. Как бы банально это не звучало. Так что однажды я подумал: ей-богу, Крис, старина, ты пилот-испытатель и это здорово, но что ты умеешь полезного? Кому ты будешь нужен, если завтра все кругом прекратят воевать и займутся стоящими делами?
– Вряд ли это случится в ближайшую сотню лет, – вздохнула Сара. – Спасибо за компанию, но мне пора. Увидимся.
– Надеюсь на это. Я, например, завтракаю каждый день.
Сара встала из-за стола. Уоррент поднялся чтобы ее проводить, и протянул ладонь для рукопожатия. При этом он улыбался так тепло и приветливо, что Саре вдруг стало не по себе. Такой взгляд на лицах мужчин ей был хорошо знаком.
– Послушай, Крис, – неуверенно начала она, – я не хочу недосказанностей. Дело в том, что я…
– Не ищешь отношений, – закончил за нее уоррент. – Я знаю.
– Откуда?
– Ходят кое-какие слухи. Не беспокойся, я не собираюсь звать тебя на свидание. Давай, пожми мне руку и жду тебя завтра в это же время, – увидев, что Сара все еще колеблется, МакЛафлин ободряюще улыбнулся. – Да будет тебе, Винтерс. Всем нужны друзья. Обещаю читать не больше двух строф за день.
– Договорились, – Сара приветливо кивнула в ответ, ответила на рукопожатие и ушла по своим делам. МакЛафлин проводил ее взглядом, и, когда небольшая проворная фигурка скрылась из виду, уселся обратно на стул и продолжил трапезу.




Беннокбёрн
Скаи
Провинция Скаи
16 апреля 3065, 9:20
7+7

Громкий звук тарахтящего двигателя ворвался в комнату через открытую форточку. Сара поморщилась и натянула одеяло на голову, но из постели не вылезла. “Что за мудаки? Нашли время возиться со своей колымагой в мой законный выходной...” – девушка потянулась и посмотрела на стоящий у кровати будильник.
9:21.
Двигатель перешел на какое-то чавкающее бормотание, а потом и вовсе захлебнулся. Послышалась громкая гэлльская ругань. Сара не поняла ни слова, но очевидно, что этот утренний переполох разбудил не только ее. А уроженцы Скаи спросонья редко проявляли такт и радушие.
Она с неохотой потянулась и спустила ноги на прикроватный коврик. Спать под такой гомон было решительно невозможно – во всяком случае, пока открыта форточка.
Чтобы пересечь спальню понадобилась всего пара шагов. Окна выходили на узкий (и обычно очень тихий) переулок, застроенный в основном небольшими особняками в два-три этажа, в одном из которых Сара и снимала квартиру. Вдоль всего переулка росли старые тополи, скрывавшие пешеходные тротуары в тени листвы.
На противоположенной стороне переулка она увидела открытый нараспашку гараж с наполовину разобранным мотоциклом внутри, вокруг которого суетились трое парней в черных байкерских куртках. Высунувшиеся из окон жители ругались и потрясали кулаками, причем все разом они с легкостью перекрикивали шум, что издавал ранее запущенный двигатель. И можно было биться об заклад на любую сумму, что ни один из возмущенных граждан так и не позвонил, и не собирается звонить в полицию. Скаи жил по своим неписанным традициям.
Хмыкнув, Сара отошла от окна и, и, как была в неглиже, отправилась готовить завтрак.
Телевизор на кухне показывал утренние мультфильмы – слишком яркое и бессмысленное зрелище для ее утреннего состояния. Пощелкав каналами, Сара через некоторое время нашла новости. Включив кофеварку, и разбив яйца на разогретую сковородку, она с неудовольствием отметила, что из хлеба дома только кусок засохшей булки.
“Придется в магазин идти…” - подумала Винтерс, слушая диктора вполуха и вяло ковыряя завтрак.
“Арест Роберта Ксальва-Штайнера!” - кричали заголовки региональных новостей, - И следом за этим: “Безответственная политика властей переполнила чащу терпения народа!”, “Массовые протесты в Беннокбёрне!”, “Что будет дальше?”
Показывали какую-то митингующую публику, люди что-то скандировали, размахивая самодельными плакатами: “Скаи будет свободным!”, “Tiocfaidh ár lá!”, прошло несколько кадров с хмурыми полицейскими за стеной щитов. К удивлению Сары, ведущие особо не скрывали своих симпатий к сепаратистам, с едва скрываемым ехидством рассказывая, что какой-то полицейский участок был захвачен митингующими, а полиция перешла на сторону народа.
“А по нашему переулку и не скажешь…” – подумала Сара, – “У местных свои проблемы!”
После недавнего завершения сессии ее преподавательская деятельность сводилась к необременительному посещению академии пару раз в неделю, все остальное время Сара гуляла, читала, а по вечерам была не против зайти в кабак “Черный петух” на соседней улице, где ее начали даже узнавать.
“За хлебом, конечно, надо сходить. Хотя и лень… Заодно поглядим, что там как с этими самыми протестами. Может МакЛафлина выловить вечерком, спросить, что он думает? Опять таки, повод поужинать с умным человеком.”

***

Спустя полчаса Сара все-таки решила выбраться на улицу.
Обычно она избегала надевать военную форму в выходные. Китель с нашивками ВСАЛ на Скаи неизменно притягивал к себе пристальное внимание публики, а еще раздражали кстати или некстати салютующие встречные курсанты. Сара бы и в академию ездила в гражданском, но, как показала практика, несчастные курсанты на КПП резко переставали ее узнавать и вообще пугались такой нештатной ситуации.
Шагая по утренним улицам Сара внимательно оглядывала свою сонную окраину Что-то неуловимо изменилось, точно все ждали каких-то событий. Во многих распахнутых окнах вывешены зеленые флаги Острова Скаи, в “Петухе”, несмотря на ранний час, был совершенный аншлаг. Было слышно как в пивной громко работает телевизор и новости сопровождаются громкими комментариями посетителей.
До супермаркета было полтора квартала. На пути попадались группки молодежи, совсем не редкие для этого района, но по себе Сара отлично знала, что обычно подобные шайки имеют свойство отсыпаться после бессонных ночей, если конечно, предки не погонят их в школу.
Ожидаемого в такое время ажиотажа в супермаркете, к удивлению Сары совершенно не наблюдалось, разве что вывешенный в витрине флаг четко давал понять, что владелец магазина держит руку на пульсе последних событий. “Ну или просто разумная мера предосторожности…” – усмехнулась Сара.
Кинув в корзину буханку хлеба, пару банок пива и консервов, девушка встала в очередь. Стоявшие перед ней две почтенные матроны закупались на обширные семейства, выкладывая на кассовую ленту бесконечный поток товаров.
– Мой-то Джарвис, как новости увидел, так схватил кепку и только его и видели. Даже завтрак не доел, – громко жаловалась одна другой, – хотя в прошлый раз-то ему голову разбили. Я ему, главное, говорю – ну куда тебя несет, дурень?! А он мне – цыть, дура, независимость на носу!
Собеседница участливо заохала и принялась рассказывать про каких-то своих родственников. Сара с тоской глядела на ленту с покупками перед ней, едва подавив желание уйти уйти восвояси. К ее растущему ужасу, кассирша вступила в диспут и начала рассказывать про какого-то Джеки, который прибежал утром скупать консервы, спички и соль. Ей сказали, что Джеки немного того, потому как его отца упекли в психушку два года назад, а яблоко от яблони, как известно…
Оглядевшись Сара убедилась, что работает всего две кассы, а очередь ко второй раза в два больше.
– Нельзя ли побыстрее? Я спешу, – не выдержала Сара.
На Винтерс посмотрели три весьма враждебные пары глаз, после чего ей высказали и про уважение к старшим и про понаехавших и что-то еще… Сара демонстративно отвернулась, еле сдерживая злобу. Но лента хоть потихоньку, но начала двигаться.
Через десять минут ей все-таки удалось расплатится и обогнув своих оппоненток, все еще бормотавших что-то нелицеприятное, Сара вырвалась на улицу.
Возвращаясь домой она вспомнила про желание позвонить МалЛафлину. “Надеюсь он не имеет привычки спать до полудня?” - подумала девушка, слушая гудки, - “ладно, перезвонит, когда увидит...”
Когда она подходила к дому, где-то вдали раздалась пара громких хлопков. С таким звуком мог чихать цилиндр плохо отрегулированного двигателя на жидком топливе. Или стрелять винтовка.
В этот день МакЛафлин так и не перезвонил.

[Tomoboshi]

Округ Лангау
Донегал
Провинция Донегал, Альянс Лиры
18 декабря 3064 года
7+7

Долгая поездка началась у пассажирских терминалов космопорта. Потом был двенадцатиполосный хайвей, над которым вечно висело марево пара – дорожное полотно разогревало не солнце, а покрышки миллионов автомобилей, что проезжали тут каждый день. Преодолев многоярусные развязки внешнего кольца, они свернули на менее оживленную трассу, что вела прочь от столицы.
Домой Ильзу везло такси – шестиколесный седан, просторный и комфортабельный, но к сожалению, намертво привязанный к твердым дорогам. Вся поездка заняла час. Вертолет преодолел бы тот же самый маршрут как минимум втрое быстрее, но на территории поместья Манн не было ни единой посадочной площадки. Хозяйка поместья была женщиной осторожной, консервативной, и наотрез отказывалась пользоваться транспортом, который хоть на сколько-нибудь поднимается в воздух.
За время поездки девушка пару раз успела провалиться в сон, в котором мешалось прошлое и настоящее.
Сначала ей приснилось, что Сара едет на заднем сидении, по своему обыкновению фотографируя все увиденные достопримечательности на телефон. Ее присутствие порадовало Ильзу, она захотела что-то сказать подруге и проснулась. Спросонья она даже обернулась через плечо. Разумеется, сзади не никто не сидел. Там не было ничего, кроме лежащего на полу салона мольберта.
Во втором сне она увидела отца, который увлеченно пил горькую на пару с Фостером. Шкипер наливал и в подробностях рассказывал, какая Ильза бестолковая дура. Отец пил, кивал в ответ и понимающе улыбался.
Машину слегка тряхнуло на повороте, и на этот раз Ильза была счастлива проснуться. Мотнув головой, она развеяла остатки неприятного сна.
“Вот же напасть!” – девушка хмуро огляделась по сторонам. Водитель спокойно вел машину, не обращая на нее внимания. “Какое счастье, что он не из болтливых, и не выспрашивает у меня всякие глупости!”.
Дорога шла по насыпи. Вдоль кювета тянулся широкий ирригационный канал, с заключенными в бетон берегами. Вода кое-где поросла кувшинками, с круглыми мясистыми листьями и гроздьями фиолетовых цветов. Посреди этих зарослей охотились на рыбу толстые пеликаны. Повсюду, насколько хватало глаз, местность покрывали небольшие поля, окруженные живыми изгородями, парки и сады. Среди зелени, как грибы в траве, прятались загородные коттеджи. Высоченные небоскребы Марсденвилля остались далеко позади.
Девушка вспомнила, как уезжала в Сангламор по этой же самой дороге. Это было больше пяти лет назад – срок, который теперь казался вечностью. В тот день тоже было солнечно. Помнится, что она никак не могла сообразить,сколько нарядов ей ей может понадобиться в кампусе военной академии, и в итоге упаковала целый гардероб. Отец, как всегда, пропадал на службе. Ильзу провожала только мать. Было страшно и весело одновременно.
Пару раз во время учебы она приезжала домой, но проводить каникулы таким образом Ильза не любила. Большую часть поездки занимали долгие перелеты на дропшипе. Пассажирские лайнеры преодолевали расстояние от прыжковой точки до планеты за двадцать два дня. Почти месяц в космосе. С ума можно сойти от безделья.
Седан свернул на стрельчатый мостик с ярко начищенными латунными перилами. Дорога вела в фешенебельный пригород, где располагалось фамильное поместье Маннов. Здешние земельные участки были намного больше. Выросли и усадьбы. Дома, мимо которых они проезжали, имели три или даже четыре этажа, и вдобавок обзавелись портиками, эркерами и колоннами. Многие образчики здешней архитектуры казались Ильзе безвкусными, но для обитателей этого района демонстрация состояния была куда важнее соблюдения строгих рамок эстетики.
Воспоминания о прошлой жизни, до этого призрачные, почти нереальные, стремительно обретали плоть. Стоило посмотреть на дом, как Ильза вспоминала имена его владельцев, их семьи, их детей, многие из которых посещали ту же школу, что и она.
“Считается, что воспоминания о детстве должны быть счастливыми, да? Уж во всяком случае воспоминания о детстве ребенка из богатой семьи...” – думала она, скользя взглядом по проплывающей мимо зеленой ограде из розовых кустов. – “Врут. Нагло врут. Мне было скучно. Почти все время. Во всяком случае, пока я не оказалась в кабине тренировочного самолета. Когда же это было? Ах да, на следующий день после школьного выпуска. Мы тогда поехали отдыхать, и устроили вечеринку с пилотами-спасателями на курорте. Ох, и испугалась же тогда мама… Надо будет как-нибудь подготовить ее к прибытию моего багажа. Иначе ее точно хватит удар, как только узнает о “Вандале”.”
Между деревьев мелькнули знакомые серые стены особняка. Автомобиль затормозил перед воротами. Ильза расплатилась с водителем и неспешно выгрузила багаж: сумку с самыми необходимыми дорожными принадлежностями и неизменный мольберт. Все остальное барахло так и осталось лежать в каюте на “Хугине”.
Дождавшись отъезда такси, она нажала кнопку звонка и посмотрела в объектив висящей над головой камеры. Встречную делегацию можно было не ждать. Ильза намеренно не сообщила о точную дату своего приезда, опасаясь суеты и хлопот в космопорту.
Вкупе с вопросом: "Что случилось?"
И сейчас она очень надеялась, что его никто не задаст как можно дольше.
Щелкнул автоматический замок. Ворота с тихим жужжанием покатились в сторону. Ильза переступила через порог, и на секунду ей показалось, что она возвращается в прошлое. Точно не было никаких лет, проведенных в Сангламоре и ВСАЛ. "Скольких ошибок я избежала бы, будь это правдой..." - подумала девушка в очередной раз.
Ильза подхватила свой, вдруг ставший очень тяжелым, багаж, и зашагала вперед по усыпанной гравием дорожке.
Дом остался в точности таким, каким она его помнила. Вместительное трехэтажное здание в пост-колониальном стиле, облицованное керамической плиткой, с колоннадой у веранды и примыкающим к правому крылу теплицей в виде огромного стеклянного купола. Ильза сразу же нашла окна угловой комнаты с балконом, которая раньше принадлежала ей. На подоконнике стояли какие-то горшки с цветами, которых раньше не было. "Надеюсь, мою комнату не превратили в оранжерею?"
У крыльца стояла женщина в синем платье со сложной, заботливо уложенной, прической. Флоренс Манн, мать Ильзы, радостно махала дочери рукой. Девушка помимо воли улыбнулась и прибавила шагу.
– Я вернулась, – выдохнула девушка, поставив багаж на крыльцо.
– Боже, доченька! Стоило позвонить, и я бы прислала за тобой машину. Зачем самой нести столько вещей?
– И тебе привет, мама.
"Некоторые вещи никогда не меняются…"
– И вообще, для чего ты везла мольберт обратно? Он же такой тяжелый! Секунду, моя дорогая… Джеки! Приготовь комнату Ильзы, и позови кого-нибудь забрать ее багаж! – крикнула Флоренс в распахнутую дверь.
В прошлом году фрау Манн исполнилось пятьдесят. Даже тщательный уход за кожей не мог скрыть все новые морщинки, что появились у нее вокруг глаз и на шее. Золотистый оттенок волос стал заметно ярче; мать явно закрашивала седину. Но в целом годы мало изменили ее. Флоренс Манн оставалась все такой же деятельной, стройной и энергичной женщиной, что пользовалась непререкаемым авторитетом в семье.
– Будет сделано, фрау Манн! – в дверях появилась молоденькая горничная, которую Ильза раньше не видела.
Познакомившись с горничной, Ильза наконец прошла в дом.
– Дочка, вас там совсем не кормят. Смотри как ты похудела!
– В прошлый раз ты тоже так говорила, – Ильза плюхнулась на угловой диванчик в гостиной, – ....Отец?
– Как всегда, на службе. В последнее время у него напряженные дни.
"Можно было догадаться, учитывая какие вести приходят нынче с фронтов…"
– Я дам ему знать, что дочка вернулась. Альянс не развалиться, если он сегодня уйдет пораньше. Мы должны обязательно отметить твое возвращение… Но ты все-таки должна была предупредить!
– Хорошо, мама.
Флоренс устроилась на диване рядом с ней.
– Ты голодна? Я распоряжусь подать завтрак. Или, может быть, ты захочешь сначала принять ванну и переодеться во что-нибудь более удобное? Этот мундир смотрится ужасно.
– Конечно, – Ильза довольно прикрыла глаза. – Как скажешь. Только дай посижу пару минут. Мне надо привыкнуть.
– Понимаю.
Мать участливо улыбнулась и погладила Ильзу по щеке. Потом, в одно мгновение ее взгляд вдруг стал встревоженным.
– А ты надолго?
Ильза склонила голову набок, прижавшись щекой к материнской ладони.
– Да, не беспокойся. Я надолго.
“Скорее всего, навсегда”.

Марсденвилль
Донегал
Провинция Донегал, Альянс Лиры
22 января 3064 года
7+7

Оркестр играл вальс. По начищенному до блеска паркету кружились несколько пар. Их было так мало, что сам танец выглядел неуместным: вальсирующих разделяли десятки метров свободного пространства. Зала спокойно могла бы вместить сотни танцующих, но большинство сегодняшних гостей предпочитали менее легкомысленные развлечения. Эта публика держалась поближе к стенам, за двумя рядами колонн, и вела неторопливые разговоры за бокалами шампанского, которые разносили проворные официанты.
Исполнительные директора, политики, финансисты и адвокаты. Модные художники, аристократы, военные и продюсеры новостей. Их жены, их мужья, их дети, официальные и неофициальные любовники. Мужчины во фраках и дамы в умопомрачительно роскошных вечерних платьях. Одним словом, элита Марсденвилля и Донегала , яркая и лощенная, надменная и честолюбивая, безраздельно распоряжающаяся миллиардными состояниями, миллионами умов и десятками тысяч солдат.
Мир, к которому Ильза принадлежала с рождения.
В последний раз девушка выходила в высший свет еще до своего двадцатилетия, и ее гардероб успел устареть. Для сегодняшнего вечера требовался новый наряд, который мать выбирала с особой тщательностью. Мнение Ильзы почти не принималось в расчет; девушка попробовала было спорить, но фрау Манн мягко, но непреклонно, настояла на своем. Этот вечер будет особенно важен, сказала она дочери. Ты должна выглядеть безукоризненно, когда публика увидит тебя в первый раз.
На девушке было платье из серого шелка. Длинная юбка закрывала лодыжки и коротким шлейфом волочилась позади. Тугой лиф подчеркивал талию и грудь, но не давал свободно дышать. Платье полностью закрывало плечи, а длинные рукава переходили в тонкие кисейные перчатки.
– Я чувствую себя монашкой, – в который раз пожаловалась Ильза. Минут двадцать назад отец куда-то запропастился, оставив женщин наедине.
– Нет ничего плохого в монахинях, – ободряюще улыбнулась ей мать. – Не сутулься, пожалуйста. Ты совсем отвыкла держать осанку.
Ильза обвела взглядом окружающую публику. Ее наряд явно выделялся среди прочих. Немало женщин – из тех, кто считали нужным подчеркнуть свой статус – были одеты в формальные деловые костюмы или армейские мундиры. А вот вечерние платья были ярких цветов и существенно короче. Судя по всему, в этом сезоне в моду вошли ассиметричные юбки и открытые плечи. Укутанная с головы до пят в шелк Ильза то и дело ловила на себе удивленные, сочувственные, или даже откровенно пренебрежительные взгляды.
Впрочем, иногда на девушку смотрели и с другим выражением. Сбежать от собственной репутации было невозможно. И хотя Донегал усиленно делал вид, что не прислушивается к сплетням с дикой клановской границы, поднятая оппозиционной газетой история имела два обстоятельства, которые возбуждали у здешней публики нездоровый интерес. Во-первых, Ильза была будущей графиней и дочерью одного из высших офицеров гвардии Донегала, а у старого герра Манна имелось немало недоброжелателей и завистников. Во-вторых, историю молодой летчицы активно раскручивали влиятельные государственные СМИ, а потом – именно по заказу – вдруг перестали. Несмотря на всю мощь пропагандисткой машины Альянса, утечки исключить было нельзя. По злой иронии именно здесь, среди самых могущественных людей насквозь про-катеринского мира, читателей диссидентской прессы оказалось особенно много. Интерес к Ильзе выдавал их с головой. На девушку смотрели украдкой – с жалостью или снисхождением, иногда – вызывающе, с неприкрытым злорадством. Ильза была уверена, что одна разменявшая четвертый десяток дама в лиловом жакете даже передала бы ей свою визитку, если бы не постоянно стоящая рядом мать.
– Даже твоя юбка выше моей. Почему мне нельзя одеть чего-нибудь покороче?
– Ты же знаешь, Ильза. У тебя слишком толстые лодыжки, и голени как у велосипедистки. Бедная девочка. Что с тобой делали в армии?
– У всех пилотов такие голени, мама. Ботинки летного гермокостюма весят шестнадцать килограмм.
– Ужасно. – Мать сокрушенно покачала головой, но во взгляде не было искреннего сочувствия. Так она реагировала на трагедии, которые ни на каком уровне не касались лично ее – например, на известие о массовом голоде среди каппеланских крестьян в Марке Хаоса. Картинно, пристойно, но без капли настоящего сопереживания и теплоты.
– Послушай, мы с отцом решили представить тебя кое-кому. Поэтому постарайся выглядеть приветливо, хорошо? Вот и славно.
– О ком идет речь?
– Молодой человек, очень любезный и из хорошей семьи. Будет славно, если вы проведете вечер вдвоем.
– Мама!.. – удивленно воскликнула Ильза. Мать предостерегающе шикнула, прежде чем девушка успела повысить голос.
– Держи себя в руках, юная леди. Где твои манеры? Тебя не подталкивают ни к чему неподобающему. Сама знаешь, какие ходят слухи. Думаешь, твоему отцу приятно слышать подобное о дочери? Если ты простоишь весь вечер одна-одинешенька, прослывешь вдобавок нелюдимой дикаркой. Для нас будет лучше, если тебя увидят в компании… в компании мужчины. Ты понимаешь, девочка? Вот и славно.
Не найдя в себе мужества возразить, Ильза вынужденно кивнула. Мать по привычке поправила локоны у нее на лбу.
– Улыбнись, пожалуйста. А вот и твой отец…
Вместе с генераллойтнантом Манном к ним подошел молодой мужчина, едва ли старше самой Ильзы. Он держался уверенно, но собрано, как привыкший вращаться в высшем обществе человек. На воротнике смокинга был приколот серебряный значок в виде латной перчатки Штайнеров – такие с некоторых пор носили все управленцы оборонных предприятий. Подчеркивали патриотизм.
Щеки Ильзы начали наливаться краской.
– А вот и наши дамы. Ты помнишь Вернера фон Хаука, дочка?
Ильза помнила. Молодой фон Хаук учился с ней в одной гимназии. В семнадцать лет между ними случился тихий и очень неловкий роман, внешне выглядевший вполне благопристойно. Втихомолку им прочили совместное будущее. Но потом учеба кончилась, и Ильза отправилась в Сангламор.
По взгляду повзрослевшего Вернера было ясно, что и он ее не забыл. Девушка улыбнулась и произнесла полагающиеся слова, когда кавалер коснулся губами ее перчатки. Почти сразу фрау Манн под каким-то предлогом увела мужа, оставив молодежь наедине.
– Приятно увидеть вас снова, герр Хаук. Столько лет прошло…
– Прошу, просто Вернер, – тот улыбнулся, – когда я слышу "герр Хаук", все еще думаю, что речь идет об отце.
– Договорились, пусть будет без формальностей, – кивнула Ильза в ответ. – Ты сильно повзрослел.
– Положение обязывает. Чем больше ответственности попадает в руки, тем влиятельнее приходится выглядеть… и тем больше выматываешься. Все эти бесконечные совещания, инспекции, перелеты, встречи… впрочем, мне не пристало жаловаться настоящему боевому пилоту.
– Не совсем тот комплимент, что я ожидала, но сойдет. Отец взял тебя в "Локхид"?
– Да, но не к себе в отдел. Моя группа занимается сопровождениям экспортных контрактов. Проще говоря, я слежу, чтобы расалхагцы не обвели нас вокруг пальца.
– Ответственная работа, – Ильза вежливо улыбнулась, демонстрируя подобающий интерес. – Как поживает твой батюшка?
– Прекрасно. Искусственное сердце работает лучше прежнего.
– Передай ему мой поклон. "Эйзенштурмы", что достались моей эскадрилье, здорово помогли.
– Не премину. Ильза, – Вернер на секунду замялся, подбирая слова, – мое общество тебя тяготит?
– Вовсе нет, – ответила девушка с откровенностью, которую на самом деле не испытывала. – Почему ты спрашиваешь?
– Герр Манн впервые жизни попросил меня об одолжении. Ну, ты же знаешь его – всегда предупредителен и скуп на слова. А тут он вдруг подходит и в довольно аккуратных выражениях просит составить тебе компанию, поскольку ты-де отвыкла от общества и скучаешь в одиночестве. С радостью, но… Ильза, я финансист и могу сложить два и два. Тебе меня навязали, не так ли?
– Скорее, все решили без моего участия, – вздохнула девушка. – Впрочем, ну будь тебя, мне действительно пришлось бы скучать в одиночестве.
– Постараюсь, чтобы этого не случилось, – Завидев неподалеку официанта с подносом, Вернер вопросительно взглянул на нее. – Хочешь выпить чего-нибудь?
– Пожалуй. Ты тоже не отставай… на этот вечер ты приговорен стать спутником монашки. Так что воображение придется подстегнуть.
Ильза с отвращением подняла руки, демонстрируя длинные глухие рукава своего платья. Молодой фон Хаук улыбнулся и подставил ей локоть.
– Глупости. В этом платье ты выглядишь потрясающе. А еще ты совсем не изменилась с гимназии.
– Вот это и я хотела услышать.
Ильза благодарно улыбнулась и взяла своего спутника под руку. Похоже, этот вечер закончится лучше, чем можно было ожидать.

Округ Лангау
Донегал
Провинция Донегал, Альянс Лиры
2 марта 3064 года
7+7

Лес вдруг расступился и исчез за спиной, как зеленое покрывало, разом сдернутое с глаз. Дорога побежала дальше, насколько хватало глаз. Со всех сторон ее окружали прямоугольники огороженных полей – бурые, зеленые, желтоватые. Но преобладал черный, цвет свежераспаханной земли. В воздухе пахло весной.
Ильза пришпорила кобылу, и та с удвоенной скоростью понеслась вперед. Упругий, живой ветер дунул в лицо, сорвал шляпку и растрепал по плечам золотистые волосы. На секунду Ильза зажмурилась от удовольствия, а потом весело рассмеялась во весь голос. От чистого, наполненного кислородом воздуха приятно кружилась голова. Копыта дробно стучали по грунтовке, оставляя глубокие отпечатки при каждом ударе. Никто не угонится за ней, как и всегда. Девушка привстала в стременах и закричала во весь голос:
– Хэ-э-эй!
“Как прекрасно быть живой!”
Справа за забором из проволочной сетки тянулись ряды деревянных решеток. Вокруг них вились растения с толстым буро-зеленым стеблем высотой в человеческий рост. От стеблей отходили ветви, которые в свою очередь были покрыты пучками длинных белых нитей. Ильза точно не помнила, как называлось это растение – то ли полихлопок, то ли еще какой-то гибрид, выведенный для получения растительных волокон. Девушку мало беспокоили такие вещи: семья Манн владела контрольным пакетом акций этого фермерского хозяйства. По большому счету, вся земля на десятки километров вокруг принадлежала ей.
Справа многометровый агромех с решетчатым кокпитом и циркулярной пилой вместо руки подрезал сухие ветви во фруктовом саду. Захваты на второй руке собирали спиленный валежник и отправляли его в объемистый контейнер, который висел у агромеха за спиной. Оператор вел машину осторожно, но земля все равно сотрясалась под ее многотонной поступью, и деревья кивали ветвями в такт этим шагам. Позади сада сверкали на солнце бесконечные ряды конусов – солнечные батареи.
Грунтовая дорога упиралась в огромное поле, все еще покрытое клочками скошенной травы, что остались после уборки урожая. Поле ограждал забор из настоящих досок, некрашеных и даже не зашитых в пластик – весьма недешевая стилизация под старину. Агрокомплекс посещали туристы, а иногда он даже сдавал свои площади киностудиям для натурных съемок под старину. Забор не был особенно внушительным. Разгоряченной скачкой Ильзе он показался высотой около метра – едва-едва кобыле по грудь. Она еще раз дала шпоры и направила животное прямо на забор. В гимназии она брала такие препятствия играючи.
Кобыла отказалась подчиниться. Она встала на дыбы и забила передними копытами по воздуху. Ильза не удержалась в седле и шлепнулась наземь, прямо на утоптанную грунтовку. Всего ее опыта хватило лишь на то, чтобы убрать ноги из стремян и откатиться в сторону, чтобы не попасть под копыта испуганного животного.
Чуть погодя девушка уже встала на ноги, и морщась от боли, потирала ушибленную пятую точку. На место происшествия примчался Вернер. Он сходу осадил коня, спрыгнул на землю и поймал поводья кобылы, умело оттеснив ее в сторону и от испугавшего ее забора, и от незадачливой наездницы. На лице молодого Хаука был испуг, но действовал он довольно умело.
– Ты в порядке? – спросил он без необходимости. Ильза кивнула.
– Да, не беспокойся. Похоже, лошадь пострадала больше, чем я.
Увидев, что она невредима, Хаук занялся животными. Он успокаивающе гладил кобылу по морде, пока та не угомонилась и не перестала скакать на месте. После чего он привязал поводья коней к столбу ограды, сбросил перчатки для верховой езды и подошел ближе.
– О чем ты только думала. Их же не учили брать препятствия.
– Видимо, я не такая хорошая наездница, – пожала плечами Ильза. – Давай остановимся здесь? Хочу немного отдохнуть.
– Уверена, что все хорошо? – озабоченно переспросил Хаук. – Давай я вызову врача. Ты могла удариться головой.
– Нет необходимости. – Хаук был готов возразить, и Ильза подарила ему улыбку. – Если хочешь, перед обедом осмотришь меня сам. Идет?
Миникомпьютер от падения не пострадал. Ильза прицепила его к запястью и включила голоэкран. Устройство тут же спроецировало трехмерный интерфейс ее личного кабинета. Ильза выбрала почтовый ящик. Пока миникомпьютер синхронизировался с сетью, она достала расческу и привела растрепанные ветром волосы в относительный порядок. Вернер стоял чуть поодаль, зачарованно наблюдая за ней. Ильза перехватила его взгляд и снова улыбнулась.
– Одну минуту. Хочу проверить, как идут дела.
Над слабозаселенными районами Донегала существовали полигоны, пригодные для полетов частных воздушных аппаратов и даже АКИ, но для их использования все равно требовалось разрешение. Два дня назад Ильза направила такой запрос в службу контроля воздушного пространства Марсденвилля. Диспетчеры все еще медлили с ответом. Нужного ей письма в ящике не оказалось. Ильза равнодушно пролистала несколько приглашений на благотворительные вечера, и тут одно из оставшихся новых писем привлекло ее внимание. Судя по идентификатору, оно пришло по ГИГ-сети, а в графе отправитель значилась только фамилия: "Фостер".
Бывший командир написал ей несколько месяцев назад, еще зимой, но письмо получило самый нижний приоритет срочности. Текст был сумбурным, и изобиловал опечатками – похоже, Фостера совершенно не заботила культура письма. Он вкратце сообщал Ильзе о своих делах. После расформирования цезарей личный состав эскадрильи некоторое время пробыл на Черноземье. По одному, по двое они стали получать новые назначения и к декабрю разъехались почти все. Бесовка, писал Фостер, уехала одной из последних. Вроде бы ее принял под крылышко Сангламор.
Шкиперу не давали летать. Фостер сетовал, что командование позабыло о нем, но между строк читалась и другая причина такого отношения – он снова начал пить, причем существенно больше прежнего. Завершал письмо Фостер явно через силу; он сослался на задержки с выплатой жалования, путано объяснил про какие-то больничные счета и в конце попросил денег – "если ты все еще живешь на широкую ногу". Ильза не могла поверить своим глазам. Она перечитывала строчки опять и опять, но нет, ошибки не было. Речь шла о пяти тысячах крон – лейтенантское жалование за полгода.
Очевидно, гамма чувств как-то отразились у нее на лице, потому что Вернер снова переспросил обеспокоенным тоном:
– Ильза, все в порядке?
Он вдруг оказался совсем рядом и тронул ее за плечо. Ильза чуть отстранилась и выключила голоэкран. Она не хотела, чтобы кто-то посторонний видел этот позорный текст.
– Нет, не совсем. Пожалуйста, погоди еще минуту. Мне надо оплатить парочку счетов.
– Ты никогда ничего не рассказываешь… – заявил Вернер обиженным тоном. – Кого ты стесняешься: меня или своего прошлого?
– Я не ребенок! – Огрызнулась Ильза. Подняв глаза, она встретила удивленный взгляд молодого фон Хаука.
– Я и не говорил, что ты ребенок. У тебя много тайн, вот что я имел в виду.
– Извини. – Ильза вздохнула, – Знаешь, мне действительно нехорошо. Пожалуйста, подготовь коней. Мы едем обратно. Через минуту я к тебе присоединюсь.

В небе над Линдерзее
Донегал
Провинция Донегал, Альянс Лиры
7 марта 3064 года
7+7

Предрассветное небо медленно голубело, когда Ильза, скинув прозрачную ночнушку, начала облачаться в гермокостюм.
Вчера вечером наконец-то пришло извещение от службы контроля, что “Вандал” занесен в реестр зарегистрированных воздушных аппаратов. Ильза получила долгожданное разрешение на полет. Ей не хотелось терять ни минуты и ночь прошла в томительной полудреме.
В ее спальне, которую она занимала еще будучи школьницей, летное снаряжение смотрелось крайне нелепо. Вернее, не так: нелепо смотрелись комнаты Ильзы, где воспоминания о ее прежней жизни соседствовали с нераспакованными вещами из жизни настоящей.
Девушка торопливо проверила застежки гермокостюма и выскользнула за дверь, стараясь издавать как можно меньше шума. Ей не хотелось будить отца раньше времени. Да и мать явно не обрадуется, увидев дочку в летном костюме.

***

Ворота ангара медленно раскрылись, подставив хищные обводы “Вандала” под яркие лучи восходящего солнца. Ильза сдвинула на глаза солнцезащитный козырек шлема и принялась запускать системы. Пробужденный реактор глухо заворчал, его работа отдавалась дрожью по фюзеляжу.
“Застоялся,” – Ильза нежно погладила РУС.
Полгода назад, еще на Черноземье, когда Ильза села в кабину “Вандала” для первого пробного полета, она с удивлением обнаружила глубокие насечки сбоку от рукоятки управления. Они были слишком грубыми и неровными, чтобы быть нанесенными заводским способом. Казалось, что кто-то взял нож и просто нацарапал на джойстике пять букв. Тогда Ильза наклонила голову и увидела, что буквы складываются в английское слово – “Tooth”.
Было ли это имя или прозвище клановского пилота, что занимал кокпит перед ней? Может быть. Слово могло значить все что угодно, или даже быть частью какого-то варварского клановского боевого ритуала. Ильза не придала этому значения, и по возвращению показала его техникам. Перед следующим вылетом РУС заново покрыли пластиком и отшлифовали, и наследие бывшего пилота пропало навсегда.
Во время долгого возвращения домой Ильза однажды вспомнила об этом. Она нашла шило, залезла в кокпит и несколько часов увлеченно царапала новую надпись. Безвестный клановец писал по-английски. Ильза использовала родной язык, но смысл остался прежним. Так ее АКИ наконец-то получил имя
– Ну что, Зуб, покажем им? – Ильза улыбнулась. Она не знала точно, кому и что она собирается показать. Будущий полет, конечно же, не предполагал ни врагов, ни целей, ни даже зрителей. Но радости Ильзы это не умоляло. Она предвкушала небо, предвкушала свободу, и знакомые ощущения от кабины АКИ прокатывалось по телу волнами чуть ли не сексуального возбуждения.
Пощелкав каналами радио, она переключилась на частоту контрольной вышки, после чего несколько минут просто слушала переговоры. Воздушный траффик был очень плотным, потому диспетчерам скучать не приходилось. Она запросила разрешение на взлет и тут же получила его, вместе с указанием свободного эшелона и пожеланием счастливого пути. Девушка плавно увеличила тягу маневровых двигателей. “Вандал” воспарил над площадкой. Хищная машина зависла на двадцатиметровой высоте, обжигая бетон струями реактивного выхлопа.
“Одна ошибка, я переворачиваю АКИ, какая-то доля секунды и “Зуб” лежит вверх брюхом с раздавленным кокпитом…” Девушка чувствовала, как от ощущения риска быстрее заколотилось сердце.
Точно играя с судьбой, она продолжала вертикально поднимать “Вандала”. На отметке в 50 метров, Ильза все-таки дала тягу на маршевый двигатель. Машина сразу провалилась вниз, но удержалась в потоке и выровнялась. Чудовищная тяга теперь толкала омни-истребитель вперед, и “Вандал” стремительно набирал скорость.
Под крылом раскинулся пригород Марсденвилла, расчерченный живыми изгородями и дорогами на неправильные прямоугольники. Сам мегаполис заполонил все пространство по левую руку, как огромное грязно-серое пятно с торчащими трубами и небоскребами. “Вандал” заложил пологий разворот и понесся прочь к океанскому побережью. 80% поверхности Донегала занимали моря и океаны, так что большая часть свободных зон для полетов располагалась над водой.
Город стремительно удалялся. Его шпили все уменьшались и таяли в рассветном небе, а впереди показалась сверкающая водная гладь. Машина продолжала разгонятся и незаметно преодолела звуковой барьер. Рокот двигателя сразу стих, сменившись едва ощутимым довольным урчанием. “Вандал” был создан для сверхвысоких скоростей. Чем быстрее он летел, тем легче становилось управление.
“Последний раз я летала на Черноземье… Чертову вечность назад!”
Ильза еще увеличила тягу, переведя двигатель на крейсерский режим. Нарастающее ускорение слегка вдавило ее в кресло. Тряска почти исчезла. Казалось, что “Вандал” разрезает воздух почти без сопротивления, как выпущенная стрела. Но стоило взглянуть на приборы, чтобы понять, какую огромную мощность использует сейчас машина.
– Интересно, много ли пилотов было у тебя до меня. Жаль, ты не можешь рассказать. Я бы приревновала, – тихо бормотала Ильза в кислородную маску. – Небось все такие же уроды, как этот Ким, да? Спорю, что я самая симпатичная. Наверняка я самая симпатичная. Согласен, Зуб?
Девушка подала РУС от себя, вводя машину в пике. Океан, казавшийся идеально гладким с большой высоты, заполнил собой весь горизонт и быстро приближался. Поверхность воды рябила от волн – точно серый камень с редкими белыми прожилками.
“И если я столкнусь с поверхностью на такой скорости, то без разницы камень это или вода. Размажет в лепешку. ” – усмехнулась Ильза.
Сбросив тягу, она снизилась до тысячи метров и аккуратно вывела АКИ из пике. Бесконечные волны плескались до самого горизонта, без малейших признаков пребывания человека.
Ильза невольно вспомнила, что никогда не бывала в море дальше чем на пляже, хотя на Донегале для этого были все возможности. Яхта, плещущий парус, запах водорослей... некоторые знакомые рассказывали о своих путешествиях с нескрываемым восторгом.
“Жалеешь об этом?” – с улыбкой спросила она саму себя, – “Конечно, нет! Ну их к черту, с этой просоленной и обветшалой романтикой. Из всех кораблей у меня есть самый лучший”.
– Погнали! – На этот раз Ильза не стала церемонится, и сразу дала максимальную тягу. АКИ точно сорвался с места, его ощутимо тряхнуло, но девушке потребовалась какая-то секунда чтобы справится с управлением. Каким бы опытным не был управляющий “Вандалом” пилот , удержать под контролем чудовищную мощность двигателя было очень сложно. Машина была такой легкой, что мгновенно реагировала на малейшее изменение тяги.
“Да уж, с тобой у меня получается гораздо лучше чем с кобылой… Ты не скажешь: “Не пойду! Боюсь!” Ведь правда, Зуб?”
Тон двигателя не изменился ни на йоту. “Вандалу” было все равно, были ли это лишь мысли в ее голове, или Ильза говорила вслух. Он неизменно оставлял их без всякого ответа.
Возвращаться ужасно не хотелось, но маневры и полет на форсаже сжигали уйму топлива. Еще двадцать минут, и горючего впритык хватит на обратный полет. Рисковать ни к чему. Ильза сбросила скорость, плавно развернула машину обратно и полетела домой. Солнце вставало из-за ее плеча, и заливало кокпит теплым светом, заставляя бликовать и искриться стеклянные циферблаты приборов. Зуб довольно урчал. Девушке хотелось думать, что он радуется вместе с ней.
День начинался великолепно!

[Tomoboshi]

Беннокбёрн
Скаи
Провинция Скаи
21 апреля 3065, 7:33
7+7

За окном шел проливной дождь. Сара уже полчаса валялась в постели, слушая как капли барабанят по стеклу. Свет она не включала, так что в комнате царил полумрак.
По идее, сегодня заканчивался ее краткосрочный отпуск. С утра нужно было ехать в академию. Накануне Сара созвонилась с деканатом, и неожиданно оказалось, что в альма матер ее не ждут. Ввиду разразившихся на Скаи беспорядков, Сангламор переходил на осадный режим, и всячески открещивался от публичной активности, стараясь сохранять нейтралитет. Фактически, Винтерс приказали не паниковать и ждать дальнейших распоряжений, а пока стараться поменьше выходить на улицу. Все предельно просто.
Так что дела на сегодня кончились, даже не начавшись.
“По крайней мере, мне не придется мокнуть под дождем. Как льет-то! Впрочем, как известно, если боишься доджей, держись подальше от Скаи.” На стене дома напротив с флагштока безвольно свешивался промокший флаг Острова Скаи. Повстанческий флаг.
Неопределенность ситуации действовала Саре на нервы. На Джиосаре и Черноземье ее жизнь была предельно простой: вот приказ, вот машина, там враг – и никаких моральных дилемм. Здесь все было иначе. И хотя Сара привычно прогоняла любые мысли о политике, интуиция подсказывала ей, что рано или поздно невмешательство придется прекратить. Времена простых решений навсегда остались в прошлом.
За последнюю неделю сонный провинциальный Беннокбёрн разительно переменился. Сара каждый день поражалась количеству новых флагов и транспарантов, что вывешивали в окнах квартир, витринах лавок или просто прибивали к деревьям на улицах. Одни флаги были новенькими и сверкали яркими красками. Другие выцвели и поблекли, а на ткани были еще заметны глубокие складки – словно их хранили сложенными много лет в ожидании подходящего дня. Сара не могла судить, была ли эта демонстрация поддержки искренней, или жители просто-напросто беспокоились за свое имущество и спешили выразить свою лояльность. Скорее всего, верными были и первый, и второй ответ.
В какой-то момент с улиц исчезла полиция. Почти сразу их заменили молодые люди в армейских куртках с зелеными повязками на рукавах. Они патрулировали улицы, задерживали мародеров, и организовали в центре города несколько блокпостов.
С наступлением темноты слышалась стрельба. В одни ночи все заканчивалось на нескольких выстрелах, в другие перестрелки длились часами, с участием десятков стрелков. Наутро город просыпался и продолжал свою обычную, размеренную жизнь, стараясь не обращать внимание на украсившие стены отметины от пуль.
– Ну и что будем делать, дорогуша? – спросила Сара сама себя и села на кровать.
Вынужденная бездеятельность раздражала. Учебный план был давно готов. Исследовательская работа на дому тоже отпадала: большая часть пособий и материалов по современной тактики авиации все еще были секретными. Для доступа к ним потребовалось бы ехать в библиотеку Сангламора, что сейчас было невозможно. Можно было плюнуть на работу, и сходить развеяться в “Черного петуха”, но в последнее время там на нее стали смотреть несколько подозрительно. Завсегдатаи бара знали, что Винтерс служит во ВСАЛ, и что она не местная. Рано или поздно мог случится какой-нибудь пренеприятный инцидент. А Сара еще не настолько соскучилась, чтобы искать себе приключения на ровном месте.
Она прошла на кухню и принялась чистить овощи для обеда. Чтобы не скучать, Сара включила новости.
Довольно быстро стало понятно, что правдивой картины происходящего ей не найти. Тон и подача информации каждого из полутора десятка телеканалов напрямую зависели от политической позиции его владельцев. Диктор на официальном и насквозь про-катеринском "Скаи-Ай", принадлежащем холдингу "Альянс-Медиа", холодно рассказывала о прокатившейся по Скаи серии террористических атак, которые успешно отражаются местными силами правопорядка. У их прямых конкурентов из "Интерстеллар Вайд Ньюс" три эксперта на повышенных тонах спорили о соблюдении силовиками процедурных тонкостей во время ареста герцога Роберта Кельсвы-Штайнера, но начисто игнорировали те последствия, которые этот арест вызвал.
Местные телеканалы были более эмоциональными. Многие их них пытались сохранить объективность, а потому избегали давать оценки и клеить ярлыки, хотя в их репортажах о столкновениях протестующих и полиции местами скользило неприкрытое злорадство. Меньшая же часть открыто выступала за независимость и призывала жителей Скаи выйти на улицы и наконец-то выдворить оккупантов из Альянса прочь. Обиняком стоял канал "Эмеральд-лайф", целиком посвященный охоте и рыбалке. Выступивший у них в эфире бородатый полковник из Гвардии Лиры крыл "проклятых сепаратистов" последними словами, и высказывался за немедленный ввод войск и тотальную зачистку столицы. По мнению заслуженного офицера, для того, чтобы привести Нью-Глазго к согласию, будет вполне достаточно одного егерского полка.
Не в силах сносить этот поток хаоса, Сара выключила телевизор. Слова, что произносились в новостных студиях, были обращены не к ней. Многочисленные дикторы, аналитики и эксперты вовсе не пытались рассказать, что же сейчас происходит на Скаи. Их задача была совсем другой: объяснить гражданину, будь то бюргер откуда-нибудь с Алариона, монтажник с Гесперуса II или бармен из Нью-Глазго, что ему следует думать о происходящем. Правдоподобной картиной с места событий пренебрегали все, и лоялисты, и сторонники независимости. В беспорядках участвовали сотни, наблюдали их тысячи, но многие миллиарды и миллиарды следили за событиями только с помощью телеэкранов – и вот на эти далекие миллиарды и была направлена мощь пропагандисткой машины.
После обеда девушка села писать письмо семье. Родители и вся родня все еще жили на Тренте; стоит им увидеть в новостях сюжеты про Скаи, они неминуемо начнут волноваться. Винтерс не слишком распространялась о происходящем, но зато несколько раз подчеркнула, что находится в безопасности, у нее все хорошо и впредь тоже будет хорошо. Письмо вышло немного скомканным. Доплата КомСтару за срочность съела треть ее месячной зарплаты, зато теперь можно было не сомневаться – ее послание отправиться с первым же пакетом ГИГ-сообщений, и дойдет до адресата в течении двух дней.
Закончив с письмом, Сара взялась за уборку. С недавних пор это стало ее каждодневным занятием. Не то, чтобы в этом была необходимость: в ее двухкомнатной квартире было не так много мебели, еще меньше ее собственных вещей, посетители к ней не заходили, так что грязь и беспорядок просто не успевали скапливаться. Настоящая причина экзерсисов с пылесосом и шваброй была в другом: Сару томило бездействие. В заботах последних месяцев мысли об Ильзе отошли на второй план. Утихла и боль утраты. Но сейчас стоило сесть и расслабится, как лицо Ильзы снова и снова всплывало в памяти, и не было способа изгнать его из головы. Окружающая тишина пустой квартиры давила на уши.
Впервые за всю свою жизнь Сара не оущала твердой почвы под ногами. Она думала о будущем и не видела там надежды, только туман и мрак. Увидятся ли они вновь? Несколько дней назад Сара не задумываясь ответила бы "да", но сейчас эта уверенность гасла, как свеча на холодном ветру. Их с Ильзой разделяли сотни световых лет, вдобавок к этому ей повезло попасть в самый центр разгорающегося восстания. Воображение услужливо подбрасывало разные версии исхода этих событий, и ни один из них не был радостным. Вот ее ставит к стенке патруль "Свободного Скаи". Вот она становится случайно жертвой уличной перестрелки. Вот на Скаи приходит война, она снова поднимается в воздух чтобы бомбить и сбивать, и уже не разобрать, латная перчатка или пестрая клетка у нее на плече.
Пугала не смерть – за полтора года боев Сара привыкла к мысли, что ее жизнь может оборваться в любой момент. Но раньше рядом всегда была Ильза, такая знакомая и нежная, которая принимала каждое неловкое слово, каждый жест, каждое нежное прикосновение – и воздавала сторицей в ответ. "Ты нужна мне", – говорили льдисто-голубые глаза, и этот взгляд был для Сары ценнее всего на свете. В тысячу раз легче возвращаться назад, когда знаешь, что тебя ждут.
В объятиях друг друга девушки были счастливы, и потому ужасы войны никогда не переступали порога их каюты. Спасаясь от демонов в своей душе, Фостер пил горькую. Милович запретила себе сочувствие и отгородилась от окружающих за непроницаемой маской бездушного профессионала. Штосс стремился к превосходству и так увлекся, что сам поверил в собственную исключительность – и его агрессивность в небе превратилась в гордыню на земле. Сара оглядывалась назад и дивилась, как же раньше это не приходило ей в голову – ведь все было так очевидно. Своей любовью Ильза спасала ее. Их совместные дни были наполнены счастьем, и в этом счастье каждая из них черпала силы, чтобы жить и бороться дальше.
Теперь это счастье испарилось без остатка, и вместо него Сара чувствовала в душе только пустоту. Если она умрет, эта пустота уже не заполнится. Исправить ничего не получится. Мир продолжит существовать, но ее любимая останется одна – эту мысль невозможно было вынести, такой тревожной она была. И тогда Сара дала себе слово, что не умрет, пока не встретится с Ильзой вновь. Скаи ни за что не станет ее могилой. Она села ближе к окну и принялась чистить пистолет.
Дождь почти кончился и на улице появилось чуть больше прохожих. Она заметила, как неудачливые байкеры, снова показались у гаража, на этот раз с баллончиками краски. Вытерев насухо свою дверь, они принялись закатывать ее в ярко-зеленый цвет, поверх которого спустя некоторое время появилась вычурная надпись на гэлльском. Сара плохо знала язык, но это слово было ей знакомо. "Сражайся!"

Беннокбёрн
Скаи
Провинция Скаи
23 апреля 3065, 12:55
7+7

Похоронная церемония завершилась. Под протяжные стоны волынки из распахнутых кладбищенских ворот на улицы Беннокбёрна изливался бесконечный людской поток.
Тут были люди всех возрастов, и из всех слоев общества. Студенты с не по-юношески строгими лицами вели под руку своих заплаканных подруг. Рослые, плечистые токари, монтажники и автослесари шли бок о бок с белыми воротничками, облаченными в длинные черные пальто, запросто обменивались с ними сигаретами и перебрасывались скупыми, но многозначительными фразами. Кое-где были видны и мундиры; большинство из них принадлежали кадетам Сангламора, еще не заслуживших ни нашивки, ни зеленую перевязь выпускника.
Полноправные офицеры носили на поясе парадные шпаги в лакированных ножнах. В качестве более грубого и весомого подтверждения статуса, клинки дополняли кобурами с армейскими пистолетами, пристегнутыми к другому бедру. Гражданские носили более пестрый арсенал, в который входили не только разнообразные револьверы, пистолеты и игловики, но и более серьезные игрушки – автоматы и охотничьи нарезные винтовки. В этом показном пренебрежении общественными законами содержался вызов – вызов более грозный и явственный, чем тысяча произнесенных гневных речей. Люди Скаи наглядно показывали, что готовы дать отпор.
Почти все носили на рукаве темно-зеленую повязку. Вот уже неделю такая служила отличительным знаком для активистов «Свободного Скаи».
Сара Винтерс наблюдала за шествием с противоположной стороны улицы. Она стояла, прислонившись спиной к стволу одного из высаженных вдоль улицы платанов, и накинула на голову капюшон своего ярко-оранжевого непромокаемого плаща. Прямой необходимости в этом не было: со свинцово-серого неба падала морось, почти что водяная пыль, которой было явно недостаточно, чтобы даже намочить волосы. Но среди выходивших на улицу людей нет-нет, да и мелькали знакомые лица кадетов из ее учебной группы. А встречаться со студентами Саре сейчас хотелось меньше всего. За встречей последовали бы вопросы, на которые у нее пока не было ответов.
МакЛафлин появился через несколько минут. Уверенной, пружинистой походкой он обогнал замешкавшихся посетителей, поклонился какой-то даме в черном платке, и зашагал прочь, подальше от расходящейся толпы. Сара последовала за ним. Они встретились на полупустой парковке, далеко в стороне от посторонних глаз и ушей.
– Привет, – сказала Сара, снимая с головы капюшон.
МакЛафлин кивнул, по привычке оскалившись вместо приветствия. Зубы у него были крупными, и кое-где кривыми, потому смотрелось это страшновато.
– Сожалею, что заставил тебя мокнуть, Винтерс. Чуть опоздал.
– Пустое, – махнула рукой Сара. – Я жду не дольше десяти минут.
– Ага.
МакЛафлин неопределенно хмыкнул, и вопросительно кивнул на сложенный зонтик-трость, что держал в руке. Винтерс в знак отказа покачала головой. Бок о бок они зашагали дальше по улице. Как обычно, Крис предложил ей локоть. Как обычно, его предложение было проигнорировано.
– Как прошло? – спросила Сара, чтобы развеять молчание.
– Нормально.
– Он был тебе другом? Ну, тот погибший парень?
– Можно сказать и так, – с горечью выдохнул уоррент.
– Соболезную твоей утрате, – Сара печально склонила голову.
– Спасибо, Винтерс. Правда, спасибо… за старание, с которым ты изображаешь скорбь на мордашке.
Сара обиженно поджала губы.
– Если я не ношу повязку, это не значит, что мне наплевать. Смерть – это всегда ужасно. Люди не должны гибнуть от пуль в своем родном городе. Погоди, ты что, пытаешься меня подъебнуть?
Крис не мог больше сдерживаться. На его лице появилась широкая и нахальная улыбка.
– Ага. Ты такая смешная, когда строишь из себя святую.
– Козлина! – ахнула Сара, и с размаху врезала своему спутнику кулаком в плечо. – Без дураков, парень, ты как?
– В порядке, – посерьезнел МакЛафлин. – Мы все знаем, чем приходится рисковать. И Фергюссон тоже знал.
Парковка давно осталась позади. Замшелая, вечно влажная кладбищенская ограда, сложенная из полированного камня, свернула направо. Улица, по которой шли Винтерс и МакЛафлин, вела дальше, на окраины Беннокбёрна. Этот район был нежилым и довольно запустевшим.
Внимание Сары привлекла глухая бетонная стена какого-то цеха, вся покрытая творениями уличных художников. Вплоть до высоты человеческого рота стену покрывали неказистые надписи и рисунки, в основном непристойного содержания. Над этой нелепой мазней была изображена картина огромного размера, выполненная с явным искусством и чувством стиля. На ней светловолосый богатырь в тартане одним взмахом меча обезглавливал сразу несколько коленопреклоненных фигур, карикатурно похожих на отпрысков семьи Штайнер-Дэвион. Виктора изобразили низкорослым и одетым в кимоно, с торчащими во все стороны волосами. Рядом с ним стояла Катерина, злобно зыркавшая на зрителя красными глазами и протягивавшая в его сторону скрюченные окровавленные пальцы. Лицо Ивонны было пустым и бессмысленным, как у раскрашенной куклы. Подпись, выполненная огромными буквами, гласила: «Казнь палачей».
Сара повернула голову в другую сторону, и увидела нарисованный на кирпичном заборе сжатый штайнеровский кулак, дополненный лозунгом по-немецки – «Альянс придет». МакЛафлин презрительно фыркнул и слегка ускорил шаг.
– Бесполезная мазня, – бросил он себе под нос и дополнил сказанное каким-то гэлльским ругательством.
– Мы здесь в безопасности? – спросила Сара, озираясь по сторонам.
– Конечно. У тех, кто тратит время на граффити, не хватит мужества на хорошую драку, можешь мне поверить.
– Не слишком ли пренебрежительно?
– В самый раз, Винтерс. Картиночки еще не выиграли ни одной войны.
– Не знаю, – пожала плечами Сара, – по мне, так пускай война останется солдатам, а молодежь пусть разрисовывает стены.
МакЛафлин бросил на нее тяжелый взгляд.
– Лучше разрисовывает стены, чем выходит на улицы и ловит пули от снайперов? Ты это хотела сказать?
– Господи Иисусе, ты просто невозможен, – покачала головой Сара. – Возьми себя в руки, парень. Давай вызовем такси и завалимся в ближайший паб. Я угощаю.
МакЛафлин отвернулся и провел рукой по волосам. После недолгой внутренней борьбы выражение его лица стало более дружелюбным.
– Да ну, рановато. Прости за резкость, Винтерс. Кажется, я все-таки слегка на взводе.
– Еще бы ты не был, айе, – проворчала Сара, присовокупив к этому еще один шутливый толчок в плечо. – Пошли ближе к центру. Эти трущобы действуют на меня угнетающе.
– Почему?
– Напоминают о доме.
– Как скажешь. Тогда нам туда, – МакЛафлин махнул рукой куда-то наискосок в сторону следующего поворота. – Давай к делу. О чем ты хотела поговорить?
– Я хотела узнать, как идут дела.
– У меня? – Уоррент нахально оскалился. – У меня все хорошо.
– Ухмыльнешься еще раз, зубы в глотку забью. Я имею в виду у “Свободного Скаи”.
МакЛафлин кинул на нее еще один многозначительный взгляд – на этот раз испытующий. Молчание затянулось на полминуты. Под конец Сара не выдержала:
– Черт бы тебя побрал, Крис! Думаешь, я сдам тебя в ЛРК? Хочешь проверить, нет ли на мне микрофона? – девушка нервно распахнула плащ.
– Не кипятись, Винтерс, я просто подбирал слова. Позавчера люди из бригады Вилкинсона заняли правительственный комплекс и ложу Законодательного собрания в Нью-Глазго. Кое-где в столице полиция продолжает разгонять демонстрации, но им так и не удалось отбить ни один захваченный объект. По-большому счету, я скажу так – планета наша.
– Ясно, – кивнула Сара, – а теперь представь на секунду, что я тоже смотрю новости. И попробуй рассказать что-нибудь более важное. Например, почему не вмешивается армия?
МакЛафлин пожал плечами. На углу квартала собралась банда подростков, одетых в пятнистые камуфляжные куртки. Они молча провожали пешеходов надменными взглядами, но не двинулись с места, когда Сара и МакЛафлин прошли мимо.
– Пес их знает, Винтерс, скажу честно. – МакЛафлин покачал головой, – Одни говорят, что скайские рейнджеры не хотят компрометировать себя раньше времени. В конце концов, им сильно доставалось в прошлом.
– Но не ты? – Сара почувствовала сомнение в голосе собеседника.
– Но не я. По мне, так войска намеренно выжидают. Восстание выносит наверх многих, слишком многих. Скайские рейнджеры не хотят ошибиться со своей ставкой. Видишь ли, наш формальный лидер, генерал Данди, не слишком-то популярен в армейских частях. Черт, да его распоряжения вертят на... предплечье даже некоторые бригады “Свободного Скаи”. Рейнджеры могут выступить, если получат приказ от герцогини, но дражайшая леди Гермиона пока что ограничивается пламенными воззваниями и призывает на голову архонтессы гром и молнии, требуя немедленно освободить мужа. И это все. Тот еще бардак, откровенно говоря.
– Ужас. Не лучше ли было объединить силы?
– Зачем? – уоррент досадливо махнул рукой. – Переговоры, переговоры, бесконечные переговоры. Знаешь, кому выгодна задержка? Катерине. Каждый день она выжимала из наших миров все больше солдат, все больше продукции, бросала людей в тюрьмы… Хватит. Мы терпели достаточно. Остров Скаи должен стать независимой Федерацией, как это было когда-то. Такова воля народа, Винтерс. А как только дело попадет в руки аристократии, наши интересы снова выкинут в компостную кучу. Если рейнджеры хотят остаться в стороне, пусть так. “Свободный Скаи” справятся без них.
– Альянс не будет просто сидеть и смотреть, как восстание охватывает целую провинцию. Они нанесут контрудар, рано или поздно.
– Держу пари, что скорее поздно, – усмехнулся уоррент. – Генерал Поулин сбежал с планеты с такой поспешностью, что даже позабыл личного повара. Он устроил временную ставку на Тренте, и объявил сбор всех лояльных частей. по слухам, дела у него идут не очень.
– Я слышала об этом, – помрачнела Сара. Услышав в новостях название родного мира, она надолго потеряла покой. Тысячи раз она убеждала себя, что ее семья будет в порядке, но тревога не оставляла ее.
Крис МакЛафлин правильно разгадал причину ее молчания.
– Не тужи, подруга. Трент – большая планета. Я уверен, с твоими родными будет все в порядке. Скорее всего, они даже не заметят войска.
– Д-да, наверное ты прав, – рассеяно кивнула Сара.
Она надолго замолчала, погрузившись в свои невеселые мысли. По мере того, как они удалялись от окраины, город вокруг менялся. Понемногу исчезли мастерские и склады, сменившись панельными многоэтажками из стекла и бетона. Рядом с ними соседствовали небольшие аккуратные домики в два-три этажа, сложенные из красного кирпича.
– Винтерс?
– М-м-м, что? Прости, я кажется задумалась.
– Зачем ты спрашивала обо всем этом? – не прекращая идти, Крис чуть повернулся к девушке, искоса рассматривая ее лицо. Сара вздохнула.
– Думаю, что мне делать дальше. На Скаи очень быстро становится небезопасно. Возможно, мне будет лучше…
– ...уехать? – на мгновение Саре показалось, что лицо МакЛафлин выглядит расстроенным. Но в следующий момент она поняла, что причиной тому была узорчатая тень от кованной ограды, что падала на его лицо. – Я думал, у тебя контракт с академией на полгода.
– Ха, академия. Они отменили мои занятия. По большому счету, мне просто приказали сидеть дома и не высовываться, пока ситуация не проясниться. В четырех стенах я рано или поздно сойду с ума.
– А что ты собираешься делать, если покинешь Скаи? – МакЛафлин едва заметно выделил интонацией слово “если”.
– Пока не знаю, – честно призналась Сара. – Скорее всего, возьму отпуск и смотаюсь повидать семью. А там видно будет… вряд ли я долго просижу без назначения.
– Я не верю, что ты настолько наивна. Никто не пустит тебя летать.
– Почему нет? – прищурилась Сара, – в конце-концов, идет война.
Уоррент сокрушенно поцокал языком и пустился в объяснения. Говорил он нарочито спокойно и убедительно, словно втолковывал задачу по элементарной математике особо бестолковому кадету.
– Винтерс, – начал он, – ты выпускница Сангламора, преподаватель Сангламора, и провела на Скаи последние два месяца. Неужели ты думаешь, что контрразведка не заинтересуется тобой?
– Мне нечего скрывать.
– Ты где-то пропадала последние два года? Наш герцог очутился в тюрьме из-за того, что архонтессе почудилось – просто почудилось! – что он связан с сопротивлением. Герцог Роберт Кельсва-черт-их-дери-Штайнер! Сара, достань голову из задницы. В худшем случае, ты проведешь следующие несколько лет в допросной камере, где будешь яростно доказывать, что ты не верблюд. В лучшем, тебя засунут в самое беспросветное, незначительное и глухое место во вселенной, которое только смогут найти.
МакЛафлин говорил эмоционально, размахивая руками, но от этого его слова не теряли убедительности. Сара слышала несколько историй, из тех, что передавали полушепотом, из уст в уста – про судьбы тех несчастных, которые лицом к лицу столкнулись с карательной машиной Альянса. Рассказывали про коррумпированных следователей, выбитые под пытками показания, похищения свидетелей и даже стрельбу по безоружным гражданским. Каждая из этих историй по отдельности казалась неправдоподобной, даже дикой. Но в глубине души Сара всегда понимала, что в них есть доля правды. По крайней мере, все во ВСАЛ знали про Арчера Кристофори. Он командовал гарнизонным полком мехов, и перешел на сторону мятежников после того, как во время расстрела демонстрации солдатами Гвардии Арктура погибла его сестра.
Вместе с тем в словах МакЛафлина чудился какой-то скрытый намек.
– Армейская карьера – это все, что у меня есть. Если я дезертирую из ВСАЛ, то куда я пойду?
– К нам, – сказал мужчина. – Ты можешь присоединиться к “Свободному Скаи”.
Сара давно ждала этих слов, и в глубине души опасалась их. Ее спутник увлеченно продолжал:
– Нам пригодятся твои знания и навыки. Ты можешь стать частью дела, за которое не стыдно воевать – и бороться за независимость своего народа.
Сара болезненно поморщилась.
– Избавь меня от агитации. Ни на грош не верю в красивые слова.
– А во что ты веришь? – с жаром переспросил МакЛафлин, – в присягу? Армия использовала тебя и выкинула без жалости, как только твое доброе имя попало под удар. В Альянс? Полно, Винтерс. Половина Федеративного Содружества уже выступило против Катерины Штайнер, и это не считая конфронтации с Лигой, вторжения Кланов и нашего собственного восстания. Подруга, если она заработала столько врагов, она явно делает что-то не так.
– Плевать, что делает архонт. Я не хочу менять сторону. Это предательство, – возразила Сара.
– Ой ли? И как далеко ты готова ради этого пойти? Винтерс, не пытайся убедить меня в том, что ты просто верный солдат. Иисусе, ты ведь прячешься от собственных студентов чтобы не говорить с ними о политике!
– Армия вне политики…
– Чушь, – отрезал Крис. – Если защищать тирана, то грязь и кровь рано или поздно запачкают твой собственный мундир. Винтерс, нельзя вечно закрывать глаза на то дерьмо, что творится в Альянсе. И если считаешь, действительно считаешь, что правда сейчас на твоей стороне – вот он я, перед тобой.
МакЛафлин отступил на шаг и широко развел руки в стороны.
– Ты офицер ВСАЛ, а я сепаратист. Лидер мятежной группировки с большим, можешь мне поверить, опытом антигосударственной деятельности. Всади мне пулю в голову, прямо здесь и сейчас.
– Дубина! – выкрикнула Сара, едва сдерживая себя. Ее решимость быстро таяла. Девушка теряла уверенность, и потому реагировала в привычной для себя манере – атакуя в ответ. – Засранец тупой! Сам ведь знаешь, что все не так просто.
МакЛафлин подошел ближе и взял ее за руку.
– Да куда уж проще, подруга, – тихо сказал он. – Здесь мы, там – они, а ты можешь начать стрелять в менее симпатичную компанию.
От прикосновения Сара вздрогнула. МакЛафлин смотрел на нее в упор, и его глаза горели от едва сдерживаемых эмоций. Он жаждал ее тепла, сжимая ладонь девушки с уверенностью, которой никогда не было в осторожных ласках Ильзы. Пальчики Ильзы были холеными, тонкими и осторожными; сейчас ее касались совсем другие руки: шершавые, сильные. Новизна ощущений одновременно отталкивала и манила. Сара так и не смогла отстраниться. С каждой секундой этого прикосновения ее воля таяла.
МакЛафлин шагнул к ней. Сара машинально отстранилась, и ее спина уперлась в какое-то вертикальное препятствие. Она вслепую оперлась на него свободной ладонью, ощутив под пальцами кирпичную кладку, увитую диким плющом. Крис был рядом, слишком близко, чтобы она могла оставаться спокойной. Только сейчас Сара поняла, как быстро бьется ее сердце.
От волнения перехватывало дыхание и кружилась голова. Слишком долго она не чувствовала чужого тепла. И хотя мысль о том, что она оказалась в руках мужчины, все еще казалась пугающей, предвкушение близости просто сводило с ума. Сара почувствовала, как сильно дрожат ее коленки. “Боже мой… смущаюсь, как школьница на выпускном балу”. Ей не хотелось выглядеть испуганной недотрогой. Она покраснела, больше от стыда чем от возбуждения, и гордо вскинула подбородок, подставляя губы для поцелуя.
Крис был выше на целый фут. Он склонил голову ей навстречу, но Саре все равно пришлось почти что встать на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. Она хотела этого поцелуя, и он увлек ее, но пока их губы соприкасались, ей все время приходилось тянуться вверх. “А с Ильзой было удобнее…” – вспыла непрошеная мысль. Сара вдруг ясно представила, насколько уязвимой сделало ее одиночество. Она испытала отвращение к самой себе.
В следующую секунду Сара разорвала поцелуй, и уперлась ладонью в его грудь.
– Не надо… Я не могу…
Крис посмотрел вниз. Стоило ему увидеть выражение ее лица, как удивление в глазах уоррента сменилось разочарованием.
– Почему? – глухо спросил он.
– Я не могу предать ее. Только не ее.
МакЛафлин медленно кивнул, как человек, только что выслушавший приговор. Он выпустил Сару из объятий и отступил подальше, словно стремился пересечь какую-то невидимую границу, вдруг возникшую между ними.
– Дьявол, – выругался он. – Дьявол.
Сара не нашла в себе сил посмотреть ему в глаза. Она запахнула плащ на груди и теперь застегивала его на все пуговицы. Девушку трясло, как от холода, и пальцы плохо слушались.
– Прости, – сказала она единственное, на что хватило духу. – Наверное, я лучше возьму такси.
– Не извиняйся, Винтерс. Это все равно не поможет. Уезжай как можно быстрее.
– Вот так сразу?
– Нет смысла тянуть. Отсюда мы с тобой пойдем разными дорожками. Кроме того, Скаи в любой день может оказаться в блокаде, а ты же не хочешь застрять здесь навсегда. Так что да, считай это дружеским советом. Вали с глаз моих… подруга.
Когда такси увозило Сару прочь, она в последний раз оглянулась назад через пассажирское окно. МакЛафлин стоял на том же самом месте посреди тротуара, возле увитого плющом коттеджа из красного кирпича, и прикуривал вторую сигарету от бычка первой.

Рабочий поселок №11
Каллисто V
Провинция Донегал
1 июля 3065, 14:13
7+7

Сара поежилась, стараясь поглубже закутаться в армейскую куртку. Ей становилось холодно при одном взгляде на окружающий гористый пейзаж. Местность повсюду покрывал снег, через который кое-где пробивались карликовые деревья. Температура достигла –15°, и продолжала медленно ползти вниз.
Низкое красное солнце кружило, заходя за горы и появляясь снова, но никогда не скрывалось полностью за горизонт. Его лучи почти не несли тепла, вдобавок приходилось учиться спать при дневном свете. Сара и представить себе не могла, что полярный день окажется настолько утомительным.
По сравнению с Каллисто даже родной Трент мог показаться настоящим оплотом цивилизации. Военные действия пока обходили этот мир стороной. Возможно, по причине того, что Каллисто располагалась глубоко в тылу лоялистов, всего в двух прыжках от Таркада и Донегала. Или просто потому, что никого из генералов воюющих сторон не интересовал этот бесполезный шарик, лишенный какой-либо стратегической промышленности и редких ресурсов. Местный гарнизон состояли из неполного сводного полка территориальной милиции, разбросанного по двум десяткам глухих углов, гордо названных оперативными базами.
Девушка пнула камешек, и направилась обратно к крохотному военному городку, прилепившемуся у подножья холма. Три улицы, один магазин да геотермальная станция на окраине. У него даже толком названия не было – официально это место значилось как “Поселок №11”
Чуть дальше, у шоссе, связывающего “Поселок №11” с остальным миром, располагалась цепочка ангаров и импровизированная ВПП, покрытая металлическими решетками. Ее новое место службы.
Прошло почти три месяца с тех пор, как Сара покинула Скаи. Она направилась на Фридом, где восстанавливалась после потерь преданная архонт-принцессе 5-я ПБК Лиранских Регуляров. Винтерс рассчитывала получить новое назначение в одной из эскадрилий, но этого не случилось. Ее личное дело попало на рассмотрение комиссии, составленной вперемежку из офицеров ВСАЛ и ЛРК. И хотя официально никаких обвинений не было предъявлено, назначения она не получила. Даже для страдающих от некомплекта Регуляров, уроженка восставшего региона оказалась слишком рискованным приобретением.
При здравом размышлении, Винтерс не могла их за это винить.
Кадровое управление ВСАЛ отправило ее на Калисто V. Начальник планетарной милиции полковник ван Мортон оказался весьма удивлен нежданному пополнению с неясным статусом, и запросил инструкций. Пока командная цепочка неспешно раскручивалась, Сару отправили служить в упомянутый “Поселок №11”. То ли здесь действительно имелась вакансия для пилота, то ли чтобы не сбежала.
Расквартированная в поселке эскадрилья милиции летала на атмосферных самолетах с реактивными турбинами. Она насчитывала три “Метеора” разного возраста и модификаций, и трофейный “Мехбастер” куритянского производства, с иероглифами на приборной панели. Его пилота не так давно комиссовали по возрасту.
Одного беглого взгляда на “Мехбастер” хватило, чтобы понять: без крайней нужды поднимать машину в воздух не стоит. С этом были согласны как летчики, так и командование, поэтому дел у Сары было не слишком много. Большую часть дней она проводила в выделенной комнате, а иной раз командование вспоминало о ее существовании и давало какие-то бессмысленные поручения.
“До Донегала-то тут рукой подать”, – подумала она, шагая по чуть пружинившему мху, – “Было бы, пожалуй, неплохо выбить себе отпуск и сгонять. Ильза бы обалдела. Да только кто ж меня выпустит.”
Сара вышла на обочину шоссе и направилась в поселок уже по бетону. Мимо продребезжал ржавый грузовик, смутно знакомый водитель помахал ей. Девушка вяло подняла руку для ответного приветствия.
“Надо собраться с мыслями и написать принцесске. И родителям… Надеюсь на Тренте все спокойно. Сегодня вечером сяду и напишу.”
Налетевший порыв ветра пронизывал до костей. Сара сжалась в комочек, и натянула шапку поглубже на голову.
“И это местное лето! Что же здесь будет зимой...”

[Tomoboshi]

Таки новая глава!

Вульф-сити
Арк-Ройял
Арк-ройяльский защитный кордон
14 июля 3065 года
7+7

Перевод в другую частью и связанные с этим процедуры порой казались бесконечными. Кто бы мог подумать, что утомительный одиночный перелет на АКИ через пол-континента окажется просто верхушкой айсберга в сравнении с ожидающим дальше ураганом хлопот. Встать на довольствие… передать машину техам… просмотреть отчеты о состоянии тринария… объехать авиабазу, чтобы хотя бы в общих чертах оценить то гигантское хозяйство, которым теперь предстоит управлять. Огромная куча дел и так мало времени. Даже знакомство с подчиненными пришлось сократить до формального приветствия.
К вечеру новоиспеченный звездный капитан Маржан Цин страшно вымоталась. Впрочем, это нисколько не убавило ее энтузиазм. Повышение всегда в радость, а уж командовать аэротринарием в прославленном Вульсбейне, 4-ом Волчьем гвардейском кластере, мечтали многие, но удавалось это единицам.
На сегодня осталось лишь одна, но самая важная задача. К 18.00 прибыть к звездному полковнику для представления. Волчица нервничала. От результатов этой встречи напрямую зависела ее дальнейшая карьера, но была и и вторая причина. Не так уж и часто приходится разговаривать с живой легендой.
Звездный полковник Ранна Керенская без всякого сомнения могла служить образцом вернорожденного воина. Ее имя было связано с каждым воинским триумфом Волков за последние десять лет. Ранна Керенская сражалась с жестокими Дымчатыми Ягуарами на Лабрэа и Шайлере, с Медведями-Призраками на Утрехте, участвовала в уничтожении банды Красного Корсара. В 3052 году, бок о бок с будущим ханом Феланом, Ранна прошла сквозь ад титанической битвы на Туккейде, что положила конец первому Вторжению Кланов. Слава Ранны Керенской гремела по всей Внутренней сфере, а в пилотировании мехом ее не мог превзойти ни один воин в клане, за исключением, пожалуй, самого хана. Было только справедливо, что этот прославленный воин носит священное имя Керенского, великого Отца-основателя Кланов.
При личной встрече звездный полковник производила впечатление проницательной и умной женщины, что совсем не удивило Маржан. О блестящем интеллекте Ранны знали, все в клане, и каждый, кому не повезло встретиться с нею в бою. Маржан видела перед собой опытную и энергичную женщину, которая буквально за несколько произнесенных фраз умела завоевывать и уважение, и симпатию.
– Добро пожаловать в ряды Вульфсбейна, – доброжелательно произнесла Керенская, когда с формальностями было покончено. – Думаю, очевидно, что я возлагаю на аэротринарий большие надежды. Твоим тридцати АКИ предстоит прикрывать действия всего кластера, двух тринариев мехов и суперновы. Так что мне нужен не просто талантливый пилот, а в первую очередь командный игрок.
– Понимаю, звездный полковник, – ответила Маржан, стараясь не выглядеть слишком поспешной. – Я оправдаю ожидания, можешь не сомневаться.
Ранна Керенская чуть склонила голову, принимая эти заверения как само собой разумеющиеся.
– Я видела твой кодекс. У тебя довольно впечатляющий список воздушных побед, хотя большинство из них относятся к Войне Отказа в 3058-м. Ты также неплохо справлялась с командованием звездой, состоящей из вольнорожденных и вернорожденных, что довольно сложно. Вольнорожденные воины обычно склонны к бунтарству, а вернорожденные часто проявляют… м-м-м, неоправданную заносчивость. Чтобы заставить их работать сообща, нужна незаурядная харизма.
Маржан понимала, что командир говорит не без причины, потому сочла за благо пока промолчать.
– Однако, – продолжила Ранна Керенская, – твои достижения никак не назовешь уникальными. В тумене клана достаточно и других талантливых командиров аэрозведз. На место в 4-ом гвардейском претендуют очень многие. Мне есть из кого выбирать. Догадываешься, почему я остановилась на тебе, воут?
Полковник ожидала положительного ответа, но Маржан отрицательно покачала головой.
– Нег. Наверняка ты просветишь меня.
Керенская поморщилась.
– Мне не нравится, когда подчиненные отказываются думать. Ну же, смелее. Прояви инициативу.
Маржан занервничала. Времени на раздумье не было, она подняла взгляд на визави и медленно начала говорить:
– Месяц назад я заработала родовое имя. В последних боях с Соколами на Блэр Атолл погиб Вильям Цин, и совет дома Цин объявил испытания родового права. Я вошла в число кандидатов. Все мои дуэли прошли в небесах, и я убила всех пятерых соперников, хотя двое из них пилотировали “Чагатаи”, а один “Скифу”.
– Я слышала об этом, – кивнула Керенская, – впечатляет. Победить более тяжелую машину непросто.
– Благодарю, – похвала ободрила Маржан, и она продолжила уже увереннее. – Я давно мечтала заработать родовое имя, так что потерпеть поражение означало распрощаться с надеждой навсегда. В бою я старалась брать пример с нашего тотема. Волк целеустремлен и безжалостен.
– Хорошо сказано, – на губах звездного полковника появилась улыбка. – Но это только часть урока. Волк также стайный хищник. Стая охотится сообща ради общего блага.
Увидев, что опасность миновала, Маржан вздохнула с облегчением. Она разместилась в кресле немного свободнее и ответила улыбкой на улыбку.
– Конечно, командир, я понимаю. Кластер – это тоже стая. В его состав входят разные подразделения. Но для победы нужно, чтобы и элементалы, и АКИ, и артиллерийские “Наги” постоянно поддерживали действия мехов и друг-друга. Вот почему тебе нужен командный игрок.
– Верно. Казалось бы, почему такая простая мысль недоступна пониманию молодежи? – Ранна Керенская закатила глаза в притворной досаде, так что Маржан неожиданно для себя вежливо хихикнула. – Семь лет назад мы, Волки Фелана Келла, навсегда порвали с кланами и переселились во Внутреннюю Сферу, так что не в наших интересах цепляться за старые догмы. Этот новый мир требует от нас гибкости, и в первую очередь должна измениться наша тактика. Вульфсбейн – не просто лучший кластер тумена, он служит еще и как проводник и учебный полигон для всех этих изменений. Я выбрала тебя по двум причинам: во-первых, ты хорошо играешь в лакросс, – звездный полковник улыбнулась еще шире, дав понять, что это шутка. – Во-вторых, что более важно, ты производишь впечатление женщины, которая способна приспосабливаться. Скажи, что ты думаешь о сфероидах?
Вопрос застал Маржан врасплох. Она смущенно заерзала на сидении, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли.
– Они для меня загадка, – наконец призналась она. – В делах со сфероидами никогда не угадаешь, чего от них ожидать. Они могут поступать глупо и нерационально, потому что руководствуются кашей из идей и догм, которой наполнены их головы. Я бы сказала, что это общество отвергает самодисциплину в пользу индивидуализму. Что ведет к хаосу.
– Не слишком-то лестная характеристика, – усмехнулась Ранна. – Похоже, ты считаешь наших союзников из Внутренней Сферы в лучшем случае бесполезными.
– В десяти случаях из десяти я бы предпочла сражаться бок о бок с клановцами, это правда. Но “бесполезные” – это, пожалуй, слишком. Я бы сказала “непредсказуемые”. В конце-концов, даже в сфероидных армиях есть выдающиеся воины. Как-то мне даже попалась одна...

***

Любимым строем Маржан был развернутый фронт – простая одинарная линия из летящих крылом к крылу истребителей. Поддерживать линию проще всего, поскольку нужно соблюдать только боковые интервалы. А чем меньше усилий пилот тратит на то, чтобы удержаться в строю, тем больше внимания он уделяет окружающей обстановке. Обзор вперед, назад и вверх из линии самый лучший, его не загораживают машины союзников. А еще – что особенно важно для гордых клановских пилотов – выстроенная линией аэрокосмическая звезда летит в бой крыло к крылу, вся разом. Никто не вырывается вперед и не задвинут в тыл, все поставлены в равные условия. И каждый, если повезет, может получить свою долю славы.
Их должно было быть десять, но во вчерашнем бою "Сулла" Рэндалла, ее заместителя и ведомого, получила попадание в топливную магистраль. Ремонт должен был занять трое суток. Лишившийся крыльев пилот бесновался и метал молнии, в ответ техи лишь разводили руками и клялись, что быстрее не справятся. В конце концов Рэндалл оставил их в покое, вызвал вольнорожденного пилота из той же звезды на испытание владения исправной "Суллой", и голыми руками отправил того в госпиталь.
Маржан не стала вмешиваться в спор. Конечно, она бы предпочла, чтобы Рэндалл отправился за техникой в соседнюю звезду, а не калечил ее подчиненных, но формально обвинить заместителя было не в чем. Воинская каста кланов держалась на праве сильного. Рэндалл был молод, амбициозен, и давно заглядывался на ее место, именно поэтому Маржан назначила его ведомым. Самых опасных соперников надо держать при себе.
Итак, одна линия, девять выкрашенных в темно-серый цвет омни-истребителей. Три "Суллы", четыре "Авара" и два более тяжелых – и более медлительных – 70-тонных "Чагатая" для огневой поддержки. Звезда давно взяла след, и от добычи ее отделяли считанные десятки километров, меньше минуты полета на крейсерском сверхзвуке. Активные сенсоры были отключены. В этот раз противник настолько уступал числом, что наверняка постарался бы уклониться от боя, стоило ему заметить приближающуюся стаю.
Впереди и несколько ниже два "Киргиза" Нефритовых Соколов вели вели перестрелку с тройкой истребителей Внутренней сферы, что медленно приближались с востока. "Киргизы" имели преимущество по высоте, на их стороне также было превосходство в дальнобойности вооружения, потому пилоты избрали оборонительную тактику. Соколы встали в оборонительную карусель, и чередовали атакующие заходы с широкими боевыми разворотами. Мощные двигатели "Киргизов" пока позволяли им не терять скорости при наборе высоты. Машины Внутренней Сферы вынуждены были сокращать дистанцию под постоянным обстрелом из лазеров увеличенной дальности и крыльевых гауссов.
Судя по всему, Соколы и лиранцы были слишком увлечены друг другом, чтобы обратить внимание на приближающиеся истребители Волков-в-изгнании. Наивные глупцы. Маржан хмыкнула и перевела фокус термокамеры на машины сфероидов. Три истребителя их незадачливых союзников упорно набирали высоту, демонстрируя куда больше упорства, чем летного мастерства. Их все еще отделяло от "Киргизов" не менее пяти километров, и два из трех сфероидных АКИ, "Слэйер" и "Люцифер", даже не открыли ответного огня. По-видимому, расстояние было слишком велико для их примитивных прицельных систем.
Третий истребитель отстреливался, причем с неожиданной для сфероида интенсивностью. Бортовой компьютер так и не смог однозначно опознать его, но даже по картинке было понятно, что этот АКИ велик и тяжел. По размаху крыльев он почти не уступал 100-тонным "Киргизам". Арсенал его состоял из мощных крыльевых лазеров, не менее четырех. Пилот стрелял из них попеременно – очевидно, опасаясь перегрева. Лазеры дополняло носовое орудие непонятного вида, стрелявшее очередями кинетических снарядов.
Новый залп носовой пушки. АКИ содрогнулся от мощной отдачи. Тепловизор показал ослепительное белое марево раскаленного воздуха, через который пролетела выпущенная очередь. Похожую картину оставляли выстрелы гаусс-пушек, но их теплоотдача была намного меньше. "Неужели это тоже гаусс?" – думала Маржан, заинтересованно наблюдая за боем, – "Похоже, скорость снарядов не отличается от стандартного варианта, но калибр намного больше… Лиранцы решили нарастить мощность гаусс-пушек за счет метаемой массы? Такая болванка будет здорово тормозиться воздухом, отсюда и тепловой след. Падение траектории на дистанции должно быть огромным… интересно, как их прицельные компьютеры справляются с такой задачей?"
Права она была или нет, неизвестный пилот управлялся с модифицированной гауссовкой мастерски. Выпущенная очередь пролетела пять километров и угодила в моторный отсек "Киргиза", без затруднений пробив тяжелую броню. Машину Соколов тряхнуло, но пилот справился с управлением. Пока поврежденный “Киргиз" проводил маневр уклонения, его ведомый выпустил в сторону сфероида полный залп. Маржан ожидала увидеть на экране вспышку попадания и град разлетающихся во все стороны обломков, но ничего подобного не случилось. Лиранская машина слегка скользнула на крыло, и этого легкого маневра, выполненного в нужный момент, оказалась достаточно, чтобы избежать большинства выпущенных в нее снарядов и лазерных лучей. Немногочисленные попадания она перенесла без видимого вреда.
Маржан непроизвольно свистнула. Такая прыть, да еще и проявленная вольнягой-сфероидом, приятно удивила ее. Похоже, не все лиранцы беспомощны в воздухе.
– Контакт! – без предупреждения рявкнул Рэндалл по комму. – Три… шурат! …четыре отметки на одиннадцать и ниже. Быстро поднимаются. Похоже, это подкрепление Соколов, звездный командир. Пора атаковать, воут?!
– Ут, – нехотя согласилась Маржан. Ей не понравился дерзкий тон подчиненного, но по сути Рэндалл был прав. Медлить с атакой было нельзя. Еще несколько секунд, и сфероиды окажутся между "Киргизами" и внезапно появившимися перехватчиками. В принципе, можно бросить союзников на растерзание Соколов, а вмешаться уже потом, но избегать драки недостойно настоящего Волка.
– Лотар и Свен, верхнее прикрытие. Точки один и три, бейте "Киргизы". Джеймс, разгоняйся до максимума и атакуй любого, кто попытается скрыться. Рэндалл, занимаемся перехватчиками. Выполнять!
– А как же вызов? – возмущенно переспросил ведомый.
– Нег! Никакого вызова, никакого зеллбригена. Я хочу, чтобы эти Соколы сгорели через минуту. Дайте им знать, что мы идем!
Послышался хор подтверждений. Двигатели взревели, и девять омни-истребителей бросились в атаку, как стая голодных хищников. Первыми выстрелили два тупоносых "Чагатая", послав в сторону "Киргизов" четыре десятка дальнобойных ракет. Вслед за РДД ударили лазеры. Выстрелы попали в цель, и хотя устрашающие 100-тонные махины продолжили полет, огонь заставил их уклоняться. А в это время к ним уже неслись четыре разогнавшихся до боевой скорости перехватчика.
Две проворные вилохвостые "Суллы", управляемые Маржан и Рэндаллом, ворвались в развязавшуюся свалку. Атака свежей соколиной четверки застала сфероидов врасплох. Впрочем, их трудно было обвинить в некомпетентности – засада была подготовлена мастерски. Пока "Киргизы" связывали тройку боем, еще четыре соколиных АКИ смогли приблизиться незамеченными на малой высоте. Это были два "Башкира" и два "Авара" – очень легкие, плохо бронированные, но невероятно быстрые и маневренные. Стоило им сесть на хвост тяжелым машинам сфероидов, и их невозможно будет сбросить.
Четыре легких истребителя Соколов разом набросились на правофланговую машину сфероидов – белый “Люцифер”, уже покрытый оспинами многочисленных попаданий. Было видно, что его пилот запаниковал. “Люцифер” попытался сбросить преследователей и стал метаться то вправо, то влево. Но эти лихорадочные маневры только замедлили АКИ, ему так и не удалось набрать достаточную угловую скорость, чтобы выскочить из прицела. Соколы открыли огонь. “Башкиры” и “Авары” несли сравнительно скромное вооружение из батарей малых лазеров, зато в такой выгодной позиции они могли стрелять не переставая. Колючие лазерные иглы осыпали обреченный “Люцифер”. Появилось пламя, которое быстро окутало всю корму. Залп по кокпиту добил машину, она перевернулась через крыло и свалилась в штопор.
Соколы разделились. “Башкиры” повернули на другой фланг, к “Слэйеру”, а два “Авара” атаковали лидера сфероидного звена на неопознанном АКИ. За Соколами следовали темно-серые волчьи “Суллы”. Маржан отправила Рэндалла налево, а сама нацелилась на “Авары” – схватка с ними обещала быть более сложной, а значит и более славной. Кроме того, ей хотелось понаблюдать за этим умелым сфероидным пилотом в деле.
Волки подоспели вовремя. Не вмешайся в свалку третья сила, две оставшиеся машины сфероидов наверняка разделили бы судьбу сбитого “Люцифера”. Теперь же расклад изменился радикально. Севшие на хвост своим жертвам легкие перехватчики Соколов сами оказались под угрозой атаки сзади. Маржан не испытывала иллюзий: пилотов Нефритовых Соколов можно было презирать и ненавидеть, но было бы ошибкой недооценивать их мастерство. Они наверняка заметят приближение “Суллы” даже раньше, чем та откроет огонь, так что внезапной атаки не получится. Маржан делала ставку на другое: известное соколиное высокомерие и амбициозность. Вряд ли “Авары” прервут атаку и кинутся наутек, когда добыча уже практически у них в руках.
Сфероидный АКИ пока благополучно держал обстрел, хотя его корма уже покрылась многочисленными ожогами. Маржан надеялась, что он протянет еще несколько секунд. В наушниках звучала музыкальная трель, носовых установки РБД захватили тепловой след замыкающего “Авара”, так что она ждала только подтверждения от системы наведения крыльевых импульсных лазеров. “Авар” мотался из стороны в сторону, как это недавно делал “Люцифер” – но в отличие от тяжелого сфероидного АКИ, у легкого перехватчика имелось достаточно скорости, чтобы этими колебаниями сбивать работу системы наведения. Маржан не выдержала и вдавила гашетку, запустив в Сокола дюжину тяжелых ракет. “Авар” тут же вильнул вправо с максимально возможной перегрузкой, но у него не хватило пространства для уклонения. Инфракрасные боеголовки ракет надежно вели цель. Три РБД прошли мимо, поразив гроздь выпущенных “Аваром” тепловых ловушек, но оставшаяся девятка ударила перехватчик в корму. Рванули боеголовки, каждая из них запустила в воздух кольцо из сваренных друг с другом вольфрамовых стержней. Их удар начисто срубил киль “Авара” вместе с левым стабилизатором. Подбитый АКИ потерял управление и завертелся юлой. Через несколько секунд пилот, наверное, смог бы восстановить контроль и скомпенсировать крутящий момент газодинамическими рулями, но Маржан не собиралась оставлять ему ни единого шанса. “Авар” не мог уклониться, и она расстреляла его импульсными лазерами.
Все действие заняло не дольше десятка секунд – по меркам воздушного боя, целая вечность. Едва хлопнула катапульта, и пилот бледно-зеленого “Авара” оставил свой безнадежно раненный истребитель, Маржан выровняла машину и огляделась по сторонам. Она едва не пропустила очередной акт драмы. Второй Сокол то ли увлекся погоней, то ли не успел понять, что остался в одиночестве. Он летел в паре сотен метров за хвостом сфероидного АКИ и стрелял без остановки, целясь во внушительные дюзы. Наверное, он рассчитывал закончить бой одним удачным попаданием, что и произошло. Тяжелый сфероидный АКИ вдруг выпустил воздушные тормоза и заложил широкую бочку с таким проворством, какую трудно было ожидать от такой громадной машины. Разогнавшийся “Авар” не удержался на хвосте и пролетел вперед – прямо под прицел крупнокалиберного гаусса. Выстрел, и легкий клановский перехватчик рассыпается в воздухе, разорванный болванками напополам.
В стороне падал вниз охваченный огнем “Башкир”. Рэндалл пытался достать и второго, но легкая двадцатитонная машина врубила форсаж и ушла со снижением. В погоню за ней неслась третья “Сулла” с Джеймсом в кокпите. Маржан надеялась, что ему хватит скорости для перехвата. Оставшиеся машины ее звезды все еще занимались “Киргизами”, которые никак не хотели падать и продолжали огрызаться во всю мощь своего внушительного арсенала. Уже не важно, их судьба решена. Рано или поздно они рухнут, хотя бы под тяжестью попавших шрапнели и снарядов.
Две израненные машины сфероидов выходили из боя. “Слэйер” сильно дымил и в полете кренился набок. Всю машину покрывали ожоги от лазерного огня, а остекления фонаря было разбито. Машина лидера звена выглядела чуть лучше, хотя наверняка ее ремонт доставит техникам немало хлопот. Союзники сильно пострадали в бою, и хотя они попали в засаду исключительно по собственной глупости, их узколобое упрямство вызывало даже некоторое уважение. Маржан колебалась некоторое время, но потом все-таки переключилась на общую частоту. В конце-концов, победа по праву досталась ее Волкам, а победитель может проявить немного великодушия.
– Сфероиды, своим спасением вы обязаны звездному командиру Маржан. Неплохо для вольнорожденных.
Услышав, что командир приписала все заслуги себе, Рэндалл неодобрительно заворчал – тихо, но достаточно отчетливо, чтобы его услышала вся звезда. Маржан торжествующе улыбнулась. Ведомый не чувствовал достаточной уверенности, чтобы прилюдно оспорить ее слова – значит, он не решается бросить ей вызов. С другой стороны, Рэндаллу не хватило ума промолчать, и своим неудовольствием он дал Маржан формальный повод для испытания обиды. “Разобраться с ним сразу по возвращении или подождать?” – думала волчица, направив свою “Суллу” на окруженные Волками “Киргизы”.
***

– ...через несколько дней мне удалось познакомится с этим лиранским пилотом. Это оказалась девушка чуть младше меня, лейтенант Сара… Винтерс, – Маржан немного помедлила, прежде чем закончить фразу. Привычка сфероидов раздавать родовые имена направо-налево просто по факту рождения все еще казалось ей отвратительной.
Звездный полковник слушала с интересом. Пока длился рассказ, она иногда барабанила по столу левой рукой, и Маржан не могла не заметить отчетливые мозоли от рукояток управления мехом на ее пальцах.
– Ясно. Вот, значит, откуда ты черпаешь знаешь о характере сфероидов – у тебя есть друг среди них.
Маржан замотала головой.
– Нег, звездный полковник. Наше знакомство чуть не закончилось дракой. Мы немного поговорили. Сара довольно привлекательна, так что я предложила ей переспать…
Ранна Керенская весело рассмеялась.
– Какая отвага! Эта затея провалилась, воут?
– Ут. Очевидно, я нарушила какое-то глупое табу насчет секса… Савашри, откуда мне было знать?! Мужчины-сфероиды обычно соглашаются без колебаний.
Вспоминать о конфузе было неприятно. Маржан с досады чуть было не выразилась крепче, но вовремя вспомнила, где находится. Ранна с улыбкой наблюдала за тем, как смущенная летчица пытается скрыть пылающие щеки сцепленными перед лицом ладонями.
– Похоже, отказ сильно тебя задел.
– Что? Ничего подобного… – Маржан замолчала, осознав, что убедительно соврать все равно не получится. Сердце бешено колотилось у в груди, и летчица решила дать волю накопившейся злобе:
– Возможно. Эта Сара хорошо сложена, ловкая, гибкая, да и летает отлично. Но я-то – вернорожденная. Бывает так, что сфероиды отказывают тем, кого считают недостаточно привлекательными – и я что, недостаточно хороша для какой-то вольняжки? Чушь! Знакомый техник из той же части рассказал, что Сара спит с другой летчицей, так почему она пренебрегла мной? – Маржан раздраженно взмахнула рукой. – Я не люблю терпеть поражение, звездный полковник. Наверное, поэтому вся история никак не выходит у меня из головы.
– Поражение… победа… – задумчиво протянула Ранна Керенская, – кланы любую проблему сводят к войне. Ты задумывалась о том, насколько сильно это сужает наш кругозор?
– Не понимаю, о чем ты, звездный полковник. Мы рождены для битвы, это долг и привилегия каждого воина. Нет судьбы более достойной, нежели сражаться за клан.
– Да, но разве жизнь состоит только из битв?
Маржан раздраженно дернула плечом. Керенская, как будто и не ожидала ответа. Несколько секунд она пристально изучала лицо собеседницы, а потом снова усмехнулась.
– Прости, задумалась. Ты напомнила мне о прошлом. У Фелана был такой же колючий взгляд, когда он впервые попал в клан как бондсмен.
– Он так смотрел на Влада, своего соперника, воут?
– Нег, – тепло улыбнулась Керенская. – На меня.

[Tomoboshi]

Так сказать, в компенсацию за наши продолбы, внеочередная глава.
Она, кстати, заканчивает четвертую часть и мы выходим на финишную прямую - пятую часть и конец гражданки ФедСода. Что не может не радовать.

Округ Лангау
Донегал
Провинция Донегал, Альянс Лиры
3 августа 3065 года
7+7

Картина выходила странной. Глубокую долину в центре композиции со всех сторон окружали острые черные скалы. На самом дне долины неподвижно лежала девушка. По замыслу Ильзы, героиня портрета должна была умирать, но выразить это на бумаге никак не получалось. Поза девушки вышла безмятежной, как будто она просто прилегла отдохнуть.
Ильза оторвалась от рисования и бросила взгляд на часы. Глубоко за полночь. Поместье давно погрузилось в тишину, и только мелкий дождь нашептывал в темноту проклятия, тихонько барабаня по ее окну. Ильза встала из-за стола и раздвинула портьеры. В стекле появилось призрачное отражение ее лица: бледное, изможденное. Сквозь него проступал темный силуэт ольхи, растущей на окраине аллеи.
И нигде не огонька, ни пятнышка света. Небо безнадежно затянуто тучами. Только на столе за спиной горит лампа. Несколько минут Ильза стояла неподвижно, пока тоска в сердце не разрослась настолько, что ее стало невозможно выносить. Эта щемящая боль одновременно и терзала, и отталкивала. Частью сознания Ильза равнодушно наблюдала, как искажается от плача ее отражение в оконном стекле: начинают дрожать губы, морщится носик, и глаза моргают часто-часто, стараясь удержать предательскую влагу. Первая же скатившаяся по щеке слеза обожгла ее, как раскаленный свинец.
Успокоившись, она отошла от окна. Рисунок все еще был далек от завершения, на столе остались лежать в беспорядке угольные карандаши. Натянутый на подрамник лист зернистой бумаги сдвинут раздраженной рукой на самый край. Ильза не могла вспомнить, когда и зачем она сделала это. Но сейчас, кинув еще один взгляд на спокойное, умиротворенное лицо своей героини, она в порыве злобы едва не сбросила картину на пол. "Ее совесть чиста, поэтому она может спать. А я не могу ни заснуть… ни даже заставить ее умереть."
Ильза попробовала вернуться к рисунку, но быстро сдалась. Вдохновение полностью ее покинуло. Сюжет незаконченного рисунка, так увлекший девушку этим вечером, теперь показался ей надуманным и плоским. Линии и штрихи утратили выразительность. Перевоплотившись из художницы в критика, Ильза теперь ясно видела, насколько груба и несовершенна ее техника.
– Пожалуй, хватит на сегодня, – пробормотала она и отложила в сторону угольный карандаш. На пальцах осталась мелкая черная пыль. Ильза долго рассматривала свои руки под светом настольной лампы и не заметила, как задремала прямо на месте, сидя за столом и положив щеку на локоть.
Ее разбудил короткий писк миникомпьютера – пришло новое сообщение. Девушка подняла голову и часто заморгала, избавляясь от тяжелого, не принесшего облегчения сна, больше походившего на обморок. Нужно идти в кровать. По крайней мере, так будет удобнее. Но перед этим Ильза все-таки включила голоэкран и проверила почту. Письмо пришло минуту назад, но было отправлено полутора месяцами ранее с какой-то Каллисто-V, из воинской части, ради секретности названной не по имени, но по номеру. Отправителем значилась "Винтерс, С., лойтнант".
У Ильзы перехватило дыхание. Целую вечность она смотрела на ярлычок и не решалась раскрыть письмо. Жажда узнать содержимое боролась в ней со страхом перед теми новостями, что могли скрываться внутри. В голове на разные лады пульсировала одна и та же мысль: "Она помнит обо мне. Она обо мне думает". Послание оказалось совершенно в стиле Сары – прямым и немногословным. Она вкратце, как что-то несущественное, пересказывала свою жизнь за последний год. Складывалось впечатление, что Сара не рассчитывает на скорый ответ, и просто пишет о том, что имеет для нее значение. Это был ее манифест, ее сердечный завет, простой и выразительный, как иссеченный пулями флаг в руках одинокого знаменосца: "Что бы ни случилось, помни: я осталась прежней. Я всегда буду любить тебя и только тебя. Никто и ничто в целом мире не сможет этого отнять."
Ильза принялась одеваться. Это заняло немало времени по двум причинам: во-первых, девушка не хотела будить прислугу и потому старалась не шуметь. Во-вторых, мысли ее витали слишком далеко, чтобы она могла должным образом сосредоточиться на выборе туфель или плаща. "Каллисто… а где это?" – размышляла она, поправляя прическу перед зеркалом. – "Вроде бы на границе со Скаи, где проходит фронт. Нет, вовсе нет! Это в двух прыжках от Донегала… какой-то месяц пути. Если отправиться сейчас, окажусь там даже раньше, чем письмо с гражданским приоритетом, отправленное по ГИГ-связи".
Она не стала брать свой "Хорьх-Шемрок" – хоть электродвигатель стартовал практически бесшумно, но открывающая гаражная дверь все равно перебудила бы половину домочадцев. Вместо этого Ильза выскользнула через черный ход и прошлась пешком по аллее до выхода из поместья и только потом вызвала такси. Ее дело не терпело отлагательств.

***

Ночным визитерам всегда приходится ждать. Ильза жала кнопку вызова, но из-за толстой двери не доносилось ни звука в ответ. Она потеряла терпение и принялась требовательно стучать по обшивке из красного ясеня. Она не могла сказать, услышат ли стук по другую сторону двери, или польза от него чисто психологическая. Но Ильзе нравилось ощущать себя возмутительницей чужого спокойствия.
Прежде, чем костяшки на правой руке успели разболеться, дверь распахнулась. На пороге ее встретил заспанный фон Хаук-младший с растрепанной головой и в накинутом на плечи халате. При виде посетительницы он опешил от удивления, так что он не сразу сообразил отойти в сторону и пропустить девушку вовнутрь.
– Ильза? Что… что ты здесь делаешь?
Вместо ответа она прильнула к Вернеру, спрятав лицо у него на груди. Было безумно приятно ощутить чужое человеческое тепло так близко. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мужские руки обвились вокруг ее плеч.
– Что случилось? – хрипло проговорил молодой человек. Голос звучал растерянно. Вернер, что неудивительно для финансового аналитика, был педантом, и предпочитал заранее планировать все происходящее. Неожиданные происшествия заставляли его нервничать, а когда он нервничал, то становился напряженным и скованным. Сжимая ее в объятиях, он ожидал ответа, а тем временем его сердце стучало все быстрее. Ильза закусила губу.
– Я не могла оставаться дома, – прошептала она, не поднимая глаз. – Мне нужен ты. Нужен прямо сейчас…
Обман. В глубине души Ильза понимала, что ей нужен совсем другой человек. Но ту, по ком тоскливо сжималось ее сердце, она запретила себе вспоминать. Однажды эти отношения уже привели к катастрофе, которая заставила ее вернуться домой разбитой и опозоренной. Хуже того, Ильза винила во всем себя. Любовь к Саре стала для нее преступлением, ее каждодневным проклятием и грехом.
И, как каждый грех, ее надлежало искупить
Ильза знала, что лжет Вернеру, и ненавидела себя за эту ложь. Он стал для нее идеальным спутником: предупредительный, молчаливый, надежный, беззаветно влюбленный в нее на протяжении многих лет. Семья хотела видеть их вместе, но даже больше – Ильза сама одобрила эти отношения. Она ощущала себя опозоренной и недостойной своего круга, а потому с благодарностью приняла сначала его внимание и общество, а потом и его чувства. Она не любила Вернера, и это делало ее роль еще тяжелее. Но крест ни для кого не бывает легким. Рядом с Вернером Ильза страдала, и упивалась этим страданием – как единственным способом искупить ее прошлые грехи.
А иногда его близость была единственным, что позволяло ей забыться. Ее чувства к Саре постепенно теряли силу, как слабеет жар от углей затухающего камина. По крайней мере, так – и совершенно искренне – считала сама Ильза. Письмо от Винтерс убедительно доказало ей, насколько она ошибалась. Любовь, похороненная в дальних уголках ее сердца, вдруг вспыхнула с прежней силой, начисто перечеркнув все прошедшие дни. Лицо Сары все стояло перед ее глазами, и строчки письма никак не выходили из головы. Ильза могла сбежать, могла уехать на Донегал, не сказав ни слова на прощание, не писать целый год – но Сара гордо оставалась на отведенном ей месте, и не собиралась исчезать. "Я не стыжусь тебя", – говорила она, – "Я прощаю тебя. Пожалуйста, будь со мной".
В первый момент Ильза едва не поехала прямо в космопорт искать ближайший рейс до Каллисто. Ей стоило огромных усилий назвать таксисту адрес в центре, и вместо этого поехать к Вернеру. Каждую секунду этой поездки по ночному Марсденвиллю она ощущала себя предательницей. Ее терзало чувство вины перед всеми сразу: семьей, Сарой и Вернером. Снова и снова она пыталась выбрать между ними, и каждый раз не могла решиться.
Ей оставалось только продолжать лгать. После сегодняшних потрясений она чувствовала себя уязвимой как никогда раньше. И пусть искушение обещало лишь краткий миг забытья, Ильза без колебаний отдалась ему.
Между их телами оставалось мало пространства для рук, но Ильза знала, что стоит ей хотя бы на миг отстраниться, как Вернер разомкнет объятия. Она торопливо расстегнула пуговицы и выскользнула из пальто, и то упало вниз. Вернер рефлекторно вздрогнул, когда ее рука обвилась вокруг его талии.
– Ильза, – наполовину проговорил, наполовину простонал он. – Сейчас два часа ночи. О чем ты только думала, когда…
Он осекся, когда понял, что Ильза не остановилась на пальто и расстегивает блузку. Пуговицы не поддавались, девушка раздраженно шипела и извивалась, пока, наконец, блузка не распахнулась и не сползла с ее плеч. Тогда она снова прильнула вперед, так, что он разом почувствовал ее шелковистую кожу и манящие округлости, все еще скрытые чашечками бюстгальтера.
– Пожалуйста, – шептали губы, – пожалуйста. Я больше не могу оставаться одна. Сделай это.
Вернер сжал ее в объятиях. Он наклонился для поцелуя, но Ильза повернула голову набок и коснулась губами его шеи. Мужские ладони коснулись ее мокрых от дождя волос, скользнули ниже, на спину. С каждой секундой в этих движениях было все больше жизни. И страсти.
– Я люблю тебя, – вполголоса сказал Вернер.
Ильза избавляла их обоих от оставшейся одежды. Сухо шелестела ткань, и она притворилась, что не расслышала.

***

Вернера разбудило шуршание. Спросонья он повернулся на другой бок, и, не открывая глаз, потянулся на другую сторону кровати. Рука ощутила пустоту и холодную гладь простыни.
Ильза стояла у края кровати и одевалась – тихо, но проворно. Ее темный профиль четко выделялся на фоне сереющего неба за окном. Мужчина приподнялся на локте, от этого движения кровать легонько скрипнула и Ильза обернулась на звук. Предрассветный мрак скрыл разочарование, промелькнувшее в ее глазах.
– Ты куда? – удивленно протянул фон Хаук.
– Я разбудила тебя? Прости. – Ильза приблизилась, на ходу застегивая блузку. За извинениями последовал поцелуй в щеку, легкий и мимолетный. – Я не хотела. Возвращайся ко сну… милый.
Она отстранилась прежде, чем он успел обнять ее плечи. Отстранилась и снова отошла к окну бестелесным, холодным призраком. Вернер щелкнул по кнопке будильника на тумбочке, и в темноте загорелись цифры. Четыре утра с минутами.
– Куда ты? Останься хотя бы на завтрак.
– Не хочу. У меня дела, которые не могут ждать.
Вернер выбрался из-под одеяла и сел. Блаженный сон утекал сквозь пальцы.
– Какие дела могут ждать тебя еще до рассвета? – спросил он. Его голос прозвучал суше, чем следовало бы.
– Мои личные дела. Они не стоят твоего внимания.
– Стоят, раз мы о них говорим.
– Не говорили, если бы ты вернулся ко сну. Я же сказала, мне жаль.
– Ильза! – Вернер поднялся на ноги, подошел ближе и попытался заглянуть в ее лицо. Девушка спрятала глаза. Сбившиеся золотистые локоны в беспорядке падали на лоб. – Послушай, это просто нечестно. Ты заявляешься посреди ночи и исчезаешь утром, как будто… стыдишься меня.
– Это не так, – прошептала она в ответ.
– Тогда не отталкивай меня прочь. Я хочу быть с тобой. Не только ночами, но всегда.
– Я не жду, что ты поймешь, и не хочу тебя утруждать.
– Позволь мне решать, хорошо? – он чувствовал, что Ильза колеблется, и протянул пальцы чтобы коснуться ее щеки. Девушка прильнула к нему так охотно, словно успела истосковаться по человеческому теплу. – Итак, я могу помочь… с твоими делами?
– Если ты действительно этого хочешь… – неуверенно протянула Ильза, затем утвердительно кивнула головой. – Хорошо. Отвези меня в Хайдс.
– В Хайдс? В городской парк? Ильза, если ты попала в какую-то темную историю, лучше расскажи все сразу… – он осекся, когда почувствовал ее пальцы на губах.
– Нет, я не встречаюсь там с поставщиком ради дозы, если ты об этом. Поехали, и все увидишь сам.

***

Едва автомобиль замер на парковочном месте, Ильза отстегнула ремень и вылезла наружу. Она прошла по главной аллее, под разлапистыми ветвями знаменитых черных дубов и ажурными арками, которые удерживали уже потушенные лампы ночного освещения. Легкой походкой миновала все три моста через оросительные каналы, Юнгфернбрюкке, Обербаумбрюкке и Мост Зигмунда Йена, не обратив ни малейшего внимания на плавающих в темной воде деловитых уток. Раздраженный, наспех одетый Вернер с трудом поспевал за ней. Каждую минуту он ожидал увидеть какую-нибудь подозрительную личность, которая выберется из придорожных кустов чтобы завести разговор с его любимой.
Ильза остановилась только в дальнем конце парка, перед стеной трехметровой высоты, облицованной в черный донегальский гранит. Всю стену покрывали выбитые на камне строчки. Уверенно прочитать надписи можно было только вблизи – стоило посмотреть немного под углом, и прихотливые готические буквы сливались в бесконечный узор, покрывающий всю поверхность камня.
– Шеренга памяти, – сказала Ильза, и коснулась стены рукой. – Здесь выбиты имена всех погибших солдат Гвардии Донегала. Первую стелу установили в 3020… через восемь лет Ханс Дэвион повел войска Содружества против Конфедерации Капеллы. Потери в операции "Крыса" на стелу не поместились, так что пришлось добавить еще одну. А потом еще одну, и еще, и еще… Тебе нравиться?
Вернер не нашелся, что сказать. Впрочем, Ильза и не ждала ответа. Она медленно пошла вправо, ведя кончиками пальцев по каменным строчкам.
– Я иногда думаю, а одобрили ли авторы памятника эти дополнения. Наверняка им казалось, что приходит новое время. Эпоха мира и процветания. Архонтесса Содружества Лиры и принц Федеративных Солнц подписывают договор о слиянии двух крупнейших Наследных государств. Кто бы отважился воевать против них? Эту стелу ставили как дань уважения к тем, кто оставался служить в армии объединенного Федеративного Содружества, чтобы охранять наступивший мир. Но вместо мира мы только добавляем на стену новые имена – вторжение в Капеллу, вторжение в Лигу в 3028-м, война с Синдикатом в 3039-м, появление Кланов, кампания 3058-го в Марке Хаоса, вторжение Нефритовых Соколов в том же году, потом “Бульдог” и уничтожение Ягуаров… А теперь мы сражаемся с бывшими согражданами, которые больше не хотят видеть архонт-принцессу сидящей на тронах в Таркаде и Новом Авалоне.
Ильза замолчала. Она остановилась в нескольких метрах от восточного края монумента. Последняя гранитная плита в ряду была уже заполнена надписями до самого низа. Справа от нее из бетонного основания торчал набор стальных скоб. Не сегодня-завтра в них встанет новая плита.
– Все это… очень грустно, – заметил Вернер, просто чтобы заполнить возникшую паузу.
– Грустно? – Переспросила Ильза. – По-моему наоборот, это насмешка. Злая и меткая. Если мы так упорно воюем, чтобы сохранить мир, то может быть, пора сдаваться?
– Ильза, осторожнее, – Вернер понизил голос и осмотрелся по сторонам. – Ты ведь знаешь, как государство относится к таким разговорам.
Девушка пропустила реплику мимо ушей. Она широко раскрыла руки и прильнула к черному граниту, как будто пыталась обнять стелу.
– Сколько человек ты знаешь, Вернер? – спросила она беззаботно. – Скольких людей ты встречал за свою жизнь? Семья, друзья, одноклассники, коллеги по работе, знакомые знакомых, случайные попутчики… предположим тысячу. Я не знаю, сколько имен выбито здесь. Может быть, их десять тысяч. Может быть, тысяч пятьдесят. Может быть, миллион, я никогда не пыталась сосчитать. Мне не хочется думать об этих смертях как о статистике. Предпочитаю думать о них как о друзьях… которых я могла бы узнать, но уже не смогу.
– Вряд ли это возможно. Большинство из них даже не были донегальцами. То есть, не были уроженцами Донегала.
Ильза покачала головой.
– Ты не прав, милый. Каждый из них больший донегалец, чем ты. И даже больший, чем я. Впрочем, я и не думала, что ты поймешь.
Ильза выглядела безмятежной, даже умиротворенной. Просто стояла у плиты, и даже закрыла глаза, будто это место действовало на нее успокаивающе. Вернер действительно не понимал причину таких перемен в ее настроении. Вся ситуация его порядком раздражала, но из вежливости он не показывал этого. Поборов секундный импульс, он отошел от любимой и вгляделся в надписи на стене. "Рейнер Биттерман, шютце". "Денис Бломе, обершютце". "Грегори Цолльнер, гефрайтер". Ни даты смерти, ни каких-либо подробностей. Если в этом кратком некрологе и был какой-то смысл, от Вернера он ускользал.
– Ты часто здесь бываешь? – спросил он.
– Не знаю, – пожала плечами Ильза. – Несколько раз в неделю. Ищу одно имя на стене.
– Кого-то из друзей?
– Нет. Мне кажется, тут где-то должно стоять "Ильза Манн, лойтнант".
– Да что ты такое говоришь? – ужаснулся Вернер. Ильза послала ему улыбку.
– Это прекрасная компания для меня, милый. Даже жаль, что отец отозвал меня из армии. Скажи, тебе здесь нравиться? Будешь приносить сюда цветы, когда мое имя появится на стене?

Марсденвилль
Донегал
Провинция Донегал, Альянс Лиры
7 октября 3065 года
7+7

Торговый центр “Легенда” находился в туристическом районе Марсденвилля, и считался одной из главных достопримечательностей мегаполиса. “Легенду” посещали люди всех классов, а для туристов это место было настоящей меккой. Многоярусные галереи торговых залов пестрели разноцветными вывесками. Множество беззаботных людей гуляло вокруг, посещали магазины, мастерские и кафе, или же просто глазели по сторонам. Извечную суету “Легенды” Ильза обожала еще со школьных времен.
Редкий выходной Вернера Ильза проводила вместе с ним. С каждом разом она радовалась таким выходным все больше и больше, так как выносить тяжелую атмосферу отчего дома становилось мучительнее с каждым днем.
Отца она видела редко. С недавних пор служба стала занимать все больше его времени, так что стареющий генераллойтнант Манн мог сутками не появляться дома. А вот с матерью конфликты случались с завидной регулярностью и по любому поводу. “Неужели мы больше не можем ужиться вместе?” – в который раз спрашивала себя Ильза, – “Кто знает… То ли за годы службы я слишком привыкла к самостоятельности, то ли верно говорят, что с годами характер портится. На днях Вернер сказал, что я должна быть сдержаннее. Легко сказать! Он-то не живет с моей матерью…”
Впрочем, у девушки имелась альтернатива. Вернер давно приглашал переехать к нему, и Ильза всерьез подумывала согласится. Она вполне отдавала себе отчет, что этот шаг окончательно изменит суть их непрочных отношений. Переехав к своему избраннику, ей придется распрощаться с ролью любовницы, которая не требует обязательств – это более не примут ни семья, ни общество, и особенно, сам Вернер. Ильзе казалось, что она готова к такому шагу. Фон Хаук-младший снимал обширные апартаменты в деловой части города, так что места хватало с избытком. Вот только “Зуб” вместе с летным снаряжением так или иначе пришлось бы оставить в поместье Маннов, но с этим неудобством Ильза была готова смириться.
– О чем задумалась? – вопрос Вернера вернул Ильзу в реальность. Он шел рядом, держа ее за руку и казалось, не сводил с нее восхищенного взгляда.
– Да так… “Девчачьи штучки”, как говорила одна моя коллега.
Вернер вскинул бровь, но лишь хмыкнул, ничего не сказав в ответ.
Сегодня, в третий раз подряд, Ильза для прогулки надела свою серую лейтенантскую форму с нашивками Гвардии Донегала. Удивительное дело, ведь на службе она при любой возможности меняла мундир на гражданский наряд. Но сейчас, вдалеке от войны, окруженная любовью и заботой близких, Ильза все чаще чувствовала потребность выглядеть как солдат.
– Штучки, которые очевидно меня не касаются… – Вернер выглядел немного обиженно.
– Прости, – Ильза пожала плечами, – но это просто мелочи. Кстати, вот мы и пришли.
Их прогулка завершилась возле ателье. Над входом, на пурпурного цвета вывеске витиеватым шрифтом перечислялись несколько модных брендов, которыми здесь торговали. В витринах вышагивали голограммы манекенщиц, облаченных в вычурные наряды.
Войдя внутрь, они попали в огромный зал. Здесь не было никаких голограмм или изображений – только настоящие платья разных фасонов, на плечах у фарфоровых манекенов. Девушка консультант поприветствовала их с профессиональной улыбкой на лице, но в ее глазах застыла растерянность – очевидно, она не привыкла к посетителям в мундирах, да еще в таком низком чине.
Ильзе требовалось новое платье к вечеру. Местный филиал “Локхид” устраивал благотворительный прием, и Вернеру требовалась компания.
– Ищешь что-нибудь конкретное?
– Не знаю. Я в последнее время не особенно следила за модой. Наверняка здесь найдется что-нибудь подходящее. “Лишь бы с юбкой не в пол...” – мысленно добавила Ильза.
Девушка-консультант неслышной тенью ходила неподалеку, но Ильза была уверена, что не нуждается в ее подсказках. Вместе с Вернером она двигалась между рядами манекенов, оглядывая платья со всех сторон. От выставленных цен порой даже у Ильзы сводило скулы. “Будь я простым лейтенантом, в жизни бы не смогла сюда зайти.”
– Вот это выглядит весьма недурственно, – в конце-концов она указала на ярко-синее платье с косой юбкой, по подолу которого шел крупный геометрический узор, – Что скажешь?
– Эмм. Вроде неплохо. Но не ярковато? – Вернер чуть наклонил голову набок, как делал всегда, когда решения спутницы ему не нравились. – Тебе стоит его примерить, в любом случае.
– Немного позже. Запомни его, пожалуйста, мы к нему еще вернемся.
Ильза пошла дальше. Долгих поисков ей все-таки попалось на глаза другое симпатичное платье для примерки. Сшитое из ткани оранжевого цвета, с вырезом на грани приличия, оно больше походило на эпатажное произведение модельера, чем на традиционный вечерний наряд.
Примерочная в бутике была сделана в виде отдельной комнаты с парой удобных диванчиков и отгороженной раздевалкой, чтобы никто не мог помешать богатой публике тратить свои состояния с в тишине и с комфортом. Вернер с бокалом вина расположился на диванчике и разглядывал журналы, пока Ильза шуршала нарядами в раздевалке.
– Ну как? – услышав вопрос, он поднял голову.
– Добрый вечер, мессир, – Ильза довольно улыбнулась и присела перед ним в реверансе, приподняв и без того не слишком длинный подол синего платья так, что ее ножки обнажились до середины бедра.
Вернер кашлянул.
– Ильза, неплохо, но для таких выходок оно все-таки немного коротковато, не думаешь?
– А по мне – в самый раз, – девушка игриво подмигнула, – так что, тебе не нравится?
– Я же сказал – неплохо.
– Или все-таки коротковато?
Вернер медленно выдохнул. Порой на Ильзу, как он говорил про себя, “находило” и тогда она становилась совершенно несносной.
– Нормально. Нет, даже хорошо. Но я не хочу сейчас разглядывать твои трусики.
Ильза фыркнула:
– Он еще возмущается! Ладно, сейчас покажу тебе второе, – она резко развернулась и снова скрылась в кабинке.
Вернер решил, что опасность миновала, и облеченно перевел дух. Пару минут спустя Ильза появилась перед ним в новом обличье. Обтягивающее платье агрессивной ало-оранжевой расцветки выгодно подчеркивало формы девушки. Лиф с глубоким вырезом был скроен так, что добавил объема ее достаточно скромному бюсту. Косой, по нынешней моде подол, закрывал только левое колено, обнажая правое бедро почти целиком.
– Что не так? - хмуро спросила Ильза.
– Да я даже сказать ничего не успел…
– Но громко подумал.
Сочтя оправдания бессмысленными, Вернер лишь покачал головой.
– Ничего я не думал. Не вертись, дай посмотреть… Ильза, по-моему это немного чересчур. Мы идем все-таки не на бал-маскарад.
Ильза скривилась:
– Какое мне дело до чужих мыслей? Пусть тебе все завидуют.
– Там буду не только я. Зачем выставлять себя… – Вернер на секунду запнулся, подыскивая слова, – в столь странном свете? Твоя репутация и без того, гм, довольно скандальна.
– Тебе говорили что ты зануда?
– Ты говорила. Неоднократно.
– И скажу еще раз, - девушка плюхнулась на диванчик, даже не потрудившись подобрать платье, – Так каким будет вердикт?
– Синее.
– Алое лучше.
– М-м-м… Давай я куплю оба, – смирился Вернер. – Только пообещай, что ты наденешь синее сегодня вечером.
– Оппортунист, – Ильза улыбнулась и быстро поцеловала его в щеку, – Но отсюда я уйду в этом платье, иначе сделка отменяется!
– Хорошо-хорошо!
– Решено справедливо и окончательно. Ты поскучай еще немного, я пойду выберу туфли. Армейские ботинки к такому платью – это перебор даже для меня.
С обувью Ильза особо не церемонилась, отдавшись во власть девушки-консультанта, точно задача на сегодня была выполнена. В итоге ее наряд дополнили ярко-красные открытые туфли на среднем каблуке с фигурными застежками напоминающими языки пламени.
– Выпьем кофе? - предложила Ильза, когда они выходили из магазина.
– Неплохая мысль…
Вернер чуть запнулся. Ильза почувствовала на себе его взгляд и нарочно облокотилась на перила, соблазнительно демонстрируя обнаженное правое бедро.
– Я же говорила - хорошее платье!
– Замечу только, что ты определенно привлекаешь внимание, – сказал Вернер, предлагая ей локоть.
– Разве это плохо?
– Нет. Но ты выглядишь вызывающе.
– Ах, вызывающе. Тогда прошу прощения за свою фигуру. Может быть, мне стоит придти в парадной форме? В конце-концов, я все еще действующий офицер.
– Не говори глупости.
– Я совершенно серьезна. Сам говоришь, что платье яркое. Нет, постой, если я излишне сексуальна, могу надеть “слоновий” костюм. Буду как пуфик, не то что смотреть, облапать не получится!
– Ильза, да послушай же ты себя… Ладно, – Вернер помотал головой, прервав начатую фразу. – В кафе поговорим.
– Оу… – Ильза удивленно вздернула брови, но промолчала.
Оставшийся путь пара прошла в напряженном молчании, но она все таки держалась за предложенный локоть.

***

Они устроились в заведении средней руки, предлагавшем с десяток сортов кофе и обширный выбор десертов. Время шло к полудню, и в уютном полутемном зале почти не осталось свободных мест. Негромкая музыка чуть приглушала разговоры соседей, что давало легкое ощущение интимности.
Сделав заказ, они расположились за столиком у окна. Минуты текли в напряженном ожидании. Ильза украдкой поглядывала на Вернера, который все еще хранил молчание. Фон Хаук нервничал, и нервничал сильно – это было видно по тому, как он сплетал и расплетал пальцы.
Наконец принесли кофе. Официантка пожелала им приятного аппетита и удалилась. Вернер сделал глоток, и, будто решившись, заговорил.
– Зачем ты притворяешься?
Ильза непонимающе уставилась на него.
– О чем ты говоришь?
– Ильза, я ведь не слепой. И не настолько наивен, как ты, возможно, думаешь.
Я давно понял, что ты не любишь меня…
– Это неправда!... – встрепенулась девушка, но Вернер предупреждающе поднял ладонь.
– Пожалуйста, дай мне закончить. Мы вместе почти год, так что у меня было достаточно времени, чтобы в этом убедиться. Не знаю, что… или кого ты оставила на войне, но тебе явно этого не хватает. Ильза, с самых первых дней в твоих глазах жила тоска, рассеять которую я не смог как ни старался. Но ты зовешь меня снова и снова. Я хочу понять – “зачем?” Чтобы поиграть? Как ты делала весь сегодняшний день?
– С чего это ты решил, что понимаешь меня? Или… постой, это что, прелюдия к разрыву?
Вернер поморщился.
– Ильза, перестань, прошу. Ты почти ничего не обсуждаешь со мной, ты ночуешь отдельно, мы не строим никаких планов… Ложь остается ложью, сколько раз ее не повтори. Ты не счастлива рядом со мной, ты просто бежишь от еще большей тоски. Не нужно больше жертв.
– Хочешь сказать, что ты жертва? Что я использую тебя?
Вернер встретил ее рассерженный взгляд. В глазах молодого человека на секунду мелькнул гнев, но он сдержался.
– Ильза, я отдал бы все на свете за твою любовь, ты же знаешь. Но сейчас, со мной, ты мучаешься. Мучаешь и себя и меня.
– Уверяю тебя, это не так, – Ильза постаралась, чтобы ее голос прозвучал мягко. Она протянула руку, чтобы погладить его ладонь. – Прости, если я делаю что-то не так. Мне сложно говорить о прошлом, но я готова изменится.
Лицо молодого фон Хаука осветило выражение отчаянной надежды, но лишь на секунду. Он нахмурился и отвел глаза.
– Ильза, – проговорил он глухо, – я больше не вынесу лжи.
– А это не ложь… милый. Посмотри…
Девушка встала со своего места и обошла стол. Прежде, чем Вернер успел среагировать, она поймала его руку в свою и опустилась перед ним на колено.
– Вернер фон Хаук! – громко произнесла Ильза, – прошу вас взять меня в жены!
Вокруг них разом смолкли все разговоры. Даже музыка – и та затихла. В повисшей тишине оглушительно тикали чьи-то наручные часы. Вернер видел перед собой коленопреклоненную Ильзу, и чувствовал на себе взгляды каждого из посетителей.
– Пусть будет так, – сказал он.

[Tomoboshi]

Итак, мы добрались до финальной части и полны решимости завершить эту историю (хотя это конечно тоже не быстро выйдет).

Часть пятая. Пепел и снег.

Таркад-сити
Таркад
Провинция Донегал, Альянс Лиры
13 марта 3066 года
7+7

Томас Уоррик закрыл глаза и с блаженством потянулся. Пятки уперлись в крупную, гладкую и слегка прохладную гальку пляжа. Слева слышалась веселая возня. Судя по возгласам Фред снова ухватил свою подругу за упругую попку, та наигранно взвизгнула и принялась отбиваться. Очевидно, братец снова пустил в ход свою личину развратника-сибарита, заключил Томас.
Открывать глаза не хотелось. Подставив лицо легкому бризу, что дул от воды, мужчина протянул руку в кейс со льдом и не глядя достал оттуда бутылку пива. “Замечательный способ провести последний день отпуска,“ – думал он, потягивая пряное пиво, сваренное из копченного солода. “Наслаждайся, пока можешь. Завтра вьюга в Шварцфельде мигом высосет из тебя остатки тепла. О нет, старик, забудь. Сегодня никаких мыслей о службе”.
– Какого черта, ты присвоил мой раухбир? – насмешливо пробасил Фред.
– А? – Томас нехотя открыл глаза, и зажмурился от яркого света, – Кажется, я схватил вслепую. Да что уж теперь поделать, – он сделал еще глоток.
– Бандит! Приговариваю тебя к внеочередному походу за выпивкой, – брат рассмеялся, обнажив два ряда ровных белых зубов. Помимо великолепной улыбки, Фред обладал внушительного размера брюшком и волосатыми, как у мамонта, ногами. Он выглядел типичнейшим толстосумом в летах, в меру похотливым, в меру недалеким, и доверху набитым купюрами. Образ работал безотказно. Сегодня пассией Фреда оказалась миниатюрная брюнетка азиатской внешности, одетая в купальник цвета морской волны.
Можно смело ставить крону против ста, что она, как и ее многочисленные предшественницы, даже не подозревала о том, что Фредерик Уоррик, эсквайр, в действительности вел очень успешную адвокатскую практику, и прокручивал иски с миллионными компенсациями. Его специализацией были бракоразводные процессы. Во всех отношениях, гордостью семьи Уорриков был именно он, а не младший Томас, кто занимал престижный, но сравнительно невысокий пост летного сержанта Королевской Гвардии Альянса Лиры.
Томас посмотрел направо, где на пляжном коврике отдыхала Джессика. Девушка лежала на животе, повернув голову набок. Ее роскошные золотые волосы рассыпались по всей спине. “Она же бросит меня, как пить дать бросит,” – равнодушно подумал Томас, – “Отпуску конец. Стоит иссякнуть моему банковскому счету, что случится довольно скоро, и я не дождусь от нее даже паршивого письма в три строчки. А, к черту. День еще не закончился”.
Снаружи начинало темнеть. Солнце уже коснулось горизонта, но многочисленные солярные лампы, установленные под потолком огромного купола, превращали долгий вечер в яркий день. Отопительная система разогревала воздух внутри до тропических 28 градусов по Цельсию. Все, кто хотел спастись от жары, с удовольствием плескались в просторном бассейне с галечным дном.
Подобные аква-парки, с практически полной имитацией знойного морского пляжа, были одним из любимых развлечений жителей Таркад-сити. Единственная возможность почувствовать настоящее лето в суровом климате столичной планеты Альянса. Даже на экваторе температура редко поднималась выше ноля, а снег обычно не сходил круглый год. Идея же поехать купаться в студеных водах моря Марсден могла придти в голову только совершенным экстремалам.
– Ладно, мальчики, я – в воду. Пока дети все не заполонили, – безымянная девушка Фреда поднялась на ноги, – Джесс, ты со мной?
– М-м-м… – томно простонала Джессика, не удосужившись открыть глаза, – я отдохну немножечко, окей?
“Как же ее зовут? Лиза? Нет, Лиза – это фотограф, с которой он меня в прошлый раз знакомил. Готов поклясться, там было что-то на “Л”. Лори? Лесли?” Китаянка с грацией манекенщицы продефилировала к бассейну. Ее купальник оставлял открытой почти всю спину и плотно обтягивал небольшую попку.
– Смотрится, а? – усмехнулся Фред, проследив за взглядом брата. Томас молча кивнул и показал большой палец.
– Опять он на Лену засматривается, – проворчала со своего коврика Джессика, – совсем страх потерял.
Девушка перевернулась на бок и ухватила Томаса за бедро. Тот поморщился.
– Ладно, ладно, – пробормотал Том нарочито спокойно. Молниеносный бросок, и он уже щекотал девушке обнаженный живот. Джессика взвизгнула:
– Не смей, зараза!
– Чего это не сметь?
– Вот скотина!
Фред наблюдал за их возней и добродушно посмеивался.
– Ну, вы идете? Мне скучно тут одной! – позвала китаянка со странным именем Лена. Она стояла по пояс в воде и призывно махала рукой.
– Иду-иду! – Джессика оттолкнула от себя мужчину, – как только этот кобель от меня отстанет!
Реплика прозвучала совсем не в шутку. Томас убрал руки. Девушка поднялась и гордо прошествовала мимо него к воде.
Фред порылся в груде льда, что заполняла сумку-холодильник.
– Ха, да тут еще пара пива! Лови, – он кинул одну бутылку Тому, вторую открыл сам.
– А жизнь-то налаживается! – подмигнул ему Том, поймав бутылку.
– Да ну вас, алкаши хреновы! – донесся раздраженный голос Лены.
– Ну котечка… – начал было оправдываться Фред, но девушки уже плыли прочь, куда-то к другому берегу немаленького бассейна. Том проводил их глазами.
– Поплывем?
– Да ну нафиг. Я слишком ленив, чтобы поддаться на уколы этой малышки. Думает взять меня шантажом? Пфффф! Не бывать такому, – Фред с удовольствием растянулся на своем лежаке.
Пару минут братья наслаждались напитком в молчании. Томаса не тянуло на разговор. В уме он уже прокручивал предстоящий разговор с Джессикой, и все больше укреплялся в уверенности, что все закончится ссорой и разрывом. Такие мысли нагоняли тоску. Пусть его пассия и не отличалась приветливостью, но к несчастью, за месяц отпуска Томас успел к ней привыкнуть.
Погруженный в себя, Уоррик младший не заметил, что брат скосил на него глаза.
– Чего такой кислый, дружище?
Томас безразлично пожал плечами, но Фред не отстал. И конечно, ему ничего не стоило безошибочно угадать причину.
– Переживаешь из-за Джесс?
– Даже не думай использовать на мне свои дьявольские адвокатские штучки, – Томас отхлебнул из бутылки и поморщился. Остатки пива уже успели нагреться.
– Что тут переживать, – добавил он. – Мы оба знали, что это ненадолго.
– Действительно, – философски ответил Фред, возлагая на голову козырек, чтобы защитится от падающего сверху света солярных ламп. – Совершенно верно. Я представлю тебя новой, сногсшибательной девчонке быстрее, чем она успеет забрать зубную щетку из твоей ванной.
– Я пас, – покачал головой Томас. – Ты, старый развратник, успел перепортить все женское население Хеллерсдорфа от восемнадцати до тридцати пяти. Не хочу быть вторым в очереди.
Брат коротко хохотнул.
– Спасибо, польщен. Но это далеко от истины.
– Устал я, – буркнул Томас. Его все еще немного задевало, что брат так легко вывел его на откровения. – Не хочу снова начинать сначала. Хочешь расскажу чем все закончится. Ты сведешь меня с той красавицей, мы проведем вместе неделю или две, которые я смогу выкроить. А потом меня забросят в какую-нибудь жопу мира – Шварцфельд, Гомель, или – Господи спаси! – куда-нибудь на архипелаг Нью-Бисмарк. И я вернусь в столицу через полгода. Понимаешь? Неприятно сознавать, что не можешь удержать женщину рядом.
Казалось, что Фред пропустил всю тираду мимо ушей. Он ворочался на лежаке как беззаботный турист, единственной заботой которого было устроится поудобнее. Тем нее менее, ответил он совершенно серьезно.
– Так уходи из армии.
Томас махнул рукой. Эта тема поднималась далеко не в первый раз.
– Из Королевской Гвардии не уходят, старик. Я же чертова элита, щит архонта.
– Серьезно? – Фред бросил на него недоверчивый, полный иронии взгляд. – Именно ты? Ей-богу, это самая забавная шутка на сегодня. Томас, оставь несчастный Альянс в покое. Он не развалится, если один сержант разорвет контракт.
– Ты просто невыносим, – отмахнулся Томас. – Сам знаешь, как нынче обстоят дела на фронте. Скайские сепаратисты раскачали два десятка миров, по всей территории Федеративных Солнц идут бои. Не сегодня завтра Королевскую Гвардию
могут отправить на передовую.
Фред с воодушевлением закивал.
– И поэтому самое время линять. Подумай, брат. С твоим опытом ты будешь зарабатывать в четыре раза больше, просто развозя по воздуху богатых толстосумов. При этом не покидая столицы. Не успеешь оглянутся, как обзаведешься жильем и женушкой, приличной днем и игривой ночью. Чем не жизнь?
Томас поднялся с лежака. Набросив на плечи пляжную рубашку и застегнув все пуговицы, он принялся искать сброшенные кроссовки. Фред окликнул его через минуту, когда Томас уже собрался уходить:
– Эй, старик, ты обиделся что ли?
– Да нет, – тот покачал головой, – я за пивом схожу, пока девчонки не вернулись. Тебе как всегда?

***

Покупки могли подождать. Чтобы немного освободить голову, Уоррик решил отправится на короткую прогулку. Чем дальше он уходил от искусственного пляжа в центре купола, тем меньше людей попадалось навстречу. Здесь шумное веселье отступало, сменяясь неторопливым созерцанием. Дорожки были посыпаны гравием, их обрамляли клумбы и аккуратно подстриженные кусты с острыми листьями и мелкими желтыми цветами. По обе стороны аллеи росли вишневые деревья, ронявшие под ноги прохожим невесомые, словно пух, розовые лепестки.
Вскоре он вышел к широкой дорожке, опоясывающий купол по внутреннему радиусу. Отсюда отлично была видна рукотворная суть этого мирка. Купол, который закрывал от непогоды пляж и окружающий парк, по форме походил на перевернутую глубокую тарелку из прозрачного пластика, восьми сотен метров в поперечнике и почти пятидесяти метров в высоту. Вес конструкции поддерживал каркас из ажурных несущих балок. Внутри купола всегда царило рукотворное лето; снаружи безраздельно властвовала таркадская зима. За прозрачными стенами купола тоже был парк, но совершенно иного типа – с занесенными снегом дорожками, катками, ледяными скульптурами и вечнозелеными елками, с ветвями колючими, как укусы мороза.
Спустя некоторое время Томас услышал быстрые шаги. К хрусту гравия скоро добавилось тяжелое, изможденное дыхание, а потом из-за поворота показалась девушка лет двадцати пяти, одетая в просторную, насквозь промокшую потом футболку серого цвета. Она явно устала, но продолжала бежать на пределе сил, упрямо склонив голову и вперившись взглядом в дорожку под ногами. Светлые волосы слиплись от пота.
Увидев впереди прохожего, девушка взяла влево и разминулась с Уорриком в несколько шагов, пробежав по самому краю аллеи. Взгляда Томас не поймал, но явственно ощутил исходящее от нее раздражение. Он повернул голову вослед. Девушка продолжала бежать в одном и том же монотонном темпе, тяжело переставляя ноги. Ее сильно замедляли внушительные мешочки с грузами, закрепленные фастексами на лодыжках.
Она удалялась, но недостаточно быстро, так что Томас смог в подробностях рассмотреть бегунью сзади – спину, рельефно обтянутую мокрой футболкой, и, что было значительно интереснее, бедра в узких беговых шортиках. Крепкие мышцы перекатывались в такт бегу. В линиях ее талии практически не было привычной девичьей плавности, да и ножки скорее заслуживали названия “крепких”, чем “стройных”, но от этого два упругих, подтянутых бедра выглядели не менее завораживающими.
“А ведь симпатичная девчонка. Наверняка спортсменка”.
Следуя спонтанному импульсу, Томас бегом кинулся за ней. Спринтерский рывок вышел неплохо для человека, не особо любившего легкую атлетику, и вскоре он поравнялся с блондинкой. Та удостоила его быстрым и раздраженным взглядом. На этот раз Уоррик смог заглянуть ей в глаза. Они оказались светлыми и полными ярости.
– Привет, – Томас улыбнулся на бегу.
Блондинка резко остановилась. Ее грудь тяжело вздымалась. Откинув со лба мокрые волосы она в упор посмотрела на мужчину:
– Чего тебе?
– Классно бегаешь.
– Ты. Мне. Мешаешь, – голос девушки был совершенно ледяным, – Надеюсь у тебя хватит ума уйти самому? – она стояла и сквозь него, видимо ожидая, пока назойливый собеседник отойдет в сторону. При этом он вызывал у нее не больше сочувствия, чем какое-нибудь неодушевленное препятствие, вроде булыжника, внезапно появившееся на дороге. Все складывалось не слишком хорошо, но Томас но решил рискнуть и проявить настойчивость.
– Том. Том Уоррик, – мужчина улыбнулся самой лучезарной из своих улыбок и протянул руку, почти коснувшись ее ладони.
В этот момент бегунья пришла к выводу, что булыжник сам по себе с дороги не сдвинется. Она отдернула руку, обогнула Тома и, ни сказав ни слова, вновь перешла на бег трусцой.
– Эй! – крикнул ей вдогонку Томас, – Могла бы и повежливее!
Его возглас остался без ответа. Уоррику только и оставалось, что проводить взглядом удаляющеюся бегунью.
– Zicke, – выпалил он в сердцах, и пошел обратно на пляж.

Авиабаза Шварцфельд
Таркад
Провинция Донегал, Альянс Лиры
15 марта 3066 года
7+7

По паркету в коридоре загрохотали торопливые шаги. Сквозь тонкие стены кают-кампании их было отлично слышно. Сержант Уоррик поднял голову на звук. До этого он несколько минут просидел, уставившись в миникомьютер. Мрачным прогнозам вопреки, Джессика оказалась не настолько меркантильной – или не настолько жесткосердечной – чтобы порвать с ним после завершения отпуска. Сейчас она скучала на работе, и развлекалась многословной перепиской со своим ухажером. Обсуждение совместных планов на выходные было в самом разгаре.
Остальные летчики эскадрильи, сидящие в кают-компании, тоже с интересом посмотрели на дверь.
Через секунду в дверном проеме возник раскрасневшийся от бега лейтенант Штейнман. Он обладал копной слегка курчавых черных волос, бегающими карими глазками, острыми скулами и острым носом, что делало Штейнмана немного похожим на нагловатую гончую. Воротник его мундира был расстегнут, обнажив тощую шею. Все утро он околачивался рядом с канцелярией батальона, ожидая нового комэска. И как только она прибыла, бросился докладывать товарищам.
– Тут! – односложно выдохнул он.
– И как она? – спросил Уоррик.
– Попка – мечта! Маленькая и крепкая, как мячик. В гермокостюме, – он повертел руками, будто ощупывая два воображаемых шара, – не остается никакой возможности для фантазии.
– Не заливай, – недоверчиво хмыкнул Уоррик. – в слоновьем костюме ты и бабушку родную не рассмотришь. Да и кто заваливается принимать дела в летном снаряжении?
– Да какой там слоновий? – Штейнман скривился и энергично замотал головой, – ты вообще меня слушаешь? Клановский гермокостюм. Тоненький-тоненький, тело обтягивает как перчатка. Она в нем точно голая.
– Да ты гонишь! – выдохнул Томас, никогда не видевший воочию клановский костюм.
– Мой юный друг, – произнес Штейнман с напускной гордостью, – настоящий летчик всегда точен в двух случаях: когда сообщает показания приборов, и когда описывает фигуру вышестоящего офицера. Тебя что, не учили этому в Аларионе, или какую богадельню ты там закончил?
Здоровяк Гельт коротко хохотнул:
– Смотрю, наш новый комэкс – оригинальная особа.
– Так вот, я таки продолжу, с вашего разрешения, – сохраняя широкую ухмылку на лице Штейнман проследовал на свое место. – Провести рекогносцировку с фронта мне не удалось, но по результатам беглого осмотра, я бы сказал два из пяти. – Он покачал ладонью перед грудью. – Довольно плоско, на любителя.
Фыркнула Морана Ротт, единственная женщина в их эскадрилье:
– Пфф! К нам переводят командира со стороны, и единственное, что вас интересует – это ее формы?
– Ну, куколка, – рассмеялся Уоррик, – о чем тут еще прикажешь думать?
– Кобели безмозглые... – Морана гордо вскинула подбородок и отвернулась. Жгучая брюнетка ростом больше шести футов, она вот уже несколько лет считалась неофициальным секс-символом 2-го аэрокосмического крыла Королевской Гвардии. И, к сожалению многочисленных поклонников, была вполне счастлива в браке с пехотным гауптманом.
– Имя смог узнать? А то командант так ничего и не сказала, кроме того, что это ее старая знакомая.
– Манн, насколько я расслышал, – Штейнман устраивался на своем стуле. – Проверь, пока есть время, я эту фамилию точно слышал.
– Я тоже что-то припоминаю, – нахмурился Гельт, – сейчас посмотрим.
Он достал миникомпьютер и отправил поисковый запрос. Уоррик и Штейнман тут же собрались около него, а Морана продемонстрировала показное равнодушие.
– Ага. Смотрите… Лейтенант-генерал Гельмут Манн из оперативного штаба донегальцев. Есть единственная дочь 43-го года рождения. Смотрите, вот и она.
Стукнув пальцем, Гельт развернул картинку на весь экран. С найденной в сети фотографии смотрела пара девушек в парадной форме с многочисленными наградами на груди. Внизу шла надпись – “Стражницы неба”.
– Вау, – протянул Гельт, – вот это иконостас. И которая из них Манн?
– Вот эта, – глухим голосом произнес Уоррик, ткнув пальцем в блондинку.
– Эй, ты как догадался? – брови Штейнмана полезли наверх, – ты ее знаешь? Так бы и сказал!
Вся эскадрилья с удивлением смотрела на Томаса Уоррика.
– Нет, ничего подобного. Кажется, я встретил ее в парке на той неделе, – охваченный нехорошим предчувствием Уоррик бросил еще один взгляд на фотографию. – Да, это точно она. Глаза такие же. Хоть тут и не такие злые.
– Что, отшила тебя? – рассмеялся Штейнман.
Уоррик скривился, точно от зубной боли, вспоминая неприятный разговор.
– Да заткнись ты. Черт, я даже успел ей представится...
– Неужели кобелиная сущность привела тебя к провалу? – насмешливо спросила Морана.
– Да ну вас к черту, – буркнул Томас, – были бы вы на моем месте…
– Исключено! – отрезала девушка.
Том тяжело опустился на стул.
– Я надеюсь, ты хотя бы ее не облапал? – осведомился Гельт с тенью сочувствия в голосе.
– Нет, ничего такого. Просто подкатил познакомится.
– Да-да, – закивал Штейнман с такой гнусной улыбкой на лице, что Уоррику захотелось его придушить. – Мы все знаем, что в твоем случае означает “подкатил познакомится”. Точно облапал.
– Да пошел ты!
В коридоре снова послышались шаги. Все разговоры разом прекратились. Наконец, дверь кают-компании распахнулась и через порог переступила девушка. Она была среднего роста, с поджарой фигурой, которую подчеркивал темно-серый клановский комбинезон с нашивками ВСАЛ и Донегальской гвардии. Светлые волосы подстрижены в чуть разметавшиеся каре. Девушка обвела взглядом застывших по стойке “смирно” пилотов, и на секунду встретилась глазами с Уорриком. “Все такой же взгляд, равнодушно-злой, точно мы чем-то мешаем ей,” – подумал он.
– Меня зовут Ильза Манн, оберлейтенант Военно-Космического Флота Альянса. С десяти утра этой эскадрильей командую я. Надеюсь, мы сработаемся. – Голос нового командира выражал все что угодно, только не радость от встречи.
– Здравия желаем, фрау оберлойтнант, – нестройно ответил летный состав.
Ильза прошлась вдоль строя, чтобы поздороваться с каждым из присутствующих. Первым на ее пути оказался низкорослый Штейнман. Вытянувшись во весь свой рост, он едва доставал Ильзе по подбородка, так что сейчас ничего не мешало ему вперится глазами в выпуклости на груди ее гермокостюма.
– Лойтнант Конрад Штейнман!
Оберлейтенант пожала поданную руку, с сомнением поглядев на летчика сверху вниз.
– Вы околочаливались у канцелярии минут десять назад, не так ли?
– Виноват, фрау оберлойтнант, – Штейнман решил не отпираться. – Все дело в том, что я уж очень любопытен.
– Правда? – Манн подняла бровь. Вы похожи на одного моего мимолетного знакомого.
– Приму как комплимент, – ухмыльнулся Штейнман в ответ.
– Не стоит. Он плохо кончил.
Воодушевление на лице Штейнмана сменилось унынием, а Ильза двинулась дальше.
– Лойтнант Гельт Рамке.
Ильза снова посмотрела на щуплого низенького Штейнмана, а потом перевела взгляд на стоящего рядом Гельта, рост которого превышал два метра.
– Ваша эскадрилья всегда строится вразнобой, или это представление специально для меня?
Смущенный Гельт Рамке пожал плечами.
– В Королевской Гвардии не приняты формальности.
– Я так и поняла.
Следом Ильза Манн обменялась рукопожатием с девушкой. Морана из всех сил попыталась исправить ситуацию, и встретила командира самой дружелюбной из своих улыбок.
– Лойтнант Морана Ротт, – представилась она, и добавила после паузы, – но вы можете звать меня Морой.
– Принято. Я Ильза Манн, но вы можете звать меня “фрау оберлойтнант”. Надеюсь, мы сработаемся.
Затем наступил момент которого Томас Уоррик боялся больше всего. Новый командир прошествовала к нему и протянула руку для приветствия. Их глаза снова встретились.
– Сержант… – он на секунду запнулся, – Томас Уоррик.
– Ваше лицо кажется знакомым. Мы не встречались раньше? Впрочем, не важно.
Ильза сделала шаг назад и огляделась.
– Кого не хватает?
– Так точно, фрау оберлойтнант, – тихо ответил Уоррик, ощущавший себя бредущим по минному полю, – отсутствует лейтенант Макс О`Рейли. Сейчас в лазарете, вывихнул лодыжку на поле для гольфа. Медики обещают вернуть его в конце недели.
– То есть травма не очень тяжелая?
– Нет, фрау оберлойтнант.
– Тогда какого черта он прохлаждается в госпитале? – Ильза мрачно посмотрела на Томаса, – я всегда найду работу для пилота с перевязанной ногой.
– Эмм… – протянул Уоррик, чувствуя как по лбу побежала капля пота. – Насколько я знаю, ему назначен постельный режим.
Оберлейтенант брезгливо поморщилась.
– К черту. Свяжитесь с ним, пусть к вечеру будет в расположении. Хоть на костылях, хоть в инвалидной коляске, мне наплевать.
– Слушаюсь.
Уоррик тяжело вздохнул. Роль горевестника его совершенно не радовала. В число добродетелей лейтенанта О`Рейли не входила сдержанность. Насколько Томас знал, тот любил устраивать вечеринки и каждый вечер напивался вдрызг. Узнав, что его каникулам в кампании медсестер пришел конец, О`Рейли наверняка начнет орать и матерится.
– Очень хорошо, – кивнула Ильза и бросила взгляд на наручные часы, – сейчас 11:30, времени еще полно. До темноты надо устроить тренировочный вылет. Хочу посмотреть на вас в деле.
– Сегодня? – вырвалось у Уоррика.
“Твою мать… а у меня-то были планы на вечер!” – мелькнула непрошенная мысль. И судя по разочарованным взглядам, которыми обменялись другие пилоты эскадрильи – не у него одного.
– Да, сегодня. Машины будут готовы к вылету к 13:00. А что, вас что-то смущает, сержант? Если есть что сказать, говорите, я вся внимание.
Томас ясно представил, как под его ногой только что щелкнул взрыватель мины. “И теперь мне не пошевелиться. Я на крючке! Она узнала меня, точно узнала! Су-у-ука, что же теперь делать-то?..” Уоррик затравленно осмотрелся по сторонам в поисках поддержки, но Штейнман и Морана отвели от него глаза, как от прокаженного. Только Гельт Рамке встретил его взгляд, сгустил брови и хмуро покачал головой.
– Никак нет, фрау оберлойтнант. Будет сделано.
– Отлично, сержант. Раз уж мы с вами так отлично поладили, назначаю вас своим заместителем, во всяком случае, на первое время. – Ильза Манн оглядела строй, – Надеюсь я не оскорбила никого из офицеров, назначив заместителем сержанта?
Господа офицеры облегченно замотали головами. Уоррик злобно смотрел на сослуживцев.
– Вот и славно, – Ильза пошла к двери, но на полдороги остановилась и обернулась. С удивлением Уоррик заметил румянец смущения на ее щеках.
– Камрады, – начала она, – в такие моменты командиры обычно произносят речь, но этого не будет. Я не слишком хороший оратор. Возможно, кто-то из вас думает, подхожу ли я для того, чтобы командовать эскадрильей Королевской Гвардии. Так вот, подхожу. Я не просто хороша для этого назначения, я прямо-таки неприлично великолепна. И до тех пор, пока вы не станете в равной степени великолепными, эскадрилью ждут суровые испытания. Жду всех в ангаре в 12:45.
– Так точно, – все так же нестройно ответили летчики. Не дожидаясь ответа, Ильза вышла вон. Дверь со стуком закрылась за ее спиной.
– Пиздец, – коротко выразил общее настроение лейтнант Рамке.

Летный полигон Шварцфельд
Таркад
Провинция Донегал, Альянс Лиры
15 марта 3066 года
7+7

Очищенные от снега ВПП и рулежные дорожки аэродрома, выделялись ярко черными полосами на белой, запорошенной снегом, равнине. Ильза направила истребитель в пологий вираж, и, повернув голову набок, внимательно следила за тем, как взлетает ее эскадрилья.
“Моя эскадрилья”, – мысленно повторила она в очередной раз. Четверо летчиков, которых она впервые увидела два часа назад, стали ее подчиненными. Отныне Ильзе придется отправлять людей на боевые задания, как до этого бесчисленное количество раз командиры отправляли ее саму. На этой войне от нее теперь зависит чуточку больше.
В небо один за другим поднимались окрашенные в голубое с золотом АКИ. Томас Уоррик пилотировал старый добрый “Хэллкет”, улучшенный до модели 3S – такие выпускали здесь, на Таркаде, дочерние филиалы “Локхида”. Еще один такой же “Хэллкет” принадлежал лейтенанту Штейнману. Гельт Рамке вел стремительный, похожий на наконечник копья, 45-тонный “Даггер”. Эти омни-истребители выпускались в пространстве Федеративных Солнц, и только считанные единицы попали в распоряжение лояльных архонт-принцессе войск, в основном в качестве трофеев. Замыкал эскадрилью громадный и тяжеловесный “Эйзенштурм” Мораны Ротт, выглядевший среди более легких машин как наседка среди цыплят. Второй “Эйзенштурм” остался на земле, так как его пилотировал лейтенант О`Рейли. В обычных условиях эта пара составляла основу ударной мощи эскадрильи “Белые”.
В воздухе вся четверка держалась уверенно, и это внушало Ильзе осторожный оптимизм. Что и говорить, до этого она нигде не встречала машин в таком превосходном состоянии. Все АКИ эскадрильи были выпущены после 3055 года и обслуживались первоклассными аэродромными командами. Кроме того, ни одна из этих машин ни разу не бывала с сражении.
– Поднимаемся на три тысячи, курс сто пятьдесят, – скомандовала Ильза. Помолчав, она добавила, – очень медленно. Эскадрилья должна взлетать и строится в два раза быстрее. Как минимум.
– Э-э-э, не думаю, что диспетчеры оценят такие кульбиты, белый-лидер, – отозвался Штейнман. Комм не мог скрыть иронии, заключенной в его голосе. – Очевидно, вы никогда не были на Таркаде. Здесь ужасно плотный воздушный трафик, приходится следить, чтобы армия не влезала в эшелоны гражданских аппаратов.
Ильза вздохнула:
– Лойтнант, очистите эфир. У диспетчеров своя работа, у нас своя. Если я говорю в два раза быстрее, значит нужно делать в два раза быстрее, и нечего тут обсуждать.
– Так точно, – буркнул Штейнман и заткнулся.
Летный полигон Шварцфельд служил традиционным местом тренировки для 2-го авиакрыла Королевской Гвардии. Это была долина неправильной формы, длиной больше двух сотен километров, почти полностью покрытая диким хвойным лесом. Два невысоких кряжа обрамляли полигон с востока и запада. За все годы существования Шварцвальда сюда сталкивалась старая техника для использования в качестве мишеней, а сожженные остовы оставались догнивать и постепенно уходить в почву. Карта полигона, которую Ильза изучала перед вылетом, пестрела отметками наземных целей.
Сделав несколько обзорных кругов, эскадрилья быстро обнаружила группу мишеней, обозначенную как “ротная колонна на марше” – широкую просеку с цепочкой из двух десятков легких машин, растянувшихся почти на километр. Нижняя камера “Вандала” показывала чуть припорошенные снегом танки – “Сарацины”, “Ведетты”, и просевшие на сломанных осях бронетранспортеры.
– Белый лидер, всем белым. Цель – колонна бронетехники по курсу пятнадцать. Белый-шесть атакует, белые два и три обеспечивают прикрытие. Белый- четыре в строю за мной.
Услышав подтверждения, Ильза увеличила тягу и направила “Вандал” набирать высоту. Поглядев назад, она с удовлетворением увидела “Даггер”, повисший у нее на хвосте. Надежный и бронированный истребитель, пусть и не настолько быстрый, как ее “Зуб”. К тому же, хорошо вооруженный – прямо под кокпитом на брюхе “Даггера” висела турель с 55-мм роторной пушкой в отклоняемом обтекателе.
Переключившись на индивидуальный канал, Ильза вызвала Гельта:
– Верно, белый-четыре, так и держись. Мы немножко покружим на пяти тысячах и поглядим, как справляются остальные.
– Принято, Белый лидер!
Камера нижнего обзора продолжала следить за тройкой снижающихся АКИ, казавшихся темными точками на фоне снежного леса. “Эйзенштурм” шел почти у самой земли, “Хэллкеты” держались выше и сзади, прикрывая хвост тяжелого АКИ.
Через несколько секунд эскадрилья достигла мишеней. Ильза увидела яркие вспышки лучевого оружия. На максимальном увеличении было видно, как выстрелы лазеров лучи полосуют колонну и хлещут землю вокруг машин, мгновенно превращая снег в фонтаны курящегося пара. Белое облако поднялось вверх и частично перекрыло видимость. Ильза рефлекторно переключила камеру на инфракрасный режим, но от этого изображение, разумеется, не улучшилась. Над холодной черной землей были видны лишь яркие облака пара, быстро растворяющиеся в морозном воздухе. Беззлобно выругавшись, Ильза переключила обзор на нормальный, как раз успев к моменту, когда “Эйзенштурм” закончил обстрел.
– Это белый-шесть, цели поражены, – доложила Морана Ротт.
– Хорошо, повторите атаку, но на этот раз ты остаешься в прикрытии. Третий и четвертый атакуют. Цель та же.
– Принято!
“Фостер обязательно присовокупил бы какое-нибудь характерное выражение. У него это, черт возьми, хорошо выходило,” – подумала Ильза. – “Жаль, что мне не приходит в голову ничего подобного.”
Она наблюдала, как три АКИ начинают пологий разворот с набором высоты, чтобы снова выйти на позицию для атаки. Морана сбросила скорость, пропустив “Хэллкеты” вперед. Уоррик и Штейнман синхронно зашли на цель. Пор колонне ударили яркие змеящиеся разряды протонных пушек, за ними в работу включились лазеры. “Хэллкеты” несли на борту впечатляющий арсенал энергетического оружия.
Все это выглядело впечатляюще, но Ильза осталась недовольной. Она нахмурилась, оценивая результаты атаки. “Хэллкеты” выполнили заход на куда большей скорости и атаковали не так аккуратно. Большая часть выстрелов прошла далеко мимо целей.
– Белые два и три, результаты весьма посредственные. В бою, с зенитным огнем, вы вообще никуда не попадете.
– Эмм… – прокашлялся Штейнман, – обычно мы не занимаемся штурмовкой. Не наш профиль.
– С этого дня занимаетесь. Мы будем отрабатывать штурмовку, бомбардировку, и вообще любой способ поддержки наземных сил, который только придет мне в голову. Давайте, еще раз. Белый-шесть атакует, два и три прикрывайте.
– Принято, белый-лидер, – голоса подчиненных теперь звучали без энтузиазма. Им явно не нравилась третья атака подряд. Пока троица перестраивалась, Ильза переключилась на частный канал:
– Белый-четыре, будь готов!
– Не понял, белый-лидер. Готов к чему?
– Атаковать, конечно же! – ухмыльнулась Ильза. – Пора немного усложнить им задачу.
Взглянув на экран, она быстро оценила обстановку. Морана выходила на атакующий курс. “Хеллкеты” летели над ней, примерно километром выше.
– Я прорываюсь к “Эйзенштурму”. Держись у меня на шести и прикрывай хвост.
– Принято, – по голосу Гельта Рамке было слышно, что ему начинает нравится эта затея, – Бум-зум, белый-лидер?
– Верно. Твоя задача отвлечь “Хэллкеты”. Желательно, чтобы ты атаковал и быстро оторвался, чтобы они не успели увязаться в погоню.
– Понял. Сделаю без проблем.
Ильзы вышла на общую частоту.
– Белые, внимание. Над вами два противника – белый-лидер и белый-четыре!
Не дожидаясь ответа, Ильза начала действовать. “Вандал” перевернулся через крыло и вошел в пикирование. С небольшим запозданием маневр повторил ведомый “Даггер”. Заработал прицельный дальномер, внизу на лобовом стекле появилась прицельная метка для “Эйзенштурма” Мораны Ротт.
Машина быстро сбрасывала высоту и набирала скорость. Ильза намеренно не стала увеличивать тягу, ведь даже половинной мощности реактора вкупе с разгоном от пикирования с лихвой хватило бы, чтобы нагнать медлительный “Эйзенштурм”. Под пальцами щелкнули предохранители лазеров.
“Вандал” поравнялся с “Хэллкетами” из прикрытия и понесся дальше к земле. Те среагировали почти мгновенно. Бросив быстрый взгляд на задний экран, Ильза увидела как “вражеские” АКИ устремились в погоню, дюзы их двигателей выбрасывали пульсирующие реактивные струи. Тут на один из “Хэллкетов” спикировал “Даггер”, чем заставил того отвернуть. Учебный противник ушел в оборонительный вираж, Гельт устремился за ним в погоню. Оставшийся “Хэллкет” преследовал “Вандал”. В кабине зазвучал предупреждающий зуммер, “Зуб” взяли на прицел.
Ильза резко дернула РУС, заставив ”Вандал” совершить несколько оборотов вокруг оси. Это помогло сбить вражескую систему наведения, но “Хэллкет” все еще сидел у Ильзы на шести и не собирался сдаваться. Погоня давалась ему с трудом. Петли, что легкий и приемистый “Вандал” выполнял без всяких усилий, 65-тонный “Хэллкет” проходил натужно, на пределе мощности. Более тяжелую машину трясло и мотало разнонаправленными ускорениями. Ильза могла оторваться, просто увеличив скорость, но ей хотелось честной игры.
“Вандал” опустил нос и понесся к земле почти под отвесным углом. В его кабине Ильза не сводила взгляда с альтимерта. На трехстах метров над поверхностью “Хэллкет” все-таки отвернул. Ильза тотчас выровняла машину, одновременно маневрируя тягой и выпустив спойлеры, чтобы сохранить управляемость. “Вандал” дрогнул, и на долю секунды девушка испугалась, что не сможет удержать горизонт, но в этот момент крылья захватили поток и скорость снова начала расти. Только сдавившая грудь перегрузка помешала Ильзе рассмеяться во весь голос.
“Эйзенштурм” все еще выполнял заход на штурмовку, и казалось, полностью проигнорировал прорвавшийся “вражеский” перехватчик в задней полусфере. Через секунду Ильза навела орудия Расстояние до цели стремительно сокращалось. Прошла секунда, вторая, еще пять, но машина Мораны Ротт продолжала лететь по прямой, сохраняя неизменные курс и скорость.
“Интересно, в бою ты будешь столь же хладнокровна? Сейчас проверим.” Ильза перевела предохранители лазеров в крайнее положение. Прицел замигал красным, и тут же зазвучал тревожный сигнал от системы опознавания “свой-чужой”.
– Знаю, знаю, Зуб, – пробормотала Ильза, – мы не будем хулиганить.
Когда до “Эйзенштурма" оставалось полторы сотни метров, Ильза резко дернула РУС на себя, задрав нос выше цели, а потом выжала гашетку. Тройка клановских лазеров синхронно выплюнула свой заряд. Рубиновые лучи прочертили небо прямо над кабиной тяжелого АКИ. “Эйзенштурм” лихорадочно дернулся вправо и ушел в вираж.
– Белый-лидер, это белый-шесть! – возмущенно закричала Морана на общем канале, – проверь предохранители! У тебя оружие в боевом режиме!
– Я в курсе, белый-шесть. Никакой ошибки.
– Какого, блядь, дьявола! – сорвалась Морана, – ты же стреляешь по мне!
– Ты вела себя слишком пассивно. В бою огонь будет более плотным, так что привыкай к маневрам уклонения. Нельзя просто лететь вперед и рассчитывать на броню.
– Проклятье, мы не в бою!
– Привыкайте… котятки. Штурмовка провалилась, и вы потеряли двоих сбитыми. Штейнман и Уоррик, какого хрена прикрытие держится так далеко от ударной машины? Вы оставили быстрому АКИ достаточно пространства чтобы сбросить хвост и успешно атаковать. Ротт, ты соображаешь слишком долго. В общем, надо повторить.
Тишина в общем канале заставила Ильзы с силой сжать РУС.
– Ну?! Чего замолчали?
– Принято, белый-лидер, – кажется, первым отозвался Уоррик. Остальные нестройно пробормотали подтверждения. Спорить никто не смел.
– Белый-четыре, пойдешь ведомым у Ротт, – приказала Ильза, одновременно направив “Зуб” в восходящую спираль. – Второй и третий, задача прежняя, прикрытие. Надеюсь, в этот раз у вас хоть что-то получится. Белые, я не верю в теорию и наглядные пособия. Меня учили практики. Мы будем повторять это снова и снова, пока я не увижу прогресс.
“Вандал” легко набрал пять тысяч. Под ним четверка голубых с золотом истребителей строилась для новой атаки. Сверкающий солнечный диск уже почти коснулся темной полоски горизонта, но в их распоряжении еще оставалось минимум полчаса.
– Атака! – выкрикнула предупреждение Ильза, и принялась загонять ведомый “Хэллкет” в перекрестье прицела.

[Маленький Скорпион]

Второй “Эйзенштурм” остался на земле, так как его пилотировал лейтенант О`Рейли.

И что, в эскадрилье пилотов -- по числу самолётов? даже в королевской гвардии лётного состава некомплект?

[acefalcon]

Маленький камешек в огород: не будут лиранцы, да еще и в гвардии, произносить название "Железного шторма" на английский манер. "Айзен", не "Эйзен" же)))

[Tomoboshi]

Эйс, кстати спасибо.
В прямой речи можно будет пофиксить при финальной вычитке.

[Tomoboshi]

Рабочий поселок №11
Каллисто V
Провинция Донегал
2 июня 3065
7+7

Сара знала, что надолго запомнит вчерашний день.
Все месяцы, что она провела в милицейском гарнизоне, слились в единую, очень вязкую серую массу, из которой с трудом можно было вычленить хотя бы пару дней. Каллисто V не угрожали враги. В приполярных поселках этого позабытого богом мирка не случалось никаких значимых событий. Только новости из внешнего мира помогали развеять тоску. Сара регулярно переписывалась с родителями, и даже получила от них настоящий подарок на новый год – музыкальную шкатулку, пересылка которой с Трента наверняка влетела в копеечку. Она ждала ответа от еще одного адресата, с Донегала – но такого письма Сара не дождалась .
Зато пришло другое. Прошлым вечером девушка как раз закончила ужинать, когда на ее электронную почту пришло послание. Сара долго не могла поверить в то что видит – отправителем значилась Лаура Милович. Бывший ментор и ведущая, блестящий штурман и заместитель командира цезарей в давние, и такие счастливые прежние дни. Еще удивительнее оказалось содержание:
“...Надеюсь, ты помнишь разговор о твоем будущем, произошедший между нами однажды”, – писала Лаура после обычных вступительных слов. – “Тогда ты предпочла действовать по собственному усмотрению, чем причинила мне немалое огорчение. И хотя обстоятельства с тех пор существенно изменились, и множество событий произошло с того времени, как мы виделись в последний раз, я чувствую своим долгом еще раз протянуть тебе руку помощи. Горда сообщить, что мои дела складываются удачно, и недавно я вступила в командование 2-м аэрокосмическим крылом в Первой ПБК Королевской Гвардии Альянса. В его летном составе найдется место и для тебя.
Возможно, это предложение покажется тебе милостыней – как будто я злоупотребляю своим влиянием, чтобы оказать тебе услугу исключительно в память о прежней дружбе. Если так, то спешу возразить: в твоем лице я ищу не протеже, а офицера с летным опытом, чьи способности не вызывают сомнений. Королевская Гвардия слишком долгое время оставалась придворным соединением, и я опасаюсь, что мое крыло в его нынешнем состоянии не готово к тем суровым испытаниям, которые, возможно, ему предстоят. Сходные предложения я направила некоторым бывшим сослуживцам, так что ты – не беспокойся – не исключение.
Формальности оставь мне. Сообщи о своем ответе, каким бы он ни был, как можно скорее”.
Сара раздумывала не дольше минуты. Короткий ответ с высшим приоритетом срочности ушел на Таркад еще вчера вечером. А сегодня утром канцелярия в штабе гарнизона уже получила распоряжение на перевод.
Девушка хихикнула, вспомнив как оберст ван Мортон утирал обильно вспотевшую лысину платком, читая приказ. Командир гарнизона не слишком-то жаловал приезжую летчицу. Фирху было известно, что она сбежала со Скаи при неясных обстоятельствах, так что назначение в заштатный милицейский гарнизон означало одно из двух: либо ссылку для потенциального дезертира, либо акцию прикрытия для законспирированного оперативника ЛРК. Любой исход сулил пожилому оберсту неприятности. По иронии судьбы, его чаяния оказывались прямо противоположными намерениям бюрократического бегемота ВСАЛ: армия засунула Винтерс на Каллисто и забыла о ней, а ван Мортон всем сердцем желал отправить гостью восвояси. Поэтому он оказался едва ли ни единственным из здешних солдат, кто воспринял весть о переводе Сары в Королевскую Гвардию не с черной завистью, но с радостью. “Наверняка подумал, что я незаконнорожденная дочь какого-нибудь любвеобильного Брюера или Бредфорда… а то и Штайнера”.
Девушка регулярно думала о том, что же помешало Ильзе ответить ее на письма. Получала ли она их? Возможно военные неурядицы не обошли стороной даже КомСтар, и ответ затерялся где-то в недрах их серверов. Все ли с ней в порядке? Тысяча вопросов, и ни одного уверенного ответа. Каллисто V оказалось глухим углом, но Таркад гораздо ближе к Донегалу. Возможно, удастся выкроить время, чтобы навестить Ильзу лично. Снова увидеть ее льдисто-голубые глаза, чуточку неподвижные, точно она смотрит сквозь тебя… Сара потрясла головой, отгоняя непрошеное видение. “Никаких неоправданных надежд!” – одернула она себя.
Большую часть вещей Сара решила оставить следующему обитателю своей каюты. Все лишнее в беспорядке валялось на полу, ожидая уборки: непромокаемые ветровки, когда-то купленные на Скаи, свитера из верблюжьей шерсти, незаменимые в холоде приполярных регионов Каллисто, шарфы и шапки. Отдельно в углу лежали журналы и несколько книг, вытряхнутые из тумбочки. Самое необходимое поместилось в один вещмешок. Сара оглядывала комнату в поисках забытых вещей, и взгляд сам собой наткнулся на коробку с туфельками, до того задвинутую под шкаф. Четвертый год эта коробка путешествовала вместе с хозяйкой по всем местам службы, но девушке так и не представилось случая их надеть.
Несколько минут Сара просидела на краю кровати, вперившись взглядом в яркую картинку на крышке. Туфельки по какому-то незначительному поводу подарила ей Ильза; прошло столько времени, что обстоятельства дела стерлись из памяти. Они были очень милыми и совершенно бесполезными. Разумно будет оставить их здесь.
Девушка встала на ноги, прошлась до угла и выудила из кучи журналов потрепанный томик в мягкой обложке. Эта книга стала ее последней покупкой на Скаи. Космопорт, из которого стартовал ее рейс, охраняла пехотная рота из 4-ой ПБК. Рейнджеры носили нашивки с клетками и отдавали приказы на гэлике, но обращались с Винтерс подчеркнуто-уважительно, стоило им увидеть форму лейтенанта ВСАЛ. В день отлета Сара уже сидела в пассажирском терминале, как вдруг ей на глаза попался этот самый томик в мягкой обложке, выставленный в витрине сувенирного магазина. На обложке значилось: “Байрон. Избранные произведения”.
После долгих раздумий Сара положила томик внутрь коробки с туфельками, крепко перевязала крышку скотчем, и приторочила футляр к ремням на боку собранного вещмешка.

Триада, Королевский двор
Таркад
Провинция Донегал, Альянс Лиры
24 июня 3066 года
7+7

Конференц-зал пустовал. Всего пару десятков кресел в первых рядах занимали приглашенные репортеры. Некоторые вполголоса говорили в диктофоны или набирали текст на миникомпьютерах, но большинство собравшихся просто ждали начала с откровенной скучающими минами. Представители СМИ носили значки и бейджи с символикой ведущих информационных агентств, но никто из них не был звездой ни первой, ни даже второй величины. Сегодняшняя церемония требовала освещения в медиа, но не имела никаких шансов стать событием планетарной важности хотя бы на ближайшие сутки. Потому и внимание она привлекала соответствующее.
Альянс воевал четвертый год. Сюжеты с военными уже успели приестся публике, и СМИ уже давно относились к освещению церемоний награждения как к пустой формальности. Окей, конечно, мы пустим это в новостях, четырехминутным сюжетом – сразу после биржевых котировок и перед рекламным блоком. Каждый должен вносить свой вклад.
Равнодушие гражданских совсем не удивляло. Сильнее задевало пренебрежение со стороны армейских коллег.
Почетный гость, большой чин из штаба ВКС, опаздывал уже на пятнадцать минут. Его адъютант, молодой брюнет в чине гауптмана технической службы, давно разложил на столе документы, расставил коробочки с наградами, и теперь занимал себя разговором с еще более молодой и кричаще накрашенной девчушкой в вечернем платье, что выполняла роль девицы с подносом. За их спинами почетный караул держал флаги Альянса, Военного Флота и Аэрокосмических сил. В честь торжественного события пехотинцы носили парадную форму и были вооружены шпагами вместо винтовок. На лицах пехотинцев отпечаталась такая тоска, что залети в этот зал муха, она неминуемо повесилась бы от лютой безысходности.
“Всем наплевать. Эти люди просто выполняют свою работу, не больше. Никакого воодушевления, никакого восхищения от них ты не дождешься. Так что расслабься, и можешь не пытаться выглядеть как чертова героиня”. Сара Винтерс повела плечами, и тут же машинально поправила манжеты кителя. Привычка брала свое.
Новая форма была полностью белой, сшитой из сукна наивысшего качества. По правде сказать, она оказалась довольно удобной, но девушка надела ее в первый раз и еще не успела привыкнуть. Отведенное ей место оказалось крайним справа в первом ряду, а в проходе разместилась целая группа фотографов и осветителей, со своими камерами, штативами и рефлекторами. Приходилось коротать время сидя.
Соседка слева зашла в зал в числе последних, минут двадцать назад. назад. Как и Сара, она носила новенькую, с иголочки, парадную форму Королевской Гвардии. Цветные наградные планки ярко выделялись на снежно-белом кителе.
– Привет, – нейтральным тоном бросила Винтерс, стараясь не выдать своего волнения.
– Привет, – отозвалась Ильза Манн, не поворачивая головы.
– Рада видеть тебя… здесь.
Ильза кивнула.
– Ты хорошо выглядишь, – заметила она через секунду.
“Что ей сказать? Что, черт возьми, я могу сказать ей после полутора лет разлуки?” Саре потребовалась вся ее сила воли, чтобы удержать себя в руках. Она старательно делала вид, что ничего особенного не происходит, но избегала даже смотреть в сторону соседки. В свою очередь, Ильза не спешила продолжать разговор. После этих нескольких слов никто из них не проронил ни звука.
Девчушка, до того увлеченно кокетничающая с адъютантом, покинула своего собеседника и вдруг направилась в зал. На ее лицо застыло растерянное выражение, как если бы она приняла решение, но пока что стеснялась его воплотить. Наконец она направилась к Саре – то ли потому, что Винтерс выглядела менее представительной и важной, чем остальные собравшиеся в зале офицеры, то ли просто потому, что ее кресло было крайним.
– Прошу прощения, мисс оберлейтенант… – нерешительно начала девчушка, бросив взгляд на нашивки. Сара поморщилась.
– В официальной обстановке к офицеру следует обращаться "фрау", и ни в коем случае не "мисс" или "фройляйн".
– Извините, я не хотела вас оскорбить, – стушевалась девчушка, разом утратив остатки решимости. – Я не слишком-то разбираюсь во всех этих… – она неопределенно помахала ладонями по сторонам, – военных штуках. Вообще-то я здесь для того, чтобы просто награды подавать. Еще раз простите.
Девчушка густо покраснела. Она отвернулась, и уже собиралась было ускользнуть так же тихо, как и появилась, когда Сара окликнула ее.
– Ничего. Вы что-то хотели, юная леди?
– Да, – робко ответила девчушка, опустив глаза в пол. – Простите, я только хотела сказать… я узнала одну медаль из ваших. Вот эту, со стаей орлов, на пурпурной ленте. Такие давали солдатам, которые сражались на Аркадии. Редко у кого увидишь. У моего папки была такая.
– Верно, – кивнула Сара. – Я летала в 112-м донегальском крыле. Ваш отец тоже служил в ВВС?
Девчушка слегка оживилась. В ответ на вопрос она помотала головой и отчего-то шмыгнула носом.
– Не-а. Он был танкистом… кажется. Из наземных войск. Оберлейтенант, как и вы. Он погиб два года назад, на Джиосаре, – добавила она под конец.
Лицо Сары помрачнело. В глазах летчицы большинство ее сверстников, что не попали на военную службу, выглядели недорослями. А уж девчушка, на вид едва закончившая старшую школу, и вовсе казалась Винтерс ребенком, неопытным и наивным. И меньше всего ей хотелось сейчас отвлекаться для утешения какой-то неизвестной ей гражданской.
– Соболезную вашей утрате, юная леди, – с суровым лицом проговорила она. Избитые слова, к тому же произнесенные холодным, казенным тоном, без капли настоящего сочувствия. Девчушка только тряхнула головой.
– Да все в порядке. Столько времени прошло, так что все путем. Сперва мамка, конечно, плакала по ночам, но потом мы привыкли. Пособия хватит мне на колледж. Мамка говорит, как отучусь, дядя возьмет меня к себе на работу. У него сеть магазинчиков по продаже автозапчастей.
Про семейное дело девчушка говорила с таким пренебрежением, что Сара заочно пожалела и мать, и безымянного дядю-торговца. Наверняка ее собеседница подарила им обоим немало седых волос.
– Понятно. Так чем я могу?
– Ах да, – засуетилась девчушка, и по школьной привычке завела руки за спину. – Простите. Я тут подумала и решила, что в колледж не пойду. Хочу служить, как папка. С моим баллом Академия точно не светит, но вербовщик говорит, что можно подписать стандартный двухлетний контракт, пройти базовую подготовку, а потом освоить какую-нибудь техническую специальность. Из меня сделают оружейника, или радиотехника, или что-то в этом роде. Как думаете, стоит согласиться?
Сара как можно более вежливо пожала плечами, надеясь, что ее смущение и недоумение никак не проявятся на лице. В первый раз у нее спрашивали совета, да еще с такой наивной непосредственностью. На секунду Сара посмотрела на девчушку другими глазами, и сквозь округлое симпатичное личико на нее глянула вторая Винтерс – такая же юная и восторженная. Винтерс, которая была счастлива, полна надежд, и не просыпалась от кошмаров по ночам. Сара собиралась сказать что-нибудь формально-одобряющее, но слова никак не шли на язык. Пауза затянулась.
– Благородное начинание. Уверена, ваш отец гордился бы вами, юная леди.
Голос прозвучал с соседнего кресла. Того, на котором уже несколько минут неподвижно сидела Ильза.
– Вы правда так думаете? – лицо девчушки загорелось энтузиазмом, но потом вновь осунулось. – Как-то это все скучно звучит – схемы, детали… Конечно, страшновато, когда подумаю про фронт, но ведь мой папка тоже рисковал жизнью. И вы, ми… фрау оберлейтенант, тоже боевой летчик. Техник – это как-то не героически.
Ильза улыбнулась самой вдохновляющей из своих улыбок – той, от которой сразу затихали любые споры и разбивались сердца. Только Сара могла заметить, какими холодными и безжизненными в этот момент оставались ее глаза.
– Ты судишь слишком строго, деточка. Работа техников незаменима. Сказать по правде, то они гораздо важнее нас, летчиков.
– Неужели?
– Уверяю тебя. Войну в воздухе выигрывает работа наземных служб, а пилоты, вроде меня или фрау Винтерс, просто развозят грузы. Если бы не наши техники, моя птичка ни разу бы не поднялась в воздух… ведь я сама даже топливо не залью. Так что смело поступай, как велит тебе сердце и память достойного отца.
– Спасибо вам! – девчушка вспыхнула от гордости, и чуть было не поклонилась сидящей Ильзе. – И вам, фрау оберлейтенант Винтерс, – добавила она, спохватившись. Она попятилась назад, развернулась и вернулась за стол, устроившись подальше от щеголя адъютанта. Когда Винтерс взглянула туда в следующий раз, девчушка с задумчивым видом вертела в руках кольцо на тонкой металлической цепочке, что висело у нее на шее.
Ильза забросила ногу на ногу и откинулась на спинку кресла, видимо посчитав разговор законченным. Такое равнодушие почему-то показалось Саре очень оскорбительным. Она все еще не могла собраться с мыслями, чтобы завязать такой трудный для нее разговор, и потому сказала первое, что пришло на ум:
– "Память достойного отца" – что это вообще? Ты что, стала подрабатывать рекрутером?
Ильза повернула голову и слегка улыбнулась.
– А в чем проблема?
– Это долбанная патетика, вот в чем. Мишура, красивая обертка, которой заманивают простаков. Я бы на твоем месте стыдилась.
– Стыдилась? – Ильза улыбнулась еще шире, – А по-моему, в самый раз.
– Господи боже, Ильза, она ведь уже потеряла отца. Нет смысла втягивать в эту армейскую круговерть еще и дочку. Тебя совесть не замучает?
– Решение принимать ей. Мне в ее возрасте говорили тоже самое.
– И как, ты счастлива? Военная карьера так тебе понравилась, что ты готова вешаешь лапшу на уши выпускницам, чтобы затащить их в рекрутский центр? – ядовито прошипела Сара, не сдерживая прорвавшейся неприязни.
Улыбка Ильзы тотчас погасла.
– Это девчонка, – медленно проговорила она, – никуда не пойдет. Взгляни на нее – думаешь, она довольна собой? Как часто она ревет в ванной? Рвет платья? Треплет нервы матери, потому что не находит понимания? Она обычный подросток, такая же как миллионы ее сверстниц. Ей хочется стать другой, более привлекательной, более чистой… лучшей версией себя самой. Ты думаешь, что слова мишура, но это не так. Слова могут очистить – если не душу, то совесть. Знаешь, зачем она выпалила свою историю первой встречной? Потому что ей стало легче. Она высказалась, и ты теперь будешь помнить не легкомысленную дурочку с подносом, а дочь погибшего офицера, которая готовится пойти по его стопам. На миг она явила миру лучшие стороны своей души. Ты правда думала рассказать ей, что вся наша война не имеет смысла? Что ее отец погиб ни за что? Тогда ты еще более цинична, чем я.
Закончив тираду, Ильза откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
– То, что ты предлагаешь, это ложь во спасение, – проворчала Сара в ответ.
– Спасения нет. Есть только боль и отсутствие боли.
– А ты изменилась…
Ильза только медленно кивнула в ответ.
– Нам нужно о многом поговорить
– Не сейчас. Давай дождемся финала.
Церемония началась несколько минут спустя, как только прибыл генерал из штаба Аэрокосмического командования. Он произнес короткую приветственную речь, адресованную по большей части представителям прессы. Виновники торжества, четыре офицера и сержант, слушали его, вытянувшись по стойке смирно.
Лицо Сары оставалось бесстрастным. Будучи кадетом, она не смела даже мечтать о том, что ее когда-нибудь пригласят в залы Королевского Двора чтобы вручить орден. Всего пару лет назад такая перспектива заставила бы ее визжать от восторга. Теперь, когда мечта стала реальностью, награда не волновала ее вовсе. Сложно сказать, были ли виной тому выхолощено формальная обстановка, или близость Ильзы, но никакого воодушевления Сара не испытывала.
Первым на сцену пригласили мужчину лет тридцати с нашивками капитана дропшипа. Он выглядел лет на тридцать с небольшим, но был совершенно седым. Адъютант торжественным тоном зачитал наградной лист. Оказалось, что капитан командовал “Клеймором” во время осады заводов “Калон Индастриз” на Талоне, и летал в эскорте грузовиков, что доставляли гарнизону припасы и вывозили продукцию – полностью собранные мехи. Сара слушала представление вполуха. Случайно глянув налево, она больше не смогла отвести глаз. На подлокотнике соседнего кресла лежала правая ладонь Ильзы.
Такая ласковая, хорошо знакомая ладонь, на указательном пальце которой теперь красовалось тонкое платиновое колечко. Обручальное кольцо.
Коммодор прикрепил награду к груди поседевшего капитана. Тот отсалютовал. Очень юная девчушка наигранно потянулась вверх, чтобы поцеловать его в щеку. Защелкали фотокамеры. Капитана сменил пилот из гвардии Арктура, с плеча которого смотрел круторогий баран. Адъютант рассказывал про семнадцать подтвержденных воздушных побед, пресса вела записи.
Слова долетали до Сары приглушенными, будто проходили сквозь толстую подушку. Смысл их не имел никакого значения. Сара наверняка дала бы волю раздирающим ее эмоциям, разрыдалась бы прямо здесь, выбежала бы в коридор, или хотя бы расстегнула душивший ее воротник, но сказывалась многолетняя армейская привычка. Она продолжала сидеть с неестественно выпрямленной спиной и каменным лицом, пытаясь собрать из осколков свой вдребезги разлетевшийся мирок.
Ильзу пригласили одной из последних. Атмосфера в зале изменилась; стало понятно, что вся церемония приближается к своей кульминации. Адъютант весь подобрался, и торжественным тоном зачитывал представление, подспудно отрываясь от раскрытой папки чтобы бросить взгляд на вытянувшуюся девушку. Даже большой чин из штаба выпятил грудь и залихватским жестом подкрутил пышные усы. Он жестом отослал помощницу, и лично приколол на китель Манн Знак за мужество под огнем, которым обычно награждали пехотинцев, и Крест за летные заслуги.
Обе награды знаменовали заслуги Ильзы в кампании на Черноземье. Сами по себе они были не слишком престижными – хотя рассказ о храбрости, проявленной сбитой летчицей в пешем столкновении с клановской бронепехотой, произвел на присутствующих репортеров большое впечатление. Но это была лишь прелюдия к главному действию. Адъютант все зачитывал казавшийся бесконечным список заслуг, а на грудь Ильзы добавился орден в виде трехлучевого пропеллера со штайнеровским кулаком на месте кока винта – Орден Катрины Штайнер, высшая и самая престижная награда из тех, что предназначалась для пилотов ВКС.
Приколов орден, чин из штаба не удержался и чопорно расцеловал девушку в обе щеки. Ильза приняла эту легкую фамильярность с приличествующим моменту тактом. Она повернулась к залу и вновь улыбнулась многочисленным журналистам. Засверкали вспышки фотокамер. Ильза позировала с удовольствием. Под конец она даже сложила пальцы в "V", как на известном плакате, чем привела аудиторию в полный восторг.
А Сара прилипла к креслу и все не могла оторвать взгляда от тонкого обода на ее безымянном пальце. Обручальное кольцо искрилось и сверкало в холодном свете фотовспышек, и этот блеск, казалось, жег глаза даже сквозь закрытые веки.
Ильза покидала сцену, купаясь в волнах всеобщего обожания. В ответ на овацию, что устроили ей гражданские, она лишь снисходительно склонила голову. Аплодисменты не прекращались еще с минуту. Только когда зал затих, адъютант звонко выкрикнул последнюю на сегодня фамилию:
– Оберлейтенант Винтерс!
Сара поднялась из кресла и твердой походкой вышла вперед. Вытянувшись в струнку, она отработанным жестом вскинула руку к виску. Чин из штаба салютовал ей в ответ. Маленькая черная коробочка с орденом лежала на полированной столешнице прямо между ними.
Двери вдруг распахнулись, и в зал впорхнул низенький дворцовый распорядитель в синей ливрее.
– Леди и джентльмены, попрошу всех встать, – выкрикнул он.
Со стороны аудитории донесся шепот, сменившийся шорохом одежды. Сара застыла на месте с поднятой к виску ладонью, и все, что она видела перед собой, были округлившиеся от удивления глаза генерала. Лишь краем глаза она заметила появление двух одинаковых телохранителей в серых костюмах.
В наступившей тишине явственно послышался перестук каблуков по паркету. Спустя еще мгновение на пороге зала появилась самая могущественная женщина во Внутренней сфере.
– Приветствую вас, друзья, – глубоким, хорошо поставленным голосом произнесла Катерина Штайнер-Дэвион. – Могу я присоединиться?
Спустя год, когда Гражданская война Федеративного Содружества, наконец, окончилась, личность архонт-принцессы оказалась под пристальным вниманием биографов. Высшие чиновники Альянса, генералы и адмиралы в своих мемуарах и интервью наперебой принялись рассказывать, какую сложную сеть интриг сплела вокруг своего трона эта внешне безобидная женщина, с каким хладнокровием она использовала окружающих ее людей, и как безжалостно карала даже ближайших приспешников за малейшую попытку неповиновения. Одни просто теряли пост, другие оказывались в тюрьмах за преступления перед государством.
Правление Катерины подверглось беспощадной критике за то пренебрежение, что она выказывала к народу Альянса. Из обнародованных записей стало понятно, что львиную долю своего времени архонт-принцесса проводила в резиденции на Новом Авалоне, оставив Таркад и трон Альянса на попечении своей двоюродной бабки Нонди Штайнер, что правила в качестве регента. За время гражданской войны Катерина несколько раз посещала столицу Лиры, но даже тогда избегала официальных приемов и праздников. На Таркаде она держалась вдалеке от придворных и общественности, и занималась исключительно деловыми встречами. Но иногда, по собственной прихоти, Катерина посещала некоторые третьеразрядные церемонии, которые ежедневно устраивались под крышей Королевского Двора.
Биографы предложили несколько объяснений. Во-первых, заявили они, архонт-принцесса панически боялась покушений. Среди лиранской знати у нее было немало недоброжелателей. Еще большее число врагов архонт-принцесса заработала из-за неоправданно жестоких действий своих тайных служб. Паранойя росла и крепла, достигнув своего пика в марте 3064, когда убийство Куриты Омико показало, что даже члены правящих семей Наследных государств остаются уязвимы для покушений. Потому архонт-принцесса не посещала балов и делала график своих визитов непредсказуемым, чтобы не превращать себя в мишень для какого-нибудь фанатика с бомбой.
Вторая точка зрения основывалась на болезненной тяге Катерины к чужому вниманию. Архонт-принцесса обладала несравненной харизмой и умела располагать к себе любую аудиторию, но при этом всегда имела склонность к показной театральности. Что может быть более приятным для тирана, чем искренний восторг подданных, неожиданно столкнувшихся лицом к лицу с правящей особой? Катерина обожала разыгрывать перед камерами близость к народу, и такие внезапные визиты стали ее порочной слабостью.
Существовала и еще одна трактовка. Да, писало меньшинство, Катерина Штайнер-Дэвион была известным манипулятором и правила Альянсом Лиры и Федеративными Солнцами с безжалостностью тирана. Вся элита двух государств так или иначе находилась под ее пристальным наблюдением. Ни один человек не мог быть назначен на министерский пост без доказательств его абсолютной, безграничной лояльности. Катерина не терпела возражений, и в итоге собрала вокруг себя людей, не блещущих способностями, но зато готовых выполнить любой отданный ею приказ. Она собрала свой личный театр марионеток межзвездного масштаба.
Мелкая знать, солдаты и строевые офицеры находились на самых нижних ступенях бюрократической пирамиды. Их влияние на судьбы государства было слишком незначительным, и совершенно выпадало из поля зрения правящей особы. Проще говоря, все участники таких третьеразрядных церемоний не представляли для Катерины никакой ценности, ни как советники, ни как миньоны.
И потому в их обществе архонт-принцесса могла позволить себе немного человечности.
Последняя точка зрения так и не набрала популярности ни в салонах, ни в академических кругах.
Уверенной походкой Катерина проследовала в зал. Чин из штаба ВКС склонился в глубоком поклоне. Архонт-принцесса едва удостоила его вниманием, лишь слегка кивнув на ходу. Она не стала обходить стол, вместо этого остановилась прямо напротив Винтерс.
Усилием воли Сара стряхнула с себя оцепенение. Только развернувшись лицом к венценосной особе она поняла, что все еще держит руку у виска. Тут же летчица вытянулась в струнку. От волнения ладони начали потеть.
– Ваше величество, – потрясенно сказала она.
Венценосная особа ободряюще улыбнулась в ответ. Сара избегала смотреть в лицо. Потому она запомнила архонт-принцессу такой, как та представала на портретах: чопорной блондинкой с сосредоточенным взглядом и полными алыми губами. В тот раз архонт была одета по-деловому, в бежевый жакет с накладными плечами, и такого же цвета юбку ниже колена. Украшений она не носила: никакие драгоценности не отвлекали внимания от лица и не оттеняли ее красоты. Когда фотографии церемонии стали достоянием общественности, этот жест стали трактовать как тонко рассчитанную критику показной роскоши лиранского королевского двора.
– Я желаю вручить вам награду. Надеюсь, фон Бюлов не будет возражать… и вы тоже, моя дорогая.
– Что вы, ваше величество… конечно нет.
Катерина Штайнер-Дэвион щелкнула пальцами. Адъютант послушно оббежал стол и стал шептать ей на ухо представление. Нервозность его начальника была заметна даже для неискушенного наблюдателя. Наверняка заслуженный генерал пытался угадать причину этого внезапного визита, и какие, добрые или худые, он будет иметь последствия. Трясущимися руками генерал отодвинул коробочку с орденом ближе к Саре, и слишком поздно понял, как бестактно выглядит этот жест. Но исправляться было уже поздно, стол преграждал ему путь, и требовалось его обойти, чтобы лично передать награду в руки архонт-принцессы.
Та жестом отослала адъютанта и осталась с Сарой один на один.
– Я удивлена, фрау Винтерс. Если верить этому юноше, вы один из лучших моих пилотов.
– Ваше величество слишком добры, – выдавила Сара. Голос от волнения сел.
– Не скромничайте, моя дорогая. Героям это не к лицу, – покачала головой Катерина, – Как мне сказали, вы успели сразиться со всеми врагами, что испытывали на прочность границы нашего государства. Наемники-пираты из Лиги, мятежники, кланы… даже сепаратисты Скаи. Впечатляющий послужной список.
– Он немного неверен, – покачала головой Сара, сама изумляясь собственной дерзости, – я никогда не летала против скайцев. Я покинула планету, как только начался мятеж, а потом меня назначили в милицейскую часть вдали от линии фронта.
– Вот как? – Катерина удивленно изогнула бровь. – А что вы делали на Скаи?
– Читала лекции кадетам Сангламора.
– Ведь это ваша альма-матер, не так ли?
– Так точно, ваше величество.
– То есть можно сказать, что вы обучали пилотов для армии сепаратистов, что выступила против Альянса и моей законной власти? – невинным голосом спросила Катерина.
Аудитория приняла эту реплику в гробовом молчании. Чин из штаба ВКС побледнел и покрылся испариной. Казалось, что он на пороге сердечного приступа. Адъютант, все еще стоящий за спиной архонт-принцессы, отшатнулся. Он смотрел на Винтерс, как на прокаженную.
– Нет, ваше величество. Я обучала пилотов для ВСАЛ, как мне и было приказано. Не будет ошибкой сказать, что многие впоследствии примкнули к сепаратистам. Но выделять неблагонадежных – не моя работа. Я летчик-истребитель, а не политический агент.
Катерина Штайнер-Дэвион бросила на Сару оценивающий взгляд. Лицо архонт-принцессы оставалось непроницаемым, и только в глазах отражалась работа мысли. После секундной паузы она чуть повернула голову направо, впервые обратив внимание на генерала из штаба ВВС.
– Фон Бюлов, будьте любезны… откуда родом оберлейтенант Винтерс?
Ответа генерал не знал. В его поисках он посмотрел на адъютанта, но тот занимал сравнительно безопасную позицию за плечом архонт-принцессы, и лишь безмолвно развел руками. Генерал побледнел еще сильнее.
– Ваше величество… будьте уверены… досадное недоразумение… лично разберусь и исправлю…
Катерина нетерпеливым жестом прервала его бормотание.
– Какая вопиющая некомпетентность, не так ли? – она снова повернулась к Саре, и лицо ее неожиданно потеплело. – Развейте их невежество, моя дорогая.
– Вашвиц-сити, Трент, ваше величество.
– Если я правильно помню, Трент когда-то принадлежал к Федерации Скаи, не так ли?
– Так точно.
Сара склонила голову, но тут Катерина доверительным жестом положила руку ей на плечо.
– Не беспокойтесь, моя дорогая. Я не кусаюсь, и только хочу удовлетворить свое любопытство. Вы родом с Острова Скаи, учились в самой беспокойной из моих военных академий, и оказались в самом центре этого отвратительного мятежа. Если бы вы хотели изменить присяге, невозможно было подобрать более удобного момента. Но все же вы вернулись назад. Почему?
– Ваше величество, – Сара с трудом подобрала слова, – мне претит сама мысль о том, что можно выбрать лучшую родину из двух. Это недостойно. Я присягала на верность Альянсу, и не собираюсь изменять решения.
Катерина торжествующе улыбнулась. С запозданием Сара поняла, что вся сцена была спланирована заранее. Архонт-принцесса мастерски нагнетала обстановку, и как умелый режиссер, подвела собеседницу к единственно возможному ответу.
– Даже я не смогу сказать лучше, моя дорогая. Уж не собираетесь ли вы делать карьеру при дворе? Будьте любезны, фон Бюлов, – Катерина повернулась к генералу, и ее лицо вновь посуровело, – я желаю увидеть оберлейтенанта Винтерс в списках пилотов моей Королевской Гвардии. Кроме того, я не вижу у нее наград за скайский фронт. Досадное упущение. Такая верность не должна оставаться неоцененной.
– Конечно, ваше величество. Лично займусь, – облегченно выдохнул генерал, промокнув платком выступивший на лбу пот.
– Что же до сегодняшнего события, Винтерс… – Катерина подобрала со стола коробочку, открыла ее и несколько секунд рассматривала лежащий внутри орден. Затем она едва заметно кивнула собственным мыслям и повернулась к залу. Аудитория жадно ловила каждое ее движение. Убедившись, что она безраздельно завладела вниманием публики, Катерина начала говорить.
– Леди и джентльмены, мои дорогие гости. Возможно, вы помните, что моя почтенная бабушка, Катрина Штайнер, начинала службу как офицер пехоты в рядах Гвардии Арктура. Она преодолела все ступени, от ротного до командира ПБК, чтобы на собственном опыте всесторонне изучить состояние армии. От ее внимание не укрывались никакие, даже самые каверзные проблемы, и она прилагала все усилия для их решения. Неустанно она повторяла: ключом к победе в современной войне будет взаимодействие воздушных и наземных сил. Наши полки мехов в то время уже были непобедимы; предстояло "всего лишь" подтянуть до того же уровня наш военно-воздушный корпус.
– К счастью, – отметила Катерина под общий смех, – моя бабушка была не только генералом, но и архонтом Содружества Лиры. Так что в ее распоряжении оказались и нужные знания, и ресурсы, необходимые для будущих перемен. Одним из первых своих указов она учредила Орден за выдающиеся мужество, который вручается только летному составу ВВС и который с тех пор и по настоящее время носит ее имя.
– Мне часто говорят: Катрина, Альянс велик потому, что стоит на плечах гигантов. И с этим трудно спорить. Наша нация достигла выдающихся успехов за века прилежного труда. Мы управлялись визионерами, чьи идеи надолго опередили свое время. Именно Катрина Штайнер разослала мирные предложения лидерам других Наследных государств, что в конечном итоге привело созданию Федеративного содружества, а потом даже к возрождению Звездной Лиги. Но я спрошу вас – неужели все те блага, которыми мы наслаждаемся сегодня, есть только результат заслуг наших предшественников? Нет, и еще раз нет. И вот перед вами живое тому доказательство.
Архонт-принцесса подошла к награжденным офицерам, неподвижно застывшим у своих мест. Первым перед ней оказался седовласый капитан "Клеймора". Катерина обняла его за плечи, наигранно поцеловав воздух у щеки. Когда она направилась дальше, капитан рукавом смахнул с глаз набежавшую слезу. Архонт-принцесса обошла всех, обнимала мужчин и пожимала руку женщинам. Напоследок она остановилась рядом с Сарой.
– Посмотрите на этих людей. Каждый из них стоит вашего внимания. Они заслужили право на признание своей беспримерной храбростью и мужеством, сражаясь в самой опасной из покоренных человеком стихий. Совершенные ими подвиги еще раз доказывают, что дух нашего народа пылает с неослабевающей силой. Катрина Штайнер смотрела в будущее лиранского воздушного флота с надеждой. Сегодня, перед этими летчиками, и корабельными офицерами, я смотрю на настоящее Воздушных сил с уверенностью и гордостью. От лица народа Альянса я приношу им искреннюю благодарность за службу, но прошу еще об одном: станьте достойным примером для следующих поколений авиаторов, что пойдут по вашим стопам. Будущее отныне в ваших руках!
Окончание речи потонуло в аплодисментах. С довольным видом архонт-принцесса помахала аудитории, дав фотографам возможность сделать несколько снимков. Потом она повернулась к Саре и проговорила вполголоса:
– Прошу простить за задержку, моя дорогая. Даже и не думайте, что я забыла о вашем присутствии. Давайте воздадим вам должное.
Тонкие пальцы Катерины долго не могли справиться с тугой застежкой, но в конце-концов орден занял положенное место на груди кителя. Сара осталось только в очередной раз вскинуть руку к виску.