Путы Альянса

[Маленький Скорпион]

Tomoboshi, спич о лесбиянках в БТ, естественно. Ты что -- не помнишь фанфеги Базорова про розовых акул?

[Tomoboshi]

Угу, нагуглил на "Самиздате".
Но до этого как-то мимо меня прошло

[Tomoboshi]

Тем временем продолжаем. История о том, что ВСАЛ не могут в АКИ.

Окрестности Троубриджа

Джиосар

Провинция Болан, Альянс Лиры

3 июня 3064 года, 12:25

3+2

Оберлейтенант Виктор Янковский, командир механизированной разведроты, рукавом вытер стекающий по лицу грязный пот. На кителе осталось мокрое пятно, покрытое слоем жирного пепла. "Проклятие. Ну и жара.”
Охотничью хижину давно забросили. Она щерилась на мир провалами выбитых окон, из которых торчали остатки рам. Крыша наполовину осела, но еще давала кое-какое укрытие от палящего летнего солнца. Впрочем, тень мало помогала бронекавалеристам, облаченным в полную пехотную сбрую и изнывающим под тяжестью защитного снаряжения и боекомплекта.
Командное отделение Янковского устроило в хижине импровизированный штаб. Отсюда до передовой позиции было меньше двух сотен метров – гораздо ближе, чем хотелось бы оберлейтенанту. Откуда-то с той стороны в небо поднимался столб маслянистого черного дыма, поднимающийся над очередной горящей машиной.
– Билл, дай мне штаб полка.
Связист устало кивнул, снимая трубку ротной рации. Мощный аппарат стоял по центру комнаты. Выброшенная через дыру в крыше штыревая антенна чуть раскачивалась от легкого ветерка.
"Надеюсь, на третий раз командование вытащит голову из задницы и снизойдет к нашим проблемам,” – в ожидании связи Янковский разглядывал столб дыма через выбитое окно. – "Блядь, кто-нибудь тушит этот костер? Горит прямо посреди позиций, лучшего ориентира не найти.
– Штаб на связи, - радист протянул оберлейтенанту трубку.
– Папа-медведь, это гризли-три-главный!
– Папа-медведь слушает, – сквозь треск статики донесся хриплый голос лейтенанта-полковника Фойгеля. Заместитель командира полка, карьерист и самодур. Янковский скрипнул зубами с досады. Разговор предстоит тяжелый.
– Гризли-три-главный, отчет о ситуации. Снова подверглись налету авиации. Потери личного состава – трое убитых, десять раненых, в том числе командир второго взвода. Медики не смогли забрать всех одной ходкой. Потери в технике – сгорел один “Гоблин” и один БТР, еще два повреждены. Это уже третий налет за сегодня. Судя по частоте, нас обрабатывает как минимум две эскадрильи, по три-четыре Jabo за вылет.
– Принято, Гризли-три. Мы в курсе ситуации.
– Наши позиции вскрыты противником и сильно уязвимы для бомбардировки. Прошу разрешения отойти на километр к югу.
– Отрицательно, Гризли-три. Сохраняйте спокойствие и удерживайте позиции, – Фойгель был до омерзения хладнокровен.
– Да мы даже ответить не можем! Еще один или два налета, и у нас не останется техники. А они будут, можете не сомневаться.
– Янковский, черт вас дери, исполняйте приказ! – рявкнули на том конце, – в самое ближайшее время вам будет обеспечено воздушное прикрытие, и это уже не ваша забота. А ваша забота – не пустить противника на шоссе М17. Так что если я говорю – стоять, вы будете стоять, вам ясно, Янковский?!
– Так точно, Папа-Медведь, – оберлейтенант с тоской вздохнул.
– Отбой, – связь с треском оборвалась. Наверняка Фойгель размаху треснул микрофоном о стол. Просто чудесно. Янковский кивнул радисту и оглядел хижину в поисках своего ротного сержанта.
– Оберштабсфельдфебель, соблаговолите проверить позиции. Убедитесь, что люди максимально рассредоточены и готовы к бою. Пусть не сидят в окопах больше, чем по трое. Да, и распорядитесь потушить этот злоебучий бронетранспортер!
– Alles klar!
Следом за сержантом Янковский вышел из избушки и углубился во влажную духоту подлеска. Отсюда узкая тропинка вела вперед, к позициям роты. В стороне стоял горящий штабной БТР. Возле машины на траве рядком сложили окровавленные тела. Пятнадцать трупов, хренов индюк. Пятнадцать погибших ребят.
Лейтенант закурил.
"Чего тут рассуждать… все ведь сам просрал. Позиции окопаны плохо, замаскированы еще хуже. Расслабился, пожалел солдат. С первого налета рота взялась за лопаты, все роют как одержимые, но потерянного времени не вернуть. Почти треть состава выведена из строя, половина техники в хлам. Да, оберлойтнант, нагородил ты дел. Разжалуют тебя, лысый ты хрен, как пить дать разжалуют… если ты, конечно, до вечера доживешь." – ротный с некоторым удовольствием принялся за самобичевание. В который раз за сегодняшний день.
Докурив, Янковский по старой привычке сунул окурок под дерн, проверил автомат и зашагал к передовым позициям. На творящийся там бардак нужно было глянуть своими глазами.

***

– Разворачивай машину, Бесовка. Курс ноль-один-пять.
– Принято, Щука, – Сара потянула ручку, послав истребитель в широкий разворот вслед за "Люцифером" своей ведущей. – У нас новая задача?
– Да. Поступил запрос от бронекавалерийского подразделения в квадрате ромео-зулу-одиннадцать. Авиация уланов утюжит их с самого утра. Нужно расчистить над ними небо, пока нас не сменит лэнс из Берты.
– Принято, – чем дольше Сара летала вместе с Милович, тем охотнее она перенимала ее привычки. Год назад, на Аркадии, девушка задала бы еще тысячу вопросов. Сейчас она ограничилась равнодушным "принято".
К тому времени пара уже провела в воздухе больше трех часов, сполна покрыв норму на один вылет. В теории полетный контроль должен был отправить их домой. Увы, заслуженный отдых откладывался: по давней традиции аэрокосмических войск ВСАЛ, недостатки планирования всегда возмещались усиленной нагрузкой на пилотов. Но если с усталостью еще можно было бороться, то заставить истребитель лететь на категоричных приказах не удавалось еще никому.
Сара бросила обеспокоенный взгляд на датчик топлива. Запасы водорода оказались истощенными наполовину. С учетом затрат на подлет и патрулирование, принимать маневренный бой придется с оглядкой, иначе топлива на обратную дорогу до Нютцена вполне может не хватить. Оборудованный у линии фронта резервный аэродром представлял собой не более чем кучу палаток и тентов, установленных на краю расчищенной лесной поляны. Стоит сесть в этой дыре, и машина проточит там неделю в ожидании топлива.
– Поднимаемся на семь тысяч, идем на крейсерской. Бесовка, топливо без необходимости не жги, – как всегда, проблема не осталась незамеченной для Лауры. Хотя чему удивляться, вопрос для ее ведущей был не менее актуален.
– Есть, – Сара немного скорректировала угол подъема. Со всех сторон, насколько хватало глаз, раскинулось небо – бесконечно-синее, без единого облачка. Только в километре впереди темной точкой несся "Люцифер" Милович.
Для Сары это был уже второй вылет за сегодня. Утром они на пару с Ильзой битый час кружили над линией соприкосновения, пытаясь засечь укрытую под пологом леса вражескую технику. Фостер был в ярости, но перед приказами напрямую из штаба авиабригады и он был бессилен. Наверху, похоже, решили, что легкие АКИ 112-ого – самый подходящий инструмент для ведения разведки в интересах бронекавалерийского полка, неспешно наступающего на позиции мятежников.
Пока техники заправляли “Центурион”, Сара смогла выпить кофе и дать отдых спине, проведя полчаса лежа на койке. После чего последовал новый вылет, на этот раз на патрулирование вместе с Милович. А по возвращению будет и третий, можно не сомневаться. На шесть машин эскадрильи собиралась целая гора запросов, так что для цезарей три вылета в день были скорее нормой, чем исключением.
Большинство вылетов на патрулирование были скучной и монотонной рутиной. По идее, воздушный патруль должен был немедленно атаковать любую замеченную вражескую цель. На практике же эти миссии выливались в бесконечное нарезание кругов над позициями дружественных войск, даже без единого намека на контакт с противником, так что "свободной охотой" их можно было назвать только в нелепых фантазиях гражданских журналистов. Но может быть, сегодня все-таки повезет?
Эта мысль немного приободрила Сару. "Ну а что? Третья отметка на киле будет смотреться замечательно. Да и самое время догонять Ильзу, она начинает зазнаваться…"
– Бесовка, мы на месте. Я обновила полетную карту, облетаем указанные точки в границах квадрата. Снижаемся до двух тысяч.
– Принято.
“Люцифер” и “Центурион” сбросили мощность до минимума и плавно спустились ближе к земле. Сара с беспокойством поглядывала на экран бортовой РЛС, опасаясь пропустить появление вражеской авиации. “Если нас застигнут врасплох без скорости, да еще на такой малой высоте, то драка будет тяжелой. Надеюсь, Лаура знает что делает”.
Сара вывела полетную карту на главный монитор. Квадрат ромео-зулу-одиннадцать наискосок пересекала извилистая синяя черта, прочерченная стилусом командира – позиции бронекавалеристов. Девушка посмотрела направо, пытаясь что-нибудь разглядеть в зеленой мешанине под крылом, но лес надежно скрывал войска от невооруженного взгляда. Лишь позади позиций роты деревья немного расступались, так что можно было заметить темную линию шоссе. "Ладно, в конце концов нам сапогов не бомбить, а защищать. Так что видеть их совершенно необязательно," – философски решила Сара, возвращая свое внимание к пилотированию.
– Не слишком полагайся на сенсоры. Смотри по сторонам, и особенно вниз. Бандиты взяли за привычку прорываться у самой земли, так что радары их не ловят. Наша главная цель – штурмовики. Если будет прикрытие, то постараемся разобраться с ним позже. Кружим по отмеченным точкам пока хватит топлива. Вопросы?
– Никаких. Вас поняла, – коротко ответила Сара.
И без того долгие минуты патруля становятся почти бесконечными, когда ожидаешь появления противника. В ожидании противника прошло полчаса. Датчик топлива сигнализировал, что в баках осталось не больше трети заправки – от силы еще минут тридцать полета в патрульном режиме. После чего осталось только бросить сапогам последнее “прости” и отбыть в сторону базы, стараясь не делать резких маневров. А может, пилоты уланов уже закончили свою программу на сегодня?..
Первым приближающиеся цели обнаружил радар “Люцифера”.
– Бесовка, бандиты на два часа, выше нас! Разгоняемся и лезем наверх! – Окрик Милович вывел Сару из задумчивости.
– Принято, Щука. Я за тобой!
Сара потянула ручку на себя и врубила максимальную мощность. Экономить топливо больше не имело смысла, сейчас все решала скорость. Накормленный досыта двигатель восторженно взревел. На экране РЛС появились две яркие засечки, вражеские истребители быстро приближались. Они шли высоко, примерно на шести тысячах. Невооруженным взглядом были заметны тоненькие полоски инверсионных следов.
"Слишком высоко," – прикинула Сара, – "с такой высоты бомбить бессмысленно. Неужели собираются пикировать?". Компьютер наконец-то смог идентифицировать цели как два “Корсара” модели V14, проворные и хорошо защищенные 50-тонные перехватчики с парой больших лазеров увеличенной дальности в качестве главного калибра. Сара прищурилась. Плохой расклад.
Видимо, “Корсары” уланов тоже обнаружили противника. Пара довернула в сторону лиранских машин и начала набирать высоту. "Хотят занять выгодную позицию. Мой “Центурион” быстрее, но у Щуки нет никаких шансов достать “Корсары” на вертикали. Неужели они хотят нас разделить?” Сара машинально бросила взгляд на радар и похолодела: с другой стороны приближались три новые засечки, на этот раз еле заметные из-за помех от поверхности.
– Еще противник! У земли, на три часа, – быстро доложила Винтерс.
– Да, вижу! – отозвалась Милович. "Интересно, мне кажется, или у нее и правда голос напряжен?" – мысль появилась сама собой, и Сара не успела даже поразится ее неуместности.
– Внизу два "Люцифера" и "Хеллкет". Идут медленно, наверняка с бомбами. Бесовка, нам надо заставить их отвернуть! Следуй за мной и не спускай глаз с "Корсаров" наверху!
– Есть! – прохрипела Сара, едва узнав собственный голос. Она проглотила комок в горле и крепче вцепилась в ручку управления. За какие-то секунды рутинный патрульный вылет обернулся сражением с превосходящими силами.
"Люцифер" Милович перевернулся через крыло и спикировал в сторону нижней тройки. Саре пришлось убрать газ и выпустить воздушные тормоза, чтобы не выскочить вперед ведущей. Ей не хотелось гасить с таким трудом набранный разгон, но выпускать из виду хвост Милович было нельзя.
“Корсары” сверху легли в широкий вираж и вальяжно вышли на атакующую позицию. Сара посмотрела на них и увидела блики солнечных лучей на полированной обшивке. Лиранские машины не успели пролететь и половины нужного расстояния, а два улана уже оказались сзади и направили носы вниз. Тревожно запищал зуммер, отмечая облучение от вражеского радарного прицела.
– Заходят нам на шесть! – Сара почти физически ощущала нацеленные ей в спину стволы. Она рефлекторно втянула голову в плечи и сжалась в пилотском кресле как в коконе, будто это могло как-то уберечь ее от попаданий. Группа истребителей-бомбардировщиков все еще оставалась бесконечно далеко внизу, когда кокпит озарили холодные всполохи зеленого цвета. С расстояния в несколько километров “Корсары” открыли огонь из дальнобойных лазеров. Уланы целились в машину Милович, и два луча попало в цель. На крыле небесно-голубого “Люцифера” протянулся длинный рубец раскаленного докрасна металла.
– Бесовка, маневр уклонения и разворот, – даже под огнем Лаура сохраняла хладнокровие, она уже все просчитала и поняла. – Прорваться к штурмовикам нам не дадут. Атакуем "Корсары"!
Сара облегченно выдохнула, направив свою машину в левый разворот. “Люцифер” Милович вильнул вправо, одновременно крутанув размазанную бочку вокруг продольной оси. Очередные выстрелы лазеров прошли мимо. Пара “Корсаров” разошлась в стороны и продолжила стрелять, на этот раз каждый вражеский пилот сосредоточился на одной лиранской машине. “Центурион” тряхнуло, когда очередной выстрел угодил в его носовой обтекатель. Сара выругалась и надавила на педаль, послав истребитель в скольжение на левое крыло. Расстояние было все еще слишком велико для ее средних лазеров, и она не могла ответить улану огнем. Ей оставалось только уворачиваться.
“Люцифер” Милович принял на себя еще больше попаданий, но, в отличие от “Центуриона”, ему было чем ответить обидчикам. Лаура выстрелила из пары больших лазеров, и оба луча чиркнули по борту ведущего “Корсара”. АКИ уланов тут же прекратил стрельбу и снова начал набирать высоту, секунду спустя за ним последовал ведомый.
– Бесовка, ты цела?
– Так точно.
– Разворот влево и форсаж! Летим домой.
– Но как… – Сара оборвала себя на полуслове. Все и так было понятно. Она передвинула ручку газа на максимум. Двигатель взвыл, перегрузка вдавила ее в кресло, но зато ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы нагнать вырвавшийся вперед "Люцифер".
– Спокойно. Пока “Корсары” развернуться, мы уже окажемся в зоне ПВО бронекавалерии. Но не думаю, что нас будут преследовать.
Сара оглянулась через плечо, бросив последний взгляд на позиции сапогов. Тамошний лес пылал. Сизый дым горящей древесины перемежался с жирным чадом напалма, и плотными столбами черного дыма, идущими от подбитой техники. Закончившая свою работу тройка штурмовиков уходила на запад. Пара “Корсаров” вновь забралась на шесть тысяч и с высоты прикрывала их отход.
Сара отвернулась. Ощущение было премерзкое. "Черт возьми. Надо было пригнать сюда всю эскадрилью… Ифрит с Блохой с превеликим удовольствием занялись прикрытием, а остальные вогнали бы в землю эти сраные штурмовики. Но как это сделать, если цезари работают на весь полк?"
– Не вини себя, Винтерс. Мы сделали, что могли, – голос у Милович был все такой же равнодушный. – Сегодня нас обвели вокруг пальца. Завтра будет новый день.
– Я знаю, – мрачно отозвалась Сара.

***

Оберлейтенант Янковский лежал рядом с горящим бронетранспортером и смотрел неподвижным взглядом в бездонное синее небо над головой. Его бронежилет задержал несколько крупных осколков шрапнели, ударивших в грудь и живот. Тот, что оказался смертельным, ударил в горло над защитным воротником, пробил шею и вышел у основания черепа.
Через три месяца семье Янковского передали его личные вещи. Среди них безутешная вдова нашла тяжелый золотой перстень с гравировкой на французском языке.





Авиабаза Нютцен

Джиосар

Провинция Болан, Альянс Лиры

3 июня 3064 года, 13:40

3+2

Сара выжала посадочный тормоз у входа в ангар, погасив последнюю толику оставшегося после пробежки импульса. "Центурион" визгнул покрышками и замер. Девушка сняла шлем и откинулась на спинку кресла, пока небольшой шестиколесный тягач буксировал ее истребитель в ангар.
Настроение после неудачной стычки с "Корсарами" было хуже некуда. Сару не смущало отступление – а вообще-то говоря, попросту бегство из-под атаки. Когда противник слишком силен, лучше свалить пока цел. Этот урок накрепко отпечатался в ее памяти еще в раннем детстве, когда Сара совершенствовала свое тактическое чутье в самой что ни на есть реальной обстановке – в уличных драках район на район. В хорошей свалке, как и воздушном бою, излишне щепетильный в вопросах чести быстро оказывается на земле.
Гораздо неприятнее было осознавать, что мятежники их переиграли. Обманули. Обвели вокруг пальца. Два лэнса уланов идеально разыграли предназначенные им партии, не оставив лиранским летчикам ни единого шанса выкрутиться из подставленной западни. Девушка никак не могла забыть столбы дыма над позициями механизированной роты, которую они с Милович должны были защищать. В расстроенных чувствах она покинула кокпит, и без всякой серьезной причины наорала на техника, что имел несчастье замешкаться у нее на пути.
Грузно топая шестнадцатикилограммовыми сапогами, она зашла в раздевалку, рассчитывая как можно быстрее сбросить с себя пропахшее потом летное облачение. В комнате оказался Штосс; лихо покручивая усы, он громким голосом рассказывал какую-то историю, поминутно прерываясь на раскатистый хохот. С улыбками на лицах историю слушали Ильза и Лаура. Милович уже успела снять "слоновий костюм" и стояла в одном белье, не ощущая, судя по всему, ни малейшей неловкости.
–… и вот эта скорая выезжает на поле и тормозит прямо у “Чиппевы.” Из нее выскакивают два парамедика, парень и девчонка, оба такие в комбинезончиках, аж светятся от осознания собственной важности. Ну много ли мороки, пациента забрать. Ага, щаз! Шкипер кроет их матом и вылазить из кокпита не собирается. Ну и эти гении не находят ничего лучше, как попытаться влезть на крыло – но обшивка-то вся скользкая! И вот парень не удержался за предкрылок, и бухается задом на прямо бетон. Он поднимает голову, и видит прямо над головой пятисотку на пилоне, бледнеет и пытается выбраться из под крыла, а Фостер орет сверху "и чтоб больше этих уродов, так их и так, я на своем поле не видел!"
Милович переливчато засмеялась и повернулась к шкафчику, открыв взгляду Штосса весьма соблазнительно выглядящую попу. Ильза прыснула, в ее глазах сверкали веселые искорки. Сара общего веселья не разделила.
– Что у вас тут случилось? Старое вспоминаете?
– Не-а, – Штосс оскалился. – Ты, Винтерс, пропустила настоящий цирк. Шкипера увезли на операцию в гражданский госпиталь. Говорят, им пришлось привязывать его к каталке, чтобы он прямо из машины не убежал.
Сара мгновенно напряглась.
– Ну и че вы ржете-то, уроды? – заорала она с перекошенным от гнева лицом, – шкипера подстрелили, а ты и рад?! Да я тебя по полу размажу, хлыщ недоделанный! Как это случилось, опять "Корсары"?
К ее удивлению, Штосс только улыбнулся еще шире. Милович хохотала уже в полный голос, согнувшись пополам и хлопая ладонями по бедрам. Ильза, едва сдерживаясь от смеха, пояснила:
– Успокойся, все в порядке. Никаких "Корсаров" не было. Фостера не подстрелили – это просто аппендицит, представляешь? Он прервал патрулирование, так что "скорая" забрала его прямо с полосы. Операция закончилась час назад.
Сара немного расслабилась, однако ее враждебность не пропала в одночасье. Она продолжила оглядывать собрание с недоверием и вызовом.
– Ясно. Ну и что здесь смешного?
Ухмылка на лице Штосса погасла. Он с досадой махнул рукой:
– Да ну тебя, Винтерс, с твоей кислой миной. Хочешь горевать – горюй, а лично я нахожу чертовски ироничным, что шкипера достали не мятежники, а его собственные насквозь проспиртованные кишки. Знаешь, что? Если так переживаешь, то сама к нему и отправляйся. С визитом вежливости.
Сара смерила его ненавидящим взглядом и шагнула к своему шкафчику. Тяжелый костюм уже нестерпимо ей надоел. Хотелось в душ.
– Ну и поеду. Завтра. Сегодня нужно закончить отчеты.
– Сегодня к вечеру, Бесовка, – в тоне Штосса прорезались нагловатые нотки. – Фостер уже прислал список с требованиями.
– Что там?
– Догадайся. Без чего наш гауптман не может жить, но и никак не может получить от медсестер… – Штосс проводил взглядом удаляющуюся в душевую Милович, восхищенно – и как показалось Саре, несколько картинно – поцокав при этом языком.
– Ладно, оставлю вас наедине. Манн, – Рудольф кивнул Ильзе, та улыбнулась в ответ. Через мгновение Сара ощутила руки подруги на своей талии. В наступившей тишине Ильза помогла ей вылезти из гермокостюма.
– Тяжелый полет, да?
– Вроде того. Я потом расскажу, хорошо? – буркнула Сара, доставая из шкафчика полотенце.
– Ну ладно, – Ильза участливо улыбнулась. – Тебе нужно еще что-нибудь?
Сара вздохнула.
– Можешь найти мне машину? И тот список покупок, о котором говорил Штосс. Не хочу затягивать.
Ильза снова кивнула, и ее лицо расцвело в игривой улыбке. Сара вдруг поняла, что стоит перед подругой в одном белье, разгоряченная и потная – и смущенно покраснела, сложив руки на груди.
– Ты чего?
– Ничего. Я, пожалуй, съезжу с тобой… и по дороге выслушаю твою историю.
Едва успев договорить, Ильза не удержалась и подскочила к подруге, заключив ее в объятия. Сара ойкнула. Ее кожа терлась о шершавую ткань кителя, пока подруга покрывала мелкими поцелуями ее шею. Жаркие, чувственные губы Ильзы поднимались все выше и выше, пока наконец не зашептали прямо в ушко:
– Только не думай, что ты отделаешься одним "спасибо"…

[terkys]

Интересно читается, спасибо
Хочется огнефиру и продолжение

[Tomoboshi]

Новый Мюнхен
Джиосар
Провинция Болан, Альянс Лиры
3 июня 3064 года, 16:52
3+2

За руль села Ильза. Она вела машину так аккуратно и плавно, что минут через десять Сара не выдержала и задремала на переднем сидении. Благополучно проспав большую часть поездки, она очнулась только когда их автомобиль съехал со скоростного шоссе и свернул на оживленные улицы Нового Мюнхена. Сара потерла глаза, зевнула во весь рот и с наслаждением потянулась, расправляя затекшие мышцы. Ильза улыбнулась уголками губ.
– Выспалась?
– Да какое там, – воспользовавшись зеркалом заднего вида, Сара поправила прическу. – Долго еще?
– Судя по навигатору, минут двадцать. Если в пробке не застрянем.
Сара промолчала. Еще не до конца отойдя ото сна, она в задумчивости рассматривала город. Улица потемнела от недавно прошедшего дождя. Укрываясь под зонтиками от падающих с неба капель, по лужам семенили почтенные бюргеры и фрау. Над их головами возвышались здания из стали, бетона и сверхпрочного пластика. Темная громадина мегаполиса заслоняла половину неба. Верхние этажи терялись в туманной дымке. Тысячи стекол нижних этажей матово поблескивали от влаги.
– Тебе хорошо, – Ильза коротко хохотнула, – а я всю дорогу играла в собаку сама с собой.
– Спасибо, что поехала со мной, – пробормотала Сара, – я ценю это. Правда.
– Как я уже сказала, одной благодарностью ты не отделаешься. Так что я даже рада, что ты смогла выспаться.
– Ведьма.
– Уж какая есть! – Ильза рассмеялась. Перестраиваясь в другой ряд, она словно бы невзначай погладила подругу по бедру. Сара встрепенулась и повернула голову. Щеки Ильзы слегка раскраснелись, отчего веснушки сделались еще заметнее.
– Да что с тобой сегодня?!
Манн загадочно улыбнулась и не ответила. Несколько минут они ехали в тишине. Сара откинулась на подголовник и не сводила глаз с подруги, любуясь ее слегка растрепавшимися пшеничными локонами. Под этим взглядом Ильза краснела все сильнее, тщетно стараясь выглядеть невозмутимой. Под конец она не выдержала:
– Чего ты?
Сара отвела глаза. Уместные слова теплились в ее сердце, но Винтерс так и не решилась их произнести. Слетев с губ, они превратились бы в клише, пустую формальность, одну из тех милых банальностей, что говорят друг другу все влюбленные от начала времен. Сара Винтерс так и не научилась откровенности. В прошлом слишком многие принимали ее немногословность за бездушную черствость – и бежали прочь, не пытаясь узнать получше эту уличную хулиганку.
Многие, но не Ильза. Манн никогда не ждала от нее больше, чем Сара могла дать. Вот и сейчас блондинка безошибочно угадала настроение подруги: она улучила момент и подарила ей ободряющую улыбку, прежде чем снова вернуть взгляд на дорогу. Сара устроилась поудобнее и расслабилась, прокручивая в голове планы на грядущую ночь.
К несчастью, вскоре ей попалось на глаза нечто такое, что разбило эти планы вдребезги.
У обочины стоял громадный рекламный щит. С него многозначительно смотрела вдаль десятиметровая лейтенант Винтерс. Рядом, как и на той памятной фотографии, стояла Ильза Манн. Художник заменил ее легкомысленный гражданский наряд на парадную форму под стать подруге, но так и не убрал выражение смущенной приветливости с ее лица. Фоном портрету служило изображение оживленного военного аэродрома, с взлетной полосы которого одновременно взлетало невозможное в реальности количество АКИ. Чуть ниже шла подпись, выполненная витиеватыми готическими буквами: "Стражницы неба".
Сара ругалась долго и изобретательно, отчехвостив и злополучный магазин с его продавцом, и бессовестных писак-журналистов, и всю художническую братию. Слетающие с ее языка эпитеты заставили бы покраснеть даже видавшего виды техника-двигателиста.
– …этих сволочей паскудных, покуда говно из ушей не потечет! – Винтерс в сердцах хлопнула по передней панели. – Нет, ну как тебе это нравиться?! Ильза?
Ильза затормозила у обочины. Не выпуская руля из рук, она рассматривала гигантскую картину сквозь лобовое стекло. На ее лице отражалась целая гамма противоречивых эмоций.
– Мда, – протянула она, – Мда-а-а-а. Ты права, это немного слишком.
– Немного? Немного?! – Сара все не могла успокоиться. По привычке она неосознанно сжимала и разжимала кулак. – Да это форменное свинство! Засужу мерзавцев, они у меня…
Ильза прервала ее прежде, чем она успела описать очередную порцию неотвратимых кар.
– Не думаю, что получится. Такое наверняка согласовано с военной администрацией. Ну же, не кипятись, – ее пальцы мягко коснулись плеча подруги. – Ты ведь сама жаловалась, что все внимание достается мехвоинам. А теперь от поклонников отбоя не будет.
– Можно было меня спросить, для начала...
– И ты бы отказалась? Не верю, – прохладные, тонкие пальчики теперь гладили Сару по щеке. – Ведь мы летчики. Из нашей братии во все времена делали героев для народа. Вспомни сама: Бёльке, Марсель, Эпштейн, Махмуд Алам, династия Миллеров, “Крушила” Стюарт… Тира Мираборг, наконец. Ведь даже кланы чтут ее имя! Возможно, теперь пришел наш черед.
Сара недоверчиво взглянула на нее.
– Ильза, ты ведь пока даже не ас. Не рановато ли примерять корону?
– А почему нет? – Манн обезоруживающие улыбнулась, – Уланы настроены на серьезную драку. Так что нам повезло, не похоже, что эта война вскоре завершится. Еще месяц вылетов с таким же темпом, и я удвою количество своих побед. А ведь я уже догнала Штосса… и перегнала тебя.
Ильзу было не узнать. Даже наедине она обычно вела себя спокойно и сдержанно, но сейчас все границы приличия исчезли без следа. С лица блондинки не сходила обольстительная улыбка. Щеки порозовели. Ласки становились все настойчивее, и трудно было сказать, что сильнее ее заводит: близость любовницы или мечты о будущей славе и популярности. Сара ее настроения не разделяла. Она отстранилась, насколько это позволил пристегнутый ремень безопасности, и остановила ласкающую шею ладонь.
– Не надо.
Подруга удивленно раскрыла глазами.
– Что не так?
– Да ты только послушай себя. “Нам повезло, что идет война”,.. “Я собью еще больше”. Ильза, ты слишком легкомысленно ко всему относишься. Это больше не игрушки. Когда стреляешь ты, враг стреляет в ответ.
– Я знаю, – губы Ильзы вновь изогнулись в улыбке, – Не беспокойся. Я каждый раз оказываюсь лучше. Еще никому не удавалось меня превзойти.
– Чушь собачья! – в сердцах выпалила Сара.
Хищная улыбка погасла.
– Что ты сказала?– Принцесска, я была вместе с тобой на Аркадии. Помнишь тот мариковский “Транзит”? Ты ошиблась, и он чуть тебя не прикончил.
– А как же два "Шолагара", которых мы вдвоем встретили на прошлой неделе? Я сбила обоих.
– Вот именно, вдвоем! – Сара уже не могла остановиться, даже если бы хотела, – Я прикрывала тебя тогда, и отгоняла бандитов с твоего хвоста! Чистая удача, что оба достались тебе.
– Удача? – Ильза сжала губы и чуть прищурилась, голос стал холодным и отстраненным, – Почему ты думаешь, что это удача?
– Потому что я была там, принцесска! Ты хохотала как ребенок, когда вписалась вовнутрь вертикальной петли ведущего, и чуть не пропустила второго бандита в хвост! Для тебя полеты – это как игра, еще одно соревнование… и вся эскадрилья это знает. Ты увлекаешься и отвлекаешься, так что на тебя нельзя положится. Думаешь, почему Фостер больше не летает с тобой?
Сара выпалила эту тираду одним махом, не задумываясь о последствиях. Она была готова к продолжению перепалки, но Ильза просто отвернулась и уставилась на дорогу впереди. Не услышав возражений, Сара растерялась. Ее гнев угасал, как лесной пожар, внезапно оказавшийся на пепелище. Ильза молчала с минуту.
– И как давно в эскадрилье ходят такие разговоры? – проговорила она нейтральным тоном. Сара перевела взгляд на пассажирское окно.
– С тех пор, как мы оказались на Джиосаре.
– Почему ты ничего не сказала мне? – Ильза пыталась сохранить самообладание, но легкая дрожь в голосе выдала ее волнение.
Сара нехотя пожала плечами.
– Не хотела, чтобы ты из-за этого дергалась. Сама знаешь, каким уродом бывает шкипер. Или Штосс.
– Не делай так больше. Никогда. Я не нуждаюсь в твоей опеке, – Сара услышала, как подруга шмыгнула носом, и отважилась взглянуть ей в лицо. Она ожидала увидеть слезы, но их не было. Манн нахмурила лоб и сжала челюсти, неотрывно уставившись вперед на мокрую дорогу. В ее ледяного цвета глазах плясала ярость, клокочущая и едва сдерживаемая.
Ильза никогда раньше не злилась так сильно. Сара вдохнула и выдохнула, борясь со щемящим чувством в груди. Секунда следовала за секундой, а с ними утекало и что-то другое, легкое, эфемерное, но ныне ускользающее безвозвратно. Сара пожалела, что завела этот разговор.
– Принцесска, послушай…
– Замолчи, – нарочито спокойно проговорила Манн, – замолчи, пожалуйста. Ты и без того сказала достаточно.
Она вновь завела мотор и на секунду обернулась к Саре. Румянец исчез, напряженные скулы проступили над побледневшими щеками. Губы плотно сжаты. Ярость в ее взгляде погасла, и теперь в ледяных глазах аристократки не осталось ни капли тепла.
– Мне не нужно ничье одобрение, Сара. Даже твое. Я знаю, на что способна.
Ильза вернула взгляд на дорогу и выжала педаль газа. Автомобиль тронулся с места, свернул вправо, и влился в текущий по улицам Нового Мюнхена поток машин. За мерным урчанием пущенного двигателя Сара едва расслышала последнюю фразу.
– И не называй меня больше принцесской.

***

Одетый в больничную пижаму Фостер устроился в кровати полулежа. Для удобства он поместив под спину целую кипу подушек, безжалостно награбленных со стоящего в углу дивана. Гауптман терзал пульт от тривизора, переключая каналы каждые насколько секунд, но это занятие не приносило ему радости. Он был чисто выбрит, умыт и причесан, однако на лице отражалась вселенской глубины тоска – немедленно, впрочем, исчезнувшая, стоило лишь подчиненным появиться на пороге больничной палаты. При виде Ильзы и Сары Фостер оживился, сбросил ноги с края кровати и немедленно задал волнующий его вопрос:
– Принесли?
Сара кивнула, похлопав по объемистому кейса в ее руках. Фостер крякнул от удовольствия и подтащил к краю кровати небольшой журнальный столик.
– Ай, замечательно. Доставай. Манн, закрой дверь чтоб не дуло.
Ильза починилась и защелкнула замок. Тем временем ее спутница расставляла на столике позвякивающие контейнеры со снедью. Последними на свет появились две стеклянные бутылки, наполненные жидкостью темно-пшеничного цвета. Одну из них Фостер припрятал в тумбочку. Вторая была немедленно откупорена, и по палате распространился насыщенный медовый аромат. Ликер полился в рюмки под неодобрительным взглядом Манн.
– Шкипер, а вы уверены, что это хорошая идея? Вряд ли ваш врач…
– Не тошни, Манн. – Фостер залпом опрокинул рюмку и по привычке тряхнул шевелюрой, когда горечь алкоголя ударила по нему. – Твой командир только что пережил смертельно опасную операцию. Это надо отметить. Еще, Бесовка. И о себе не забывай.
– Вам всего лишь вырезали аппендицит…
Сара молча подставила к столику складной стул для себя и снова наполнила рюмки. Она распоряжалась этим импровизированным банкетом сноровисто, сохраняя безразличное выражение на лице.
Фостер задержался с поднятой рюмкой в руке, переводя хитрый взгляд прищуренных глаз с одной подруги на другую. От его внимания не ускользнула ни неловкость Ильзы, ни угрюмая отчужденность Сары, что явно указывали на появившийся между девушками холодок. Несколько мгновений Фостер размышлял, не стоит ли отправить их восвояси. Праздник можно продолжить в одиночестве,а новичку пусть разбираются со своими размолвками сами. В другое время гауптман так бы и поступил, однако госпитальная скука успела ему надоесть. Сейчас, когда запах медового ликера приятно щекотал ноздри, а в желудке разливалось долгожданное тепло, Фостер чувствовал необычное для себя благодушие. Он с удовольствием выпил, отправил вилкой в рот кусок маринованного гриба, и осведомился:
– Чего такие хмурые, котятки?
Ильза присела на полуразграбленный диванчик и уставилась на свои туфли. Сара с крайне сосредоточенным видом принялась ковыряться в судке с салатом. Обе девушки избегали встречаться взглядом с Фостером и друг с другом, ведя себя в точности так же, как уличенные в драке сорванцы в кабинете строгого воспитателя. В воздухе повисло напряжение, густо замешанное с неловкостью.
– Та-а-ак, – протянул гауптман с удовлетворением, – судя по тому, что Малявка не зарделась от смущения, а Бесовка еще не старается выцарапать мне глаза, спор вышел не из-за фасона трусиков. Ну, кто наберется смелости посвятить старика в детали? Манн? Винтерс? – он продолжал говорить, переводя взгляд с одной девушки на другую, зная, что рано или поздно терпение одной из них даст трещину, – Мне что, вас клещами пытать? Я ведь сегодня чуть коньки не отбросил.
К его удивлению, первой сломалась Сара.
– Манн считает себя выдающейся летчицей.
Фостер выждал пару мгновений, почесывая свежие швы на животе.
– А так и есть, – он с удовлетворением отметил, как Сара вскинула плечи и принялась буравить его обжигающим взглядом.
– У Малявки несомненный талант. Она не боится летать, как будто сама с крыльями родилась. Никто из новичков – а я их повидал на своем веку немало – так быстро не осваивался в кокпите. Твоя подруга влюблена в "Центурион", а поэтому назубок знает, на что он способен, и выжимает из него все возможное. Так что у нее впереди успешная карьера… на ярмарках зевак развлекать.
Теперь обиделась уже Ильза. Даже Сара не сдержалась и скрипнула зубами, готовая вступиться за любовницу. Эта буря эмоций немало повеселила Фостера.
– Да, Манн, я именно это и имею в виду. Ты смогла стать хорошим воздушным акробатом, но остаешься паршивым солдатом. Пилоту-истребителю нужны выдержка и дисциплина – а ты слишком увлекаешься и, вдобавок мягкая, как кисель. Хуже того, ты не пытаешься это исправить. Едва я начинаю доверять тебе, как ты выкидываешь очередной ребяческий фортель. Посмотри, насколько изменилась Винтерс за последний год. Какой собранной она стала. Даже Милович говорит, что на Бесовку можно положиться – а это дорогого стоит.
Гауптман прервался, чтобы воздать должное закускам. Девушки переглянулись, и тут Фостер назидательно ткнул вилкой в их сторону.
– Но я бы все равно, – прочавкал он с набитым ртом, – поменял бы вас обоих на одного Руббера. Или на верхнюю половину Милович, – он хохотнул и кивнул на опустевшие рюмки. – Бесовка, не спать.
– По-моему, вы несправедливы, шкипер, – со своего диванчика подала голос Ильза. – Как-никак, мы с Сарой уже не новички. У нас на двоих пять воздушных побед.
Фостер поморщился.
– Да плевать я на это хотел. Метки на киль – это бессмысленное и разрушительное потакание собственному эго. Погоня за сбитыми сгубила больше хороших пилотов, чем вражеский огонь, можешь мне поверить. Ты думаешь, заработанные абшуссбалкены говорят что-то о качестве пилота?
– Конечно, да.
– Ну и дура, – беззлобно заключил Фостер. – Хороший пилот выполняет боевую задачу и возвращается живым, да на целой машине. “Сапогов” не утешит мысль о твоих победах, если бомбы станут сыпаться им прямо на башку. Вся эта шумиха со "Стражницами неба" – да, да, я тоже не слепой – хорошо действует на гражданских, но и только. Десятки пилотов второй Гвардии делают тоже самое, что и вы. Почти все из них более опытны. Некоторые – еще и более успешны. Вы оказались на плакатах благодаря удаче, смазливым мордашкам, и связям Малявки. Не вздумайте допустить, хоть на одну секунду, что это результат чего-то большего. Вы никакие не особенные. Уяснили?
– Вы циник, шкипер, – угрюмо буркнула Сара и одним глотком выпила пол рюмки ликера. Фостер повторил. С каждой выпитой порцией он чувствовал себя все лучше и лучше.
– Поживи с мое, потом критикуй. Мне совершенно не нужно, чтобы мои пилоты ссорились из-за такой ерунды. Лучше бы учились друг у друга. А теперь пожмите руки и страстно поцелуйтесь в знак примирения.
Сара бесцеремонно врезала ботинком ему по щиколотке. Конфликт оказался если не позабыт, то исчерпан, и атмосфера в комнате сразу потеплела. Несколько минут подруги рассказывали гауптману последние новости, причем Ильза перестала сторониться подруги и тоже подсела к столу. Фостер предложил ей выпить, но та покачала головой.
– У меня вылет на рассвете. Чего-чего, а вашу привычку летать под мухой я точно перенимать не хочу.
– Много ты понимаешь, сопля зеленая. Я пью не до вылетов, а после.
– А для чего каждый день?
Фостер взглянул на нее, будто взвешивая дальнейшие слова.
– Это своего рода традиция, Малявка. Я пью каждый раз, когда не увидел в воздухе "Киргиз". От неимоверного, мать его, облегчения. Начал давно, и заканчивать не собираюсь.
Сара оживилась:
– Вы воевали на Ковентри, шкипер?
– Нет. Я был пилотом во время первого вторжения, – Фостер перекидал несколько подушек, чтобы усесться на кровати поудобнее. Сара рассматривала его круглыми от удивления глазами, в которых светилось искреннее уважение. Впервые за год совместной службы Винтерс узнала, где именно Фостер зарабатывал свой боевой опыт, и авторитет командира мгновенно вырос в ее глазах. Она прокрутила в голове все когда-либо полученные от него наставления – и едва не поперхнулась, когда невероятная догадка пришла ей в голову:
– А сколько клановских машин вы сбили на той войне?
Гауптман криво усмехнулся.
– Это нихрена не веселая история, Винтерс. Она тебе не понравится.
Обе девушки продолжали пялиться на него во все глаза. Фостер пожалел о собственной разговорчивости, но, как известно, выдавленную пасту обратно в тюбик не запихнуть. Новички красноречиво требовали продолжения. Фостер помолчал, на некоторое время погрузившись в воспоминания.
– Тогда мы два года не рисовали абшуссбалкены. По действовавшим правилам победу защитывали, если еще два пилота могли подтвердить твою заявку. Это хорошо работало, когда Содружество дралось с ляоситами или драконами… Но с кланами все пошло кувырком. Любой, кто сталкивался с омни-истребителями в воздухе был слишком озабочен спасением собственной задницы, чтобы глазеть по сторонам. Я видел, как целые эскадрильи сгорали за минуту... в небесах было тесно от раскрывшихся парашютов.
– Хотите знать, как воевал ваш старик? Под новый 3050-й год я получил назначение в 10-ю ПБК и отправился на Шато… А в марте там появились Волки. Свой первый АКИ я потерял еще на земле, когда омни-истребители спикировали с низкой орбиты, и расстреляли половину нашего авиакрыла прямо на земле. Взамен уничтоженной машины мне достался допотопный "Зейдлиц" из резерва – его броня была похожа на пальто бродяги, вся в заплатах, а половина радиаторов не работала. Через два дня мы вылетели на штурмовку. Один единственный кланер зашел в лоб на целую эскадрилью – уебок даже не замедлился, открыл огонь и в одиночку развалил наш строй. “Зейдлиц” просто развалился в воздухе, так что пришлось прыгать. Мне повезло найти своих до наступления темноты.
– 10-я продержалась шесть дней, прежде чем Волки обглодали нас до костей. Мехов оставалось мало, истребителей и того меньше, а танкисты с пехтурой оказались просто мишенями, так что они в основном бежали впереди всех и создавали панику. Остатки ПБК отступили к космопорту и погрузились на дропшипы в надежде свалить подальше и побыстрее. Только вот взлет пришлось кому-то прикрывать. АКИ Волков нагнали нас уже в космосе и слегка погрызли конвой. В свалке я попал под ракетный залп, и моему "Корсару" оторвало корму. Я дрейфовал без тяги и уже решил было, что мне каюк. Знаете, каково подыхать в космосе? Это когда вокруг только чернота. И тишина – так тихо, что слышно как волосы шуршат и встают дыбом на голове. Проходят минуты, ты пялишься на оставшийся запас кислорода и гадаешь: сейчас пустить себе пулю в лоб, или еще погодить. Брррр… Налей-ка еще, Бесовка.
Звякнуло горлышко, последняя порция ликера перелилась в подставленную рюмку. Фостер повертел ее в руках, погруженный в собственные мысли, а потом опрокинул залпом. Никто из девушек не осмеливался нарушить молчание.
– К счастью я тогда погодил, – Фостер хохотнул с мерзкой ухмылкой на лице. – Меня подобрал последний уходящий с планеты "Леопард". Мехов на нем не осталось, зато в ангары набилась рота солдат. Та еще была поездочка: душно, тесно, воды впритык хватало на питье, из еды только концентраты. Через две недели мы прибыли на Вантаа – грязные, вонючие, но живые. Там остатки ПБК смогли наконец-то перевести дух и заняться реорганизацией. А надо сказать, к тому времени даже мундиры в штабах смогли осознать глубину наступающего пиздеца. Старушка дергала за все ниточки – а можете себе представить, сколько ниточек в руках у кузины архонта – так что техника посыпалась на нас как из рога изобилия, новенькая, прямо из сборочных цехов. Вот с боевым духом было херовее. Тот, кто однажды дрался с кланами, уже не забудет этого никогда. Мы тогда пили по-черному, громили кабаки и охотились за студентками, так как были твердо уверены, что следующую битву не переживем. Когда флот Волков вошел в систему, комэск отлучился с брифинга в сортир. Мы нашли его через полчаса, уже холодненького, и вынули из петли. То еще зрелище. Вам, мелюзге тараканьей, того ужаса не понять. И радуйтесь, что не понять.
– Тогда я впервые получил "Чиппеву". Старушка быстро сообразила, что тягаться с кланами в одном весе будет гарантированным самоубийством, и вся ПБК ускоренными темпами перевооружалась на тяжелую технику. Моя птичка была совсем новенькой, ее собрали на Аларионе только весной – к сожалению, в охуительной спешке. В первом же пробном вылете я взлетал вертикально, и только перешел в вис, как накрылся правый вспомогательный движок. Машина перевернулась вверх тормашками и с пятидесяти метров шмякнулась на бетон. Едва я успел вылезти, как загорелся топливный бак.
– Вы, должно быть, интересуетесь, почему после всех этих катастроф меня вообще допускали к полетам? Дело в том, что к тому времени авиакрыло считало меня кем-то вроде талисмана… малыш Иззи, который из любой передряги ухитряется вылезти без единой царапины. Я стал одновременно и героем анекдотов, и живым доказательством того, что клановцы, несмотря на все старания, не могут угробить нас всех. Так что я получил новую птичку и был в небе в тот день, когда наша старушка развернула 10-ю Гвардейскую в долине Шайтана и предложила командиру Волков придти и получить от нее по рогам по всем правилам, которые диктует его драгоценная клановская честь. Я видел, как две линии мехов, каждая в километр длиной, сошлись нос к носу и стали расстреливать друг друга из всех стволов. А над землей мы и пилоты Волков мерялись длиной и даметром. И вот тогда я в первый раз – но блядь, не в последний! – увидел атакующие "Киргизы". Шесть штук спикировали на нашу эскадрилью, влупив дальнобойными ракетами для затравки. Знаете, как переносит "Чиппева" попадания сотни ракет за раз? Никак, нихера не переносит. Я свалился вниз, как мешок компоста, а Волк следовал за мной – чтобы проследить, смогу ли я выровняться. Стоило мне потянуть нос вверх, как он аккуратненько поджарил меня из ППЧ. Ебать! Киль срубило начисто, вся электроника заискрила и вырубилась, и мне оставалось только катапультироваться из своей пятой машины. Вот так-то, котятки. Полгода на фронте – и я успел стать клановским асом.
Фостер опять замолк. Солнце за окном садилось, расцвечивая окна госпитальных зданий оранжевыми сполохами. В слабеющем свете дня морщины на лице гауптмана проступили еще отчетливей – будто вспомнив про те бои он старел прямо на глазах. Сара без слов поняла его неопределенный кивок, и извлекла из тумбочки вторую бутылку ликера. Заговорила Ильза:
– Ко времени вторжения омниистребители превосходили наши машины по мощности залпа в два-три раза. Неудивительно, что они одерживали победы так легко…
Сара энергично замотала рукой, а потом перебила ее:
– Но сейчас-то у нас тоже есть технологии Звездной лиги! Еще несколько лет и наши машины не уступят клановским ни в воздухе, ни на земле. И тогда мы точно вышвырнем их назад.
Фостер поморщился.
– Какая наивная чушь. Клановский пилот поднимается в воздух с одной целью – чтобы убить. В этом смысл его жизни, Винтерс. Вступая в бой, клановец не сомневается, не боится и не отступает. Он войдет в вираж с семикратной перегрузкой, если это поможет ему удержаться у тебя на хвосте. Он может палить, пока дым из кокпита не повалит, только чтобы убить врага. Ты действительно думаешь, что сможешь сравниться с ним? Мне как-то случилось драться с одним. Уебок был вот такого роста…
Сидя на кровати Фостер рубанул ладонью по воздуху где-то на уровне собственной шеи. Вышло не слишком понятно, потому для уточнения гауптман ткнул пальцем в сторону Ильзы:
– Ну вот тебе по плечо, Манн, может выше на пару сантиметров. Весил он фунтов девяносто, а глаза были как у японской куклы: огромные, в пол-лица. Урод уродом, на вид соплей перешибешь. И этот мелкий засранец голыми руками чуть меня не прибил. Он ухитрился выбить мне колено, переломал ребра и принялся меня душить, так что я едва не откинул копыта. Пришлось молотить его булыжником по черепу, и только тогда он отрубился. Таких солдат нельзя превзойти. Кланы можно сдерживать, можно даже побеждать, но сравниться с ними мы не сможем никогда.
Гауптман говорил неторопливо, скупо разбавляя рассказ жестами, и глядел куда-то вдаль. Реакция слушателей его не заботила вовсе. Последнюю фразу Фостер отрубил с бескомпромиссной обреченностью, будто оглашал приговор – и только тогда перевел взгляд на сидящую напротив Сару. Та в очередной раз наполняла рюмки с упрямо-недоверчивым выражением на лице.
– Какую-то нерадостную картину вы нарисовали, шкипер. Слишком мрачную. Мы ведь выбили Соколов с Ковентри, и уничтожили Ягуаров.
Фостер усмехнулся.
– Человек, который сделал это, поднял восстание против архонт-принцессы и сейчас сражается против нас. Теперь ты понимаешь, почему меня пугает эта чертова война?

[Warchun]

Tomoboshi
Эта часть - просто превосходно!

[Rabid Coyote]

Tomoboshi, спич о лесбиянках в БТ, естественно. Ты что -- не помнишь фанфеги Базорова про розовых акул?

Кстати, земляк-казахстанец. Я с ним общался даже.))

[Tomoboshi]

Новая глава чуть задержалась ввиду объемов, но мы все-таки продолжаем.

Авиабаза Нютцен
Джиосар
Провинция Болан, Альянс Лиры
30 июня 3064 года, 10:03
3+2

- Вот так-то, котятки. Мы примадонны в этом деле, так что под ногами никто мешаться не будет. Но постарайтесь, ради разнообразия, не облажаться.
Гауптман откинулся на спинку стула. За его спиной на стене висела целая коллекция снимков, прикрепленные кнопками прямо к деревянной обшивке стен. На большинстве из них была отчетливо видна широкая полоса ВПП, окруженная сетью рулежных дорожек и стоянок. Чуть в стороне стояло несколько модульных ангаров. Вторая серия снимков дополняла первую, и показывала ту же местность, но уже в инфракрасном диапазоне – на них четко выделялись темные пятна укреплений, и яркие засветки от ведущих огонь точек ПВО.
Перед Фостером собралась вся эскадрилья в полном составе. Зал для брифингов второй день был занят группой офицеров из штаба 112-го авиакрыла, которые проворачивали какие-то важные дела, так что совещание Цезари провели по старинке – в кабинете своего шефа, без помощи голопроекторов и другой техники. Милович расположилась рядом со шкипером. Ее усилиями разбросанные по командирскому столу бумаги были приведены в относительный порядок. Остальные пилоты сидели напротив: Ильза что-то писала в блокноте, Штосс с удовольствием курил – этой возможности в зале для брифингов он был начисто лишен. Рубберу не хватило стула, и он устроился на подоконнике.
А вот Винтерс с интересом разглядывала снимки. Аэродром Грюн – так это место называлось на картах – в мирное время принимал турбовинтовые пассажирские самолеты и легкую авиацию, что использовали для опрыскивания полей и тушения лесных пожаров. Теперь, когда неподалеку проходила линия фронта, мятежники переоборудовали аэродром. Они удлинили взлетную полосу, развернули несколько ремонтных мастерских и стали использовать Грюн в качестве вспомогательной авиабазы для своих самолетов-разведчиков и патрульных АКИ. И какая-то светлая голова из штаба, видимо, решила, что лучшим способом вытащить эту занозу будет решительный удар тактической авиации. Исполнителями выбрали цезарей, а потому Фостер был назначен руководить всей операцией – что его совсем не обрадовало.
– Небожители выделили нам лэнс аэромобильных сил из 26-го бронекавалерийского в качестве поддержки. Вертушки на цель не пойдут, их задача сводится к обеспечению эвакуации. Так что хорошая новость: если кого-то собьют, то топать обратно на своих двоих вам не придется. Связь с “сапогами” по общему каналу. Можете познакомится с ними позже, но в целом тут никаких сюрпризов ожидать не следует – ребята свое дело знают. Подвох в том, – Фостер на секунду задумался, точно не был уверен, стоит ли продолжать, – что ради этой операции мы сворачиваем всю деятельность по воздушной поддержке на четыре дня. Если дело сорвется, штабы авиакрыла и пехотной бригады начнут кидаться взаимными обвинениями и искать крайнего, а мы окажемся в самом центре этого урагана из дерьма. Я хочу чтобы вы, котятки, это четко понимали.
– Прикрытие у цели достаточно скромное. ИК-сенсоры засекли шесть зенитных автоматов, размещенных на подходах к полю и вокруг него. В наземный гарнизон входит лэнс легких танков, мехов нет. Судя по всему, АКИ постоянно там не базируются, но судя по вместимости возведенных ангаров, Грюн может принять до четырех АКИ. Вот здесь видны истребители, стоящие под сетками на стоянках, – Фостер развернулся, и потыкал пальцем в самый крупный снимок. – Правда, фото двухнедельной давности. Небо над сектором постоянно патрулируется мятежниками, так что в любом случае придется покувыркаться. Разведсводки уточняются каждый день, так что есть робкая, трепетная надежда, что об изменениях в этой картине мы узнаем до, а не вовремя вылета.
Фостер оглядел слушателей, непроизвольно почесывая скрытый под рубахой шрам на животе.
– Ладно, сейчас пять минут перекур, а потом Милович пояснит тактические вопросы.
Лаура начала раскладывать документы из лежащих на столе папок. Фостер тотчас отодвинулся подальше, стоило ему увидеть таблицу позывных радиомаяков. Штосс в очередной раз прикурил сигарету. Сара протиснулась по узкому проходу и подошла к Ильзе. Блондинка все продолжала рисовать, прикрыв блокнот левой рукой и совершенно не замечая окружающих. Кажется, даже Милович махнула рукой на эту ее привычку.
Почувствовав на себе взгляд Ильза повернулась, все так же прикрывая блокнот.
– Рисуешь? – осведомилась Сара.
– Вроде того. – Светлые глаза Ильзы смотрели на нее чуть равнодушно, может быть с некоторой опаской. Сара замерла в нерешительности. Она вдруг поняла, что подошла к подруге скорее по привычке, чем по какой-то необходимости.
– Что думаешь обо всем этом?
Ильза пожала плечами, в пальцах она крутила карандаш.
"Ильза ведет со мной себя так, будто я пустое место! Как со Штоссом!" – Винтерс почувствовала нарастающее раздражение. И острое чувство вины. Хотелось то ли ударить Ильзу, то ли броситься перед ней на колени.
– Ладно, не буду тебя отвлекать, – Сара резко развернулась и пошла обратно на свое место. Она очень надеялась услышать оклик подруги. Но его так и не последовало.
Встав у снимков, Милович осмотрела пилотов. Фостер вышел из-за стола и с довольным видом устроился на стуле рядом с Ильзой. С вводной частью было покончено, так что шкипер по обыкновению сбросил работу на своего заместителя, а сам предался безделью.
– Все закончили перекур? Отлично. Переходим к практическим вопросам. На данный момент план таков: вылет послезавтра, 2 июля, в 5:45. Сбор над аэродромом, строимся и все вместе идем на Грюн. К 6:50 мы над целью. На штурмовку отведено 10 минут, после чего разрываем контакт, восстанавливаем строй и двигаем на базу. Так что к половине девятого сможете пить свой утренний кофе с булочкой, – Лаура чуть улыбнулась собственной неказистой шутке. – Напомню, что рассвет у нас в 6:28, так что взлетать будем затемно. Но не думаю, что с этим будут проблемы.
– Эскадрилья атакует тремя группами – противозенитная, ударная, группа прикрытия. Прикрывают Ифрит и Малявка – их машины будут без бомб. До цели идем в одном строю, после чего вы двое остаетесь на высоте, а остальная четверка снижается. Заход делаем с юго-юго-запад, по курсу 15, – Милович красным маркером провела на снимке толстую линию. – Таким образом мы избегаем большинства зенитных орудий, видите? Если ПВО открывает огонь, их подавляют Блоха и Бесовка. Сразу за ними идут Голиаф и Щука, наши цели – ангары и техника. Отдельная задача для Голиафа, – она кивнула Фостеру, – сбросить бомбы на ВПП.
Гауптман ухмыльнулся и поднял большой палец вверх.
– После того, как избавимся от бомб, – продолжила оберлейтенант, – оцениваем обстановку, и если что шевелится – добиваем бортовым оружием. Ифрит и Малявка все время обеспечивают прикрытие сверху, на случай появления вражеского патруля. Если в воздухе будет жарко, то Блоха и Бесовка избавляются от бомб и присоединяются. Главное, чтобы мы со шкипером могли спокойно сбросить пятисотки на ангары.
– По вооружению. Противозенитная группа несет осколочные кассеты, они должны обеспечить хорошую площадь поражения. Ангары бомбим стандартными фугасными пятисотками с замедлением, минимум по две в цель. В дополнение к этому “Чиппева” будет нести еще шесть противоаэродромных бетонобойных “нотунга” – в отличие от обычных фугасов они надолго выведут полосу из строя. Пары на вылет: Ифрит – Малявка, Голиаф – Щука, Бесовка – Блоха. Так, – Милович задумалась, – вроде как все. Вопросы? Пожелания?
После секундной заминки Фостер тяжело поднялся на ноги. Все взгляды обратились на него.
– Лаура все подробно разжевала, так что надеюсь на полную ясность в голове у каждого. Остаток дня у вас свободен, завтра тоже не будет никаких вылетов – пройдитесь по плану местности, выучить ориентиры и позывные. Кроме того, всем лично проверить состояние птичек. Убедитесь, что пайки и прочее барахло для выживания на месте, и не разворовано техниками на закусь. Завтра к вечеру прибудет представитель вертолетчиков из 26-го бронекавалерийского, и тогда еще раз прогоним план и уточним взаимодействие с вертушками. А сейчас все свободны. Выметайтесь-ка из моего кабинета, взрослые будут смотреть телевизор.

Аэродром подскока Грюн
Джиосар
Провинция Болан, Альянс Лиры
2 июля 3064 года, 06:43
3+2

– До цели пятнадцать минут. Всем приготовится и проверить оружие. Штурмовые пары начинают снижение по команде, – голосом Фостера протрещал передатчик.
Лес под крылом утопал в тумане. Ильза в очередной раз посмотрела на экран радара, а потом огляделась по сторонам. По-прежнему ничего. Они пересекли линию фронта около двадцати минут назад, но противник все еще не показывался. Видны были только машины цезарей – "Люцифер" Штосса летел в сотне метров впереди и чуть справа, на его гладком брюхе играли блики от встающего солнца. Остальная эскадрилья выстроилась ромбом и держались немного позади. Вся четверка несла бомбы, так что скорость их полета сильно не дотягивала до крейсерской.
"Готова биться об заклад, что половина радаров уланов уже пялятся на нас. А кто-то может быть уже вылетел по тревоге на перехват…"
Последняя вчерашняя сводка не добавила ничего нового. Фоторазведчик заснял пару атмосферных истребителей на стоянке, в остальном аэродром выглядел в точности так же, как и неделю назад. Конечно, поступающая информация была далеко не полной: цель фотографировали только раз в сутки, так что о воздушной активности над Грюном приходилось только гадать. Но ограниченные силы, находящиеся в распоряжении разведывательного отдела штаба 112-го авиакрыла, не позволяли сделать больше. "Мы ведь толком не знаем, что там в ангарах у них находится. До четырех АКИ… Вот будет номер, если окажется, что над целью сейчас кружат четыре "Ривера"!”
– Так, снижаемся до тысячи. Блоха, Бесовка, дуйте вперед, мы за вами!
– Есть!
Ильза увидела обгоняющий ее АКИ Сары. Небесно-голубой "Центурион" изящно скользил вниз, на миг Ильза даже смогла разглядеть летчицу в шлеме с откинутой кислородной маской, сидящую в его кокпите. Винтерс казалась спокойной и сосредоточенной. Следом вниз пошел "Зейдлиц" Руббера. На фоне изящных “Центурионов” эта машина выглядела неказистой. К плоскому квадратному фюзеляжу примыкали маленькие треугольные крылья, так что “Зейдлиц” держался в воздухе в основном благодаря тяге, чем подъемной силе.
– Это Ифрит, вижу противника! – в эфир ворвался возбужденный голос Штосса. – Малявка, разгоняйся и за мной!
Ведущий тут же врубил форсаж. "Люцифер" плюнул из дюз ослепительно-голубым пламенем и бросился вперед. Ильза мягко увеличила тягу, и ее “Центурион” без труда нагнал Штосса. Тем временем бортовой компьютер уже опознал замеченные цели – два атмосферных истребителя с химическим двигателем, "Метеоры-У". Они приближались сбоку со стороны земли, и сейчас медленно карабкались наверх, выходя цезарям во фланг.
До целей оставалось еще четыре километра, когда Ильза увидела первые вспышки. Носовые автопушки “Метеоров” выплюнули полосы трассеров в направлении штурмовой группы. Первый залп прошел в стороне, второй лег значительно ближе.
– Ифрит, черт тебя дери, не спать! – голос у Фостера был недовольным, – по нам тут как бы стреляют.
– Голиаф, разрешите. Я разберусь! – Не дожидаясь разрешения Ильза сдвинула ручку газа на максимум и начала снижаться, одновременно стараясь поймать в прицел вражеского ведущего. Ускорение мягко вдавило ее в кресло.
– Действуй, Малявка.
Эфир донес приглушенное ругательство Штосса, но все внимание Манн было сосредоточено на целях. “Метеоры” обнаружили новую угрозу и попытались развернуться, чтобы встретить ее, но им не хватало скорости. “Центурион” заходил на них на четыре часа сверху. Ильза уже видела зеленые разводы камуфляжа на крыльях и белые цифры бортовых номеров. Еще полсекунды, и цвет рамки прицела сменился на зеленый, а бортовой компьютер коротким писком подтвердил захват цели.
Лучи трех средних лазеров ударили в крыло ведущему “Метеору”, легко преодолели тонкую броню атмосферного истребителя, и аккуратно срезали плоскость у самого фюзеляжа. Самолет тотчас свалился в неуправляемый штопор, но Ильза не смотрела на него – перед ней была следующая жертва.
Второй истребитель нырнул вниз и попытался оторваться в пикировании, но его скорость все еще была недостаточна. Разогнавшийся “Центурион” легко нагнал его. Ильзе даже пришлось выпустить закрылки чтобы не проскочить мимо. Ей оставалось только аккуратно довернуть, чтобы сесть на хвост убегающему противнику.
Хвостовое оперение “Метеора” росло перед ней, пока не закрыло почти весь обзор. Можно было разглядеть мельчайшие детали, вроде более светлой краски на местах заплат. Ильза снова разрядила лазеры - на этот раз последовательно.
В последний момент “Метеор” резко дернулся, так что первый луч прошел выше. Второй оставил глубокий шрам на крыле, третий рассек пополам вертикальное оперение. Куски обшивки противника осыпали нос “Центуриона”, что-то лязгнуло по стеклу кокпита. Пилот “Метеора” решил, что с него довольно: сверкнула вспышка пиропатронов, и из кокпита вражеского истребителя вылетело катапультируемое кресло.
Выдохнув, девушка выровняла “Центурион”. Подбитый “Метеор” кувыркался и падал вниз, пока не столкнулся с землей где-то далеко позади. Ильзе удалось сбить два самолета противника меньше, чем за минуту.
– Это Малявка, воздух чист.
– Отличная стрельба, Малявка. Я уже готов нажраться за твой счет, – Фостер коротко хохотнул. – Ладно, Ифрит, Малявка, мы атакуем! Берегите наши жопы.
– Принято, Голиаф. Будет сделано в лучшем виде. Малявка, поднимайся ко мне, на шесть. Посмотрим на шоу, – даже через рацию было слышно, что Рудольф раздражен.
“Не забыл Аркадию, Руди?” – хотя прошел год, Ильза хорошо помнила свой первый бой и доставшийся Штоссу “Стингрей”. Ощущение свершившийся справедливости привело ее в отличное настроение.
– Иду за тобой, Ифрит.
Манн пришлось покрутить головой, прежде чем она увидела ведущего. Сверкающая точка “Люцифера” была далеко позади и на тысячу метров выше, Штосс продолжал неспешно набирать высоту. Девушка развернула истребитель, пристраиваясь в хвост “Люциферу”. Послушный ее воле “Центурион” рассекал небо, джойстик управления преданно лежал в своде ладони, а облака… Они были. И они были прекрасны. “Хорошо, что мы с тобой тут,” – она нежно провела рукой по приборной панели, – “а не пытаемся ковырять какие-то ангары. Такая работа не по нам. Мы рождены для неба.”
Альтиметр быстро накручивал высоту. Девушка чувствовала, что “Центурион” полностью с ней согласен.
Как только цезари начали атаку, эфир наполнился оживленными переговорами штурмовой группы. Судя по яростной ругани гауптмана, целей оказалось куда больше, чем они изначально рассчитывали. “Разведка всегда лажает, котятки,” – была коронная фраза Фостера. За год действительной службы Ильза сполна сумела убедиться в ее мудрости. .
– Эй, Голиаф, вам помощь нужна? – Штосс явно занервничал, слушая происходящее внизу.
– ...вали его, Бесовка! Ифрит, мать твою, очисти эфир и занимайся своим делом! И без тебя проблем хватает! Блоха – батарея на три часа!
– Ясно, работаю.
С высоты в шесть километров туман выглядел как грязная, зияющая крупными дырами, наполовину скомканная марлевая повязка. Из прорех этого покрова торчали возвышенности. Отсюда, с расстояния в несколько километров летное поле Грюна выглядело просто как гигантских размеров проплешина среди леса. Воздух над ним разрезали несколько едва заметных ниточек зенитных трасс. Первые бомбы уже были сброшены, место их попаданий отмечали клубы черного дыма. АКИ цезарей с такого расстояния сливались с землей, были заметны только вспышки выстрелов.
– Малявка, внимание! Засечки на радаре. Две… а нет, четыре. Черт, похоже патруль больше чем нам обещали. Поднимаемся на семь, пока есть время. Надо перехватить их на подлете, – Штосс снова дал полный газ, и полез на высоту.
– Следую за тобой, Ифрит.
Ильза усмехнулась. “Разведка всегда лажает, да? Можешь помолится, чтобы это тоже были атмосферники. Иначе мы окажемся в меньшинстве и без поддержки”. Ильзе хотелось выглядеть беззаботной и невозмутимой, но притворяться в пустом кокпите было бессмысленно. Сердце застучало быстрее. Ладонь, еще совсем недавно мягко гладившая панель, крепко обхватила ручку управления. Но девушка с удивлением поняла, что не ощущает страха. Было лишь мрачное ожесточение перед надвигающейся тяжелой свалкой.
Противник шел двумя парами, на пяти тысячах, с разрывом в несколько километров. Истребители приняли такое же решение, что и цезари, и быстро набирали высоту. “Ага, вот и данные…” – Манн снова бросила взгляд на экран радара. Над засечками появились метки типов машин. Первой парой шли “Корсар” и “Чита”, позади – два “Центуриона”. “Четыре АКИ, как ты и просила, принцесска” - невольно пришедшее на ум слово заставило девушку вздрогнуть. И она поняла, что больше всего хочет сейчас, чтобы Сара летела рядом. Но Сара атаковала цели где-то внизу… Ильза закусила губу, чтобы не застонать от острого чувства вины.
– Малявка, я атакую первую пару в лоб, сама не лезь. Прикроешь меня от второй пары. – В преддверии драки голос Штосса снова стал насмешливым.
– Принято, Ифрит. Сделаем их.
“Потому что если мы их не сделаем, то они прорвутся к остальным. И к Саре.” Ильза повернула вправо и увеличила скорость, разрывая расстояние с ведущим, и не сводила взгляда с пары вражеских “Центурионов”. Их инверсионные следы уже были ясно различимы на фоне неба. Ее противники перешли в боевой разворот, чтобы одновременно набрать высоту и выйти во фланг паре лиранских машин, пока их сковывает огнем первая пара.
Вспышки больших лазеров рассекли небо – это “Люцифер” и “Корсар” поприветствовали друг-друга лазерным огнем. Сначала дистанция была слишком велика для вспомогательного вооружения, потому оба пилота просто неслись вперед и обменивались залпами из больших лазеров. Взглянув налево, Ильза увидела, как ярко-красный луч полоснул по крылу “Люцифера”, выбив из предкрылка шлейф капель расплавленного металла. Штосс довольно выругался сквозь зубы.
Вражеский пилот неплохо знал свое дело: 50-тонный “Корсар” уступал в массе 65-тонному “Люциферу”, но мог похвастаться несколько лучшей броней. В перестрелке на дальней дистанции шансы были на его стороне. Очевидно он рассчитывал, что лиранец рано или поздно получит столько повреждений, что вынужден будет уклоняться, отвернет и подставит хвост – и тогда его легко будет уничтожить. Чего он знать не мог, так это о том, что все “Люциферы” цезарей принадлежали к модификации R20. Эта модель производилась только для ВСАЛ и не пользовалась особенной популярностью, поскольку в отличие от других “Люциферов”, не несла ракет. Зато в счет освободившейся массы R20 несли дополнительное бронирование такой толщины, что могли выдерживать самый жестокий обстрел.
Поэтому Штосс не помышлял о бегстве и продолжал обстреливать приближающийся “Корсар”. Едва позволило расстояние, как они обменялись полными залпами. Сетка лучей разнокалиберных лазеров переплелась между двумя АКИ, “Люцифер” ощутимо тряхнуло, но опытный пилот сохранил управление. “Корсару” повезло меньше: мощный залп “Люцифера” разворотил ему носовой обтекатель. Машина уланов потеряла управление и завалилась на правое крыло. Пикирование быстро перешло в неуправляемое падение, и АКИ начал разваливаться на глазах. Сначала отвалился поврежденный нос истребителя, а потом фюзеляж просто рассыпался на куски.
Тем временем“Центурионы” заканчивали разворот. Манн развернулась чтобы встретить их, и увидела, что оба вражеских АКИ доворачивают прямо на нее. “Ну что же, Руди может быть спокоен!” – мелькнула мысль, и девушка направила свою машину вниз, выжав ручку газа на полную мощность. Глаза заволокло чернотой, но Ильза успела увидеть яркие лучи лазеров прочертившие воздух выше ее кокпита.
“Отлично! Просто отлично!”. Два “Центуриона” висели на хвосте, но страха не было – была гонка со смертью на сверхзвуковой скорости. Ильза пустила машину волчком, и новый направленный в нее залп бессильно распорол воздух. По прежнему мимо. “Чтобы я не переиграла такой же “Центурион”? Да никогда в жизни! Вам меня не взять!”. Ильза удивилась, когда поняла что счастливо смеется во весь голос.
– Эй, Малявка, ты там в порядке? – попытался пробиться к ней Штосс.
– В полном! – прокричала она, одновременно бросив “Центурион” в новый вираж. Ведущий “Центурион” не смог идеально вписаться в ее петлю, и преследующая ее пара чуть отстала. Ильза усмехнулась, ощущая свое превосходство.
Маневрирующие АКИ быстро теряли высоту. Казалось, что вершины окрестных холмов проносятся уже под самым брюхом. Впечатление было обманчивым, альтиметр показывал чуть меньше двух тысяч, но для сверхзвуковых АКИ это не имело особого значения. Одна ошибка могла привести к катастрофе, так что врагу даже не понадобиться стрелять.
– Малявка, сраная “Чита” у меня на шести, но я уже иду, – “Люцифер” появился из ниоткуда, и почти отвесно спикировал на кружащиеся “Центурионы”. Юркая “Чита” висела у него на хвосте, но толстая броня позволяла до поры до времени игнорировать ее укусы.
“Центурионы” заметили опасность и бросились врассыпную, но Штосс крепко вцепился в свою жертву. Залп батареи лазеров исполосовал буро-зеленый АКИ мятежников, из под хвоста повалил дым. Однако пилот был достаточно опытен – резким виражом смог уйти в сторону, так что второй залп Ифрита прошел мимо цели.
Ильза выдохнула и чуть расслабилась после бешеной гонки, воспользовавшись короткой передышкой чтобы бросить взгляд на радар и оценить положение. “Люцифер” гонит ведущего “Центуриона” с висящей на хвосте “Читой”, второй “Центурион” отвернул в другую сторону и сейчас опасности не представляет… Решение пришло мгновенно, и девушка развернула свой АКИ за “Читой”.
В противостоянии один на один легкая и подвижная двадцатитонная “Чита” имела несомненное преимущество в скорости, и навязать ей бой было бы сложно. Но пилот мятежников слишком увлекся погоней. Сидя на хвосте у Ифрита, он увлеченно поливал его из лазеров.
“Совсем потерял голову от такой жирной цели,” – подумала Ильза, аккуратно выводя машину на противника. Ее скорость все еще была велика. Т-образное оперение легкого истребителя противника стремительно росло в прицеле. За ним маячила иссеченная полосами попаданий корма “Люцифера”, но броня пока держалась. Штосс продолжал нагло игнорировать противника, следуя за “Центурионом”.
Залп трех лазеров.
Колючие световые иглы ударили по корме “Читы”. Истребитель рванулся на полной скорости вверх – но недостаточно быстро. Ильза лишь слегка потянула на себя рукоятку управления и снова поймала “Читу” в прицел.
– Молодец, – пробормотала Ильза, нажимая гашетку.
Лучи вонзились в фюзеляж истребителя, пробивая броню и разрушая хрупкую начинку. Что-то полыхнуло внутри ядовито-белым пламенем, и “Чита” закружилась вокруг оси, неумолимо входя в плоский штопор. Ильза тотчас утратила к ней всякий интерес, отметив лишь краем глаза, как на машине противника сработала катапульта.
– “Центурион” готов! – торжествующе закричал Штосс.
– У меня третий, – тотчас откликнулась Ильза.
– Стерва ты, Малявка, – беззлобно пробормотал ведущий.
На приборной панели вспыхнули предупреждающие огоньки. Лазерный огонь исполосовал левое крыло “Центуриона” Ильзы, и машина тотчас начала заваливаться набок.
– Я под огнем! – сердце колотилось так сильно, что готово было выскочить из груди, когда девушка пыталась выровнять полет. “Чертов “Центурион!””. Оглянувшись через плечо, она увидела буро-зеленый АКИ едва ли в сотне метров за собственным хвостом. Противник плотно вцепился в нее и не собирался отставать.
– Держись Малявка, я сейчас!
Легко сказать. Ильза бросила АКИ в сторону, но выстрелы повредили что-то из механизации крыла. Маневр вышел заторможенным, и преследователь ее не упустил. Улан выстрелил еще раз, один луч прошел прямо над фонарем, но еще два распороли броню на хвосте “Центуриона”.
“Потеря охладителя… неполадки дюз...” – один за другим загорались тревожные красные огоньки. Казалось, что приборная панель прострелена и теперь истекает кровью, так их было много. “Люцифер” разворачивался со всей возможной прытью, но Манн понимала, что ее ведущий не успеет. Ее взгляд непроизвольно остановился на рычаге катапульты.
– Принцесска, мать твою, вниз и влево! Жми! – этот голос Ильза была рада услышать больше всего на свете.

[size=85][color=green]Добавлено спустя 1 минуту 33 секунды:[/color][/size]
***

День начинался хмуро. Покрывало зеленки под крылом тонуло в мареве предутреннего тумана. Бесцветные, расплывчатые очертания верхушек деревьев едва проступали в этой белесой пелене, а земли не было видно вовсе.
Шесть машин цезарей каждую минуту преодолевали по десятку километров. Местность менялась как в калейдоскопе, и вот цепочки холмов изогнулись в последний раз и приняли в точности тот облик, что был отмечен на топографических картах цели. А это значило, что они вступят в бой в течение ближайших минут.
Сара сняла средние лазеры с предохранителей, а затем разблокировала бомбовые замки. В этом вылете ей предстояло атаковать позиции зенитных орудий, для чего ее "Центурион" нес шесть кассет с осколочными бомбами. Из-за дополнительной нагрузки истребитель немного запоздало реагировал на элероны, но Сару это не беспокоило. Милович любила повторять: "Высший пилотаж нужен тем, кто не смог поразить цель с первого раза и вынужден повторять заход". И хотя ее ведущая сегодня летела в другой паре, ошибаться Сара не собиралась.
Девушка окинула взглядом горизонт, и сразу нашла ориентир – две приметных сопки с округлыми вершинами. Аэродром Грюн располагался примерно в полукилометре дальше к юго-востоку, но это было еще не все. Изучая фотоснимки сопок, Сара заметила у их подножья затянутый камуфляжной сеткой округлый окоп – такой формы и размера, что в нем вполне бы поместилась зенитная пушка. Это орудие было расположено так, что могло обстреливать выходящих на цель цезарей в борт и корму. А значит, его надо было подавить в первую очередь. Сара выдохнула и отстегнула кислородную маску.
– Так, снижаемся до тысячи. Бесовка, давай вперед, мы за тобой! – протрещало голосом Фостера радио.
Сара подтвердила приказ и направила самолет к земле – туда, где покатые склоны холмов выступали из туманного леса. Ее радар был переключен в режим поиска наземных целей и автоматически обшаривал поверхность направленным узким лучом, но пока безуспешно. Не могли помочь и инфракрасные сенсоры, а бортовой тепловизор показывал мешанину из темно-серых древесных стволов. Все это не имело значения. Сара провела над снимками несколько часов, выучила расположение зенитной пушки и по секундам рассчитала свой атакующий заход на нее. Она была уверена, что в случае необходимости поразила бы цель даже вслепую.
Нервы зенитчиков сдали первыми. Кто-то на земле нажал на спуск, отправив очередь 20-мм снарядов в пикирующий "Центурион". Первый залп прошел левее, стрелок поправил прицел, но слишком медленно. Прежде чем сноп трассеров ударил по ее машине, Сара нажала на педаль, и истребитель вильнул в сторону, грациозно уходя из-под обстрела. Шквал бронебойно-зажигательных снарядов проскочил мимо, а в это время электроника "Центуриона" включилась в игру.
Первыми сработали термальные сенсоры передней полусферы. Она засекли тепловой след от дульных вспышек зенитного орудия, определили курсовые углы в горизонтальной и вертикальной плоскости, и передали эту информацию системе прицеливания. На лобовом стекле перед пилотом появилась отметка цели. В следующую долю секунды "Центурион" обратил против показавшегося объекта весь свой электронный арсенал. Антенна радара просканировала засечку сфокусированным лучом, и полученные ей данные показали, что отражающие свойства объекта отличаются от подстилающей местности. Воспользовавшись этой информацией, бортовой компьютер вычислил дистанцию до цели, а также привязал ее позицию к трехмерной карте местности, которую непрерывно строила РЛС кругового обзора. На объект была направлена термальная камера, и на экране тепловизора появилось изображение легкой зенитной пушки, по раскалившимся стволам которой расплывалось ярко-белое тепловое пятно.
Система наведения пробудилась ото сна. Курсовой угол был незначительным, и требовался лишь незначительный поворот подвижных лафетов, чтобы основное оружие истребителя – три средних лазера производства Максель Металс, по одному в носовой части фюзеляжа и в корне каждого крыла – оказалось наведено на цель. Параллельно с этим баллистический компьютер высчитывал предполагаемую точку падения бомб, пользуясь данными о типе боеприпаса на внешних подвесках, и постоянно обновляющимися показателями скорости полета, высоты над уровнем местности и направления воздушных потоков, которыми снабжала его навигационная система. Расчетное место падения бомб не совпадало с позицией цели, и бомбовый прицел выдал рекомендуемую корректировку курса на лобовое стекло.
Через восемь сотых секунды после маневра в кокпите зазвучала музыкальная трель. Наведенное на появившийся ромб-отметку перекрестье было подсвечено золотым цветом. Авионика закончила свою работу и отступила в сторону, оставив окончательное решение пилоту. Сара Винтерс улыбнулась, изогнув уголки тонких губ, и до отказа вдавила гашетку. Три средних лазера разрядились одновременно, отправив во врага лучи способные разрезать металл и испепелять людей заживо. Сара выстрелила еще несколько раз, после чего направила свой истребитель в крутой вираж вниз и вправо, прячась за верхушками деревьев от возможного ответного огня.
Еще через десять секунд на позицию зенитной пушки упали сотни миниатюрных осколочных бомб из сброшенных кассет. Участок леса размером с футбольное поле утонул в серии разрывов. Оттуда больше не стреляли.
Летящий позади нее "Зейдлиц" прервал заход. Руббер добродушно выругался:
– Чтоб меня, Бесовка! Оставь и мне парочку.
Сара коротко хохотнула, горкой выводя истребитель обратно на высоту. Лес впереди расступился в стороны, открыв ее взгляду широкую бетонную полосу, покрытую жирными росчерками резины. Девушка успела заметить пару крылатых машин, которые медленно выруливали на полосу. Еще несколько штук неподвижно стояли вдоль рулежки. С такого расстояния самолеты выглядели крошечными, как мухи на лобовом стекле.
Только сейчас Сара поняла, что эскадрилья уже успела вступить в бой. Общий канал оказался забит переговорами. Цезари выкрикивали предупреждения, ругались, шипели сквозь зубы и поздравляли друг друга. Временами человеческую речь заглушал рев форсажных камер, отдаленные взрывы и шум разряжаемых лазеров. Во время захода на очередную зенитку, Сара успела услышать об успехе подруги. Краешком сознания она успела порадоваться за Ильзу, пока оставшаяся часть ее разума была сконцентрирована на том, чтобы избежать хлещущих со всех сторон трассеров. Сара сбросила бомбы и принялась кружить над аэродромом, обстреливая любую показавшуюся зенитку и отвлекая огонь на себя. В это время "Люцифер" Милович и "Чиппева" Фостера зашли с другой стороны и без помех сбросили на ангары несколько тонн бомб. Мощные взрывы раздирали гофрированную обшивку, фермы рухнул вниз, похоронив под обломками все, что находилось внутри.
– Драть меня в лоб, самолеты у полосы! Щука, расходимся и чешем бетонку, ты по машинам, я по взлетке. Штурмовики, продолжайте прижимать уебков!
– Шкипер, две машины на полосе! – Сара закричала во весь голос.
Освободившийся от бомб “Центурион” вернул былую маневренность, но никак не мог разогнаться. Сара вынуждена была бросать самолет из стороны в сторону, так что скорость постоянно тратилась в резких противозенитных маневрах. В очередной раз она развернулась, направив свой истребитель вдоль взлетной полосы. Справа от нее "Зейдлиц" Руббера почти вертикально пикировал на зенитную батарею. Прямо впереди грациозно разворачивалась "Чиппева". Фостер выстрелил из четырех больших импульсных лазеров, осыпав бетонку колючими зелеными иглами. Одна из взлетавших машин окуталась пламенем, вильнула в сторону и взорвалась, выбросив в небо огромный огненный шар. Вторая избежала попаданий, благополучно оторвалась от земли и свечкой устремилась в небо.
– Блядь, ушел. Вали его, Бесовка! Ифрит, мать твою, очисти эфир и занимайся своим делом! И без тебя проблем хватает! Блоха – еще одна батарея на три часа!
Машина Фостера пронеслась над полосой, сбросив остатки своей загрузки – четыре вытянутых, похожих на сигары "нотунга". Едва отделившись от самолета, эти бомбы выпустили тормозные парашюты, так что они не падали по дуге, а медленно спускались под острым углом к поверхности. На последнем участке траектории включились ракетные ускорители, "нотунги" разогнались до трех сотен метров в секунду и пробили бетонное покрытие взлетной полосы. Когда боеголовки прошли слой бетона и углубились в сравнительно мягкий фундамент, взорвалась их начинка. Взрывы выломали плиты вверх и разбросали обломки бетона на сотни метров вокруг. На полосе осталось четыре глубоких кратера.
Саре пришлось вильнуть в сторону, чтобы пропустить атакующую "Чиппеву". Взлетевшая машина улан свечкой уходила в небо, из ее дюз вырывалось химическое бледно-желтое пламя. Ревя двигателем, "Центурион" бросился в погоню. Сара потянула рычаг на себя, перегрузка вдавила ее в кресло, а табло альтиметра как сумасшедшее отщелкивало растущую высоту. На полутора тысячах метров пилот противника понял, что его преследуют, и пустил машину в вертикальную спираль. Первый залп "Центуриона" прошелся мимо.
Девушка зашипела от разочарования. Она бы выругалась, но в сдавленных перегрузкой легких все еще не хватало воздуха. Кислород мог бы помочь, но отстегнутая маска болталась где-то на груди, и возвращать ее на место не было времени. Сара маневрировала, силясь поймать скачущего противника в перекрестье.
Убегающий от нее самолет имел широкие дельтовидные крылья с поднятыми законцовками, развитые элероны и заостренный нос. Из двух турбин вырывались пульсирующая форсажная струя. Под крыльями висели две ракетные установки. Сара узнала "Дэфендер", легкий атмосферный истребитель. Такая устаревшая машина не могла долго тягаться в скорости с полноценным АКИ, но вражеский пилот был хорош. Он вновь избежал очередного залпа лазеров "Центуриона", а потом бросил свою машину в глубокий крен на левое крыло. Набранная "Дэфендером" скорость была сравнительно небольшой, вдобавок он растратил уйму энергии на резкий набор высоты, так что в получившемся горизонтальном вираже он обходил взлетающий АКИ слева и снизу, используя против "Центуриона" его же инерцию.
Менее опытный пилот на месте Сары кинулся бы догонять ускользающую цель в горизонтальной петле, растерял скорость и все равно не смог бы вписаться в вираж. Сара только крепче сжала зубы и потянула ручку на себя, переходя в вытянутую вертикальную петлю. Она крутанулась в ремнях и смотрела через плечо, ведя самолет вслепую, и не сводила глаз с маневрирующего противника, чтобы все время держаться над ним.
Противник заметил ее маневр. Покрытый камуфляжными пятнами "Дэфендер" поднял нос и прицелился. В четырех сотнях метров выше над ним голубой "Центурион" переворачивался в верхней точке своей петли. Пилот уланов выстрелил. Вверх, оставляя за собой дымный след, понесся десяток РДД. Большая часть залпа прошла мимо, однако три ракеты все-таки ударили по носу фюзеляжа. Экран круговой РЛС пошел помехами, но через секунду изображение выровнялось. Сара прошла верхнюю точку петли, и нос ее АКИ теперь смотрел вниз, прямо на врага.
Задрав нос, "Дэфендер" потерял остатки своего импульса. Машина уланов почти замерла на месте, пока ее перегретые двигатели боролись с силой тяжести, а потом стала медленно сваливаться на крыло. У нее не осталось скорости для уклонения, и сейчас она была идеальной целью.
Сара стреляла, пока зеленые иглы ее лазеров не пробили "Дэфендер" насквозь. Тонкая броня истребителя сопротивлялась не дольше секунды. Машина развалилась на куски, от очередного выстрела огненным шаром вспыхнул топливный бак.
В пылу погони у нее не было времени следить за обстановкой. Она не увидела облаков дыма, поднимающихся от расстрелянных на земле самолетов. Она не обращала внимания на переговоры по рации, и потому не слышала, что "Зейдлиц" Руббера нарвался на плотный огонь двух оставшихся батарей и был тяжело поврежден. Ударное звено отходило от разгромленного аэродрома, пока на высоте разгорался новый бой.
На радаре светилось четыре отметки, из которых две принадлежало машинам цезарей. Расстояние сокращалось, и скоро стороны можно было различать уже на глаз: серо-голубые машины гвардии Донегала, и грязно-зеленые, почти бурые, истребители круцисских уланов. Здесь цезарям противостояли настоящие АКИ, мощные и хорошо бронированные. Обожженный "Люцифер" Штосса расстреливал юркий "Центурион", в то время как однотипная машина подруги заходила сзади на набирающую высоту "Читу".
Ильза не видела второй "Центурион", висящий у нее на хвосте. Сара заорала от испуга и ярости, нажав и без того вдавленную до отказа рукоятку управления двигателем. Секунды растянулись в часы, пока истребитель преодолевал отделяющие ее от свалки километры. Она понимала, что не успевает.
Зеленый "Центурион" начал стрелять. Лучи чиркнули по левому крылу АКИ Ильзы, сбив с него несколько крупных осколков. Голубая машина завалилась набок, но улан не дал ей выровняться. Он вписался в защитную бочку, и продолжал расстреливать поврежденную цель с расстояния меньше ста метров. Каждый выстрел его лазеров оказывался точным, и пропарывал длинные оплавленные борозды на борту истребителя ее подруги.
– Нет! – завыла Сара во весь голос. Расстояние все еще было велико, но воображение бессердечно подсовывало ей картины хлещущего из пробоин топлива и раненной Ильзы, такой одинокой и беззащитной. – Принцесска, мать твою, вниз и влево! Жми!
Она начала палить с километра. Разряды лазеров и близко не задели зеленый "Центурион", но все-таки заставили его пилота занервничать. Он бросил цель и отвернул вправо, а потом перешел в разворот со снижением, который выводил его в хвост новому противнику. Сара налегла на ручку, пытаясь вписаться в предложенный противником вираж, но двигатель все еще работал на максимальной тяге и скорость была слишком велика. Через половину петли дэвионовский летчик стал обгонять ее в карусели. Еще через одну он сблизился на четверть окружности, неминуемо выходя на убойную позицию ей в хвост.
В этот момент в "Центурион" выстрелил Штосс. Он зашел на улана в своей излюбленной манере – снизу, со стороны земли, прячась от бортовой РЛС в узком конусе мертвого пространства. Два больших лазера ударили по брюху, располосовав прикрывающие двигатель броневые плиты. Залп из четырех малых лазеров был менее удачным, два разряда прошли мимо. Еще два ударили в обнаженные внутренности вражеского АКИ. Зеленый "Центурион" задымил и отвалил в сторону, набравший скорость "Люцифер" пронесся мимо.
Сара не позволила противнику уйти. Тянувшийся за машиной след из жирного черного дыма указывал цель надежнее любого радара. Она стреляла и стреляла в клубящиеся облако, пока из него градом не посыпались обломки. Кокпит наполнила волна жара, но Сара продолжала давить на гашетку, пока не увидела, как покусившийся на ее любовницу пилот воспользовался катапультой. Девушка с трудом подавила желание расстрелять беззащитный парашют.
Она развернула машину обратно к своим, и тут же выпалила единственный волновавший ее вопрос:
– Ты в порядке?
От волнения Сара позабыла все позывные, но никто ее не поправил. Судя по звукам на радиоканале, Ильза с трудом переводила дух.
– Да, кажется… Я не ранена. И, кажется, смогу долететь.
Сара облегченно выдохнула.
– Принято. Я достала того ублюдка. Больше он никому не повредит.
Два "Центуриона" пристроились за лидирующим "Люцифером", образовав идеальный клин. Машина Штосса была вся покрыта лазерными ожогами, но толстая броня спасла ее. Ильзу поминутно шатало в строю, когда она боролась с вызванными повреждениями качкой.
– Мой бог, что за день, девчонки! – ликовал Штосс, – два сбитых у меня, три у Малявки… да и Бесовка тоже не ударила в глаз лицом. Мы только что расстреляли в воздухе целую эскадрилью! Раз уж мы так хорошо справились в воздухе, надо попробовать еще кое-что втроем… Уж я уж дам вам задачу для командной работы.
– Руди, заткнись, пожалуйста, – устало проговорила Сара. – Еще одно слово, и я засуну тебя в дюзу… хм, головой.
Штосс рассмеялся и отключил связь. Весь обратный путь Сара крутилась на месте, силясь рассмотреть маленькую хрупкую фигурку в кокпите соседнего самолета.

Авиабаза Нютцен
Джиосар
Провинция Болан, Альянс Лиры
2 июля 3064 года, 08:35
6+4

"В душ бы скорее… Поотмокать в ванной было бы еще лучше, но увы, с ваннами у нас дело обстоит не очень." Дорога в спасительную раздевалку показалась лейтенанту Винтерс вечностью, когда она всем телом ощущала вымокший комбинезон.
Сара заходила на посадку последней. Ее истребитель отделался царапинами, а вперед шли поврежденные машины. Прямо перед ней села Манн – ее АКИ ощутимо кренился на поврежденное крыло, и смотреть как она осторожно выходит на посадку было просто физически больно. Но Ильза справилась на отлично, ювелирно опустив изодранный "Центурион" на ВПП.
"Десять минут под душем. Как минимум," – твердила себе Сара, шагая по узкому коридору. Жаркое солнце светило сквозь стекла – начинался новый день. Девушка с раздражением подумала о миллионах жителей Нового Мюнхена, которые сейчас беззаботно завтракали, чистили зубы, пили кофе и расходились по своим делам. Война никак не влияла на их распорядок. Сара с омерзением пошевелила плечами. "К черту. Двадцать минут!"
Но, несмотря на физическое неудобство и усталость, Сара ощущала себя прекрасно. Вылет прошел тяжело, однако эскадрилья все-таки выполнила задачу. Цезарям предстоял долгий ремонт техники, споры с интендантами за каждую новую гайку, и море бумажной работы, но это могло подождать. Все пилоты эскадрильи вернулись на базу невредимыми – и (десять раз прав шкипер!) это самое главное. Сара повернула ручку распахнула дверь в раздевалку.
"Наверное все уже ушли, пока я там копалась…"
С удивлением она увидела сидящую на скамейке Ильзу. Одну. Она была в чем мать родила и задумчиво крутила в руках свой шлем. Гермокостюм, комбинезон, белье – все в беспорядке разбросано перед ней, прямо на полу. Сара торопливо проскользнула в раздевалку, захлопнув дверь.
От резкого звука Ильза вздрогнула и подняла голову. Раскрасневшиеся, но сухие глаза смотрели сквозь маску слипшихся волос. В них читалось отчаянье.
– Ты чего? – Сара положила на скамейку шлем и начала расстегивать гермокостюм.
– Ничего… – Ильза помедлила, и начала неуверенно говорить, – Ты была права. Ты во всем права… я отвлекаюсь. Тот “Центурион” чуть меня не прикончил. Я облажалась, черт возьми!
Брюнетка с наслаждением скинула огромные сапоги.
– А ты… Ты спасла меня, хотя…
Шлем Ильзы с грохотом ударился об кафельный пол, когда девушка разжала руки. Она медленно поднялась на ноги. “Господи, да она себя весь обратный полет накручивала,” – Сара с ужасом посмотрела на подругу. Она подошла к Ильзе и наткнулась на мрачный взгляд.
– Что бы не говорил Фостер, сегодня у меня три сбитых! Я настоящий ас!
– Дура ты, – Сара выдержала угрюмый взгляд и залепила блондинке пощечину. Потом поцеловала Ильзу в губы. Секунду та колебалась, но потом нерешительно ответила на поцелуй. Блондинка стояла, закрыв глаза, и мелко дрожала как в лихорадке. Сара привлекла ее к себе. Рука осторожно скользнула между полураскрытых бедер, и Ильза закусила губу, почувствовав как тонкие, но сильные пальцы гладят ее кожу.
– Ммм… Подожди.
– Не хочу. Не стану.
– Ну и дура…
"Ильза, Ильза… дурочка моя любимая".
Лязгнула дверь. Девушки вздрогнули, обернувшись. В раздевалку вошла Милович. Удостоив парочку лишь коротким взглядом, она прошла к своему шкафчику, забрала забытые часы, и вышла прочь, на секунду задержавшись на пороге.
– Извините, – короткая фраза и дверь захлопнулась.
Сара повернулась к блондинке – та была краснее красного. Винтерс улыбнулась:
– Это всего лишь Милович. Не беспокойся.
Ильза судорожно кивнула и сама бросилась в объятия подруги. Больше их никто не потревожил.

[Tomoboshi]

Итак, 2 часть подошла к концу.

Авиабаза Нютцен
Джиосар
Провинция Болан, Альянс Лиры
14 июля 3064 года, 09:00
6+5

Сара Винтерс переступила через порог и застыла на месте, едва бросив взгляд на заправленную кровать в углу каюты. Там, на аккуратно взбитой подушке, сидел плюшевый медведь. Он был высотой в локоть. Медведь широко раскрыл свои пушистые лапы, как будто старался обнять весь мир, и неподвижно глядел на комнату черными глазами из пуговиц. Вокруг шеи медведя заботливая рука повязала галстук-бабочку из атласной розовой ленты.
В каюте Милович можно было ожидать увидеть все что угодно, от голопроектора с оперативной обстановкой до полного собрания сочинений Клаузевица, но плюшевая кукла в этот список точно не входила. Не без труда Сара справилась с удивлением и вернула на место отвисшую челюсть. Чтобы скрыть замешательство, она с отвлеченным видом принялась разглядывать выставленные на письменном столе фотографии. Хозяйка тем временем закрыла дверь, и уверенным жестом указала на пару кресел у журнального столика.
– Спасибо, что пришла. Располагайся.
Милович была одета в серые форменные брюки и белую рубашку, волосы аккуратно причесаны и перехвачены заколкой. Серый китель с планками наград висел на двери шкафа. Единственной вольностью, что позволила себе Лаура, была расстегнутая пуговица на воротнике. Сара сразу подметила эту деталь и немного расслабилась. Коль скоро Милович не посчитала нужным соблюдать форму, разговор будет неформальным.
Предложенное кресло с кожаной обивкой и оказалось довольно удобным. Сара аккуратно села и по старой школьной привычке сложила руки поверх коленей. Милович вышла в соседнюю комнату и тут же вернулась, неся в руках поднос с двумя фарфоровыми чашками на блюдцах. Винтерс наблюдала за хозяйкой, пытаясь угадать тему будущего разговора, но лицо Милович оставалось непроницаемым. Покончив с сервировкой, Лаура расположилась в кресле напротив.
– Мне сказали что ты занята в ЦУПе, так что я не ждала, что ты так скоро отзовешься на мое приглашение.
– Вообще-то я была в канцелярии, – Сара кивком поблагодарила за чай, но не притронулась к чашкам. – Пришла так быстро, как только смогла.
– Вот как. Что нового слышно в штабе?
Милович задала вопрос своим обычным бесстрастным тоном, так что совершенно нельзя было понять, заинтересована ли она в ответе, отдает ли дань вежливости, или просто мастерски тянет резину. После недолгого размышления Винтерс решила, что все-таки первое.
– Пришло подтверждение на вчерашний “Хеллкет”. Команда ремонтников нашла его точно в указанных нами координатах, по повреждениям – сбит лазерным огнем. Так что 112-е записало победу на мое имя.
– Это пятая, не так ли, – полувопросительно протянула Милович, – прими мои поздравления, Винтерс.
– Благодарю. Если позволите, фрау оберлейтенант, мы ведь обе стреляли по тому бандиту. По правилам победу следовало бы разделить пополам.
Милович покачала головой, и отхлебнула чай чтобы скрыть улыбку.
– Вряд ли это разумно. Я не веду счет, а для тебя групповая обеда бессмысленна. Да и для эскадрильи престижнее иметь трех асов, чем двух.
– Какая разница, кто из нас сколько сбил…
– Вот именно. Позволь еще раз обратить твое внимание на чай. Его лучше пить горячим. Когда напиток остывает, весь аромат пропадает без следа.
Грациозным жестом Лаура указала на вторую чашку, но прежде чем она успела сказать что-то еще, Сара не выдержала:
– У меня неприятности, фрау оберлейтенант?
Милович покачала головой.
– Вовсе нет, не беспокойся. Мне просто нужно поговорить с тобой, с глазу на глаз. И прошу, давай без званий.
Расплывчатость формулировки заставила Сару нервничать. После того, как Лаура застукала их с Ильзой в раздевалке, она постоянно ожидала подвоха.
– Разговор будет о моих отношений с Иль.. с лейтенантом Манн?
Милович бросила на нее изумленный взгляд.
– Конечно нет. Ума не приложу, каким образом эта тема может меня касаться.
Сара почувствовала, как тяжелый камень свалился с ее души. Она наконец-то расслабилась и села прямо, изо всех сил стараясь сохранить бесстрастное выражение лица.
– И то верно. Я вся внимание, лидер.
Милович сделала глоток чаю, прежде чем заговорить.
– Мне предложили командовать эскадрильей. Я согласилась. Фостер уже в курсе, остальные пока что нет. Послезавтра я улетаю с Джиосара.
Сара чуть было не потеряла дар речи от удивления – второй раз за десять минут. Новость оглушила ее. Милович определенно не была человеком, с которым приятно говорить по душам, или даже просто перекинуться парой слов. Она никогда не задавала личных вопросов, не делилась переживаниями, и вообще старалась поддерживать с сослуживцами сугубо профессиональные отношения. Впрочем, Фостеру требовался не друг, а по-настоящему эффективный заместитель – и с этой ролью “второй после шкипера” Лаура справлялась блестяще. Она хорошо справлялась с планированием, который умудренный опытом, но безалаберный комэск охотно переложил на ее плечи. Вместе они ухитрялись удерживать цезарей в относительном порядке.
Поначалу Сара откровенно недолюбливал свою ведущую. Первый лейтенант никогда не делала скидок на ее молодость или неопытность, и изводила Винтерс нагоняями за малейшие промахи. Как-то раз, еще на Аркадии, Сара понадеялась на авось и небрежно выучила позывные радиомаяков в новом оперативном секторе. Когда об этом узнала Милович, эта халатность чуть не стоила ей карьеры. С безжалостной требовательностью Лаура заставляла ведомую работать все больше и больше, и в конце-концов усилия дали плоды. Под менторским оком своей наставницы юная Винтерс превратилась из зеленого новичка в опытного боевого пилота.
Друзьями они так и не стали. Взамен между ними установилась взаимная приязнь двух уважающих друг друга профессионалов, и глубокая привязанность между учителем и воспитанным учеником.
Так что ликования Сара не почувствовала. Потупившись, она посмотрела в окно и севшим голосом буркнула:
– Вот как… и куда вы теперь?
Чашка звякнула о блюдце.
– В столицу. Только прошу, пусть это пока останется между нами.
– Донегал?
Лаура улыбнулась уголками губ.
– Нет, в столицу Альянса. Таркад. Мне предложили место в Королевской гвардии. Технически, нужно будет сдать квалификационный тест, но… сама понимаешь.
Сару охватило разочарование, которое она даже не попыталась скрыть. Ей едва удалось выдавить из себя улыбку.
– От души поздравляю, лидер. Это большая честь…
– Благодарю. Хотя ты отвратительная лгунья, неприкрытая скорбь на твоем лице очень льстит, – Лаура ободряюще улыбнулась, обратив последнее замечание в шутку, и вновь посерьезнела. – Надо поговорить о твоем будущем. По моему мнению, тебе пора летать лидером и брать своего ведомого. Вчера я сказала об этом Фостеру.
– И что ответил шкипер? – проговорила Сара дрогнувшим от волнения голосом. Милович пожала плечами.
– А что он может сказать. Старик любит играть в тирана, но почему-то расположен к тебе. Он согласился, – Милович подняла ладонь, предупреждая ликование, – но это мало что изменит. Ты должна понять, что Фостер будет обращаться с тобой как с желторотиком. Всегда, каких бы успехов ты не добилась.
Винтерс потупила взгляд.
– Да, наверное ты права. Что ж, – она пожала плечами, – я могу и подождать несколько лет. Фостер не останется командовать эскадрильей навсегда.
– Не останется, – согласилась Милович. – Но и на цезарях свет клином не сошелся. Не возражаешь, если я проверю кое-что?
Не дожидаясь кивка, Милович поднялась на ноги и прошлась к письменному столу. В верхнем ящике лежала папка из зеленого картона, со строчками мелких готических букв на заглавном листе. Милович вернулась в кресло, перелистывая документы внутри.
Сара поняла, что видит копию собственного личного дела.
– Так… родилась на Тренте, в Вашвиц-сити, 14 октября 3043-го, третий ребенок в семье дорожного рабочего и медсестры. Училась… Так, вот это интереснее – два ареста за хулиганство. Участвовала в уличных протестах после объявления независимости в 3057-ом? – Милович посмотрела на Сару, удивленно изогнув бровь. Та лишь пожала плечами.
– Буйная юность, – пояснила Сара, – у нас было что-то вроде банды, куда вступали подростки из рабочих кварталов. Нас не нужно было долго упрашивать пойти бить витрины и поджигать авто в центре. Честно говоря, я и на службу-то пошла только из-за проблем с полицией. К семнадцати я заработала такую репутацию, что варианта оставалось два: либо в преступницы, либо в армию.
Милович кивнула.
– Интересно. И родители залезли в долги, чтобы отправить тебя в Сангламор?
– О–о-о, нет, лидер, – Сара невесело усмехнулась, – мы бы не покрыли аванс, даже если бы мой батя продал себя на органы. На деле все было наоборот – можно сказать, армия сама меня нашла. Когда я не шлялась по улицам, я была планеристкой. В год окончания школы я получила второе место на первенстве графства по продолжительности полета. Рекрутеры Сангламора предложили мне стипендию, вот и вся история.
– Ясно, – Милович отложила в сторону папку и снова потянулась за чашкой. На ее лице мелькнуло странное извиняющиеся выражение.
– Послушай, Винтерс, мне важно, чтобы ты поняла меня правильно. Я очень хочу помочь тебе, но… – она кивнула в сторону папки с таким выражением на лице, будто под картонной обложкой лежала дохлая крыса, – но с такой биографией тебя никогда не примут в Найджелринг.
Сара встрепенулась, от волнения позабыв о неформальном тоне беседы.
– Найджелринг?! О чем вы вообще говорите, оберлойтнант?
– О твоей карьере. Как я уже сказала, Фостер никогда не будет воспринимать тебя всерьез. Я вижу в тебе потенциал, и не хочу, чтобы он остался нераскрытым. Способность мыслить масштабно, задатки лидера, готовность учится - все это отличный набор причин, чтобы отправить тебя на офицерские курсы в Найджлринге, но есть граница, которую люди определенного происхождения просто не могут переступить. Мне жаль.
Милович поставила чашку на поднос и посмотрела на собеседницу испытующим взглядом.
– Но есть и другие академии – Болан, Пандора… даже Новый Кейптаун. Я могу немного подергать за ниточки, написать пару писем, и тебя примут на командные курсы в любой из них. Полгода обучения, и ты получишь место заместителя командира эскадрильи и лычки оберлейтенанта. А дальше все будет зависеть от тебя.
Сара выпила чай, и теперь машинально крутила в руках пустую чашку, не зная чем занять руки. В одном она была абсолютно уверена: Милович говорит с нею искренне. Перспектива была заманчивой, но пугала своей доступностью. Стоило только кивнуть, чтобы изменить свою жизнь навсегда.
– Спасибо за доверие, фра… Лаура. Мне правда приятно слышать это от тебя. Но это все так… – она помотала ладонью не найдя слов. Милович улыбнулась.
– Неожиданно? О, понимаю. Я и не требую немедленного ответа. Не спеши, и обдумай все до завтра. Посоветуйся… с кем считаешь нужным.
Сара подняла глаза. Милович заслуживала откровенности.
– Благодарю. Если я соглашусь, мне придется покинуть Ильзу. Я не хочу принимать такое решение без нее.
Лаура Милович слегка нахмурилась, наморщив очаровательный носик.
– Да, конечно. Но пообещай мне, что решение ты примешь сама. Я хочу вернуть тебе твою карьеру, девочка, – из тона Милович пропала проявившаяся было теплота. Место сочувствия заняли обычная для нее твердость, лишенная всякого оттенка эмоций. А еще мудрость, какую было странно ожидать от двадцатипятилетней женщины. – Я хочу снова подарить тебе независимость. Тебе удобно здесь, понимаю. Но в 112-м твоя судьба всегда будет зависеть от прихотей стареющего ветерана и капризов твоей любовницы.
– А теперь тебе пора, а мне нужно собираться.
Милович поднялась, собирая на поднос опустевшие чашки. Сара пробормотала слова благодарности и направилась к выходу. Прощальная реплика ведущей застигла ее на пороге.
– Винтерс, – окликнула ее Милович, – твое будущее будет зависеть от этого решения. Не бойся принять его.

***

Когда небосвод потемнел, а видимый из окна краешек полосы опоясали посадочные огоньки, она услышала знакомый рокот приближающихся АКИ. Звук нарастал, медленно превращаясь в зычный рев, и достиг своего пика, когда пара крылатых машин одна за другой спорхнули с неба и пробежали по бетонке. Сегодня все обошлось благополучно. Истребители вернулись домой без повреждений. Сара поставила на стол банку апельсинового сока и пару пончиков, и стала ждать.
Ильза появилась минут через двадцать. Ее щеки еще розовели после горячего душа, а чуть влажные волосы пахли лавандовым шампунем. Блондинка закрыла дверь и с усталым вздохом опустилась на стул, едва найдя в себе силы чтобы подарить Саре легкую улыбку.
– Привет, милая.
– Привет, – Сара улыбнулась в ответ и протянула руку, чтобы коснуться ее ладони. Пальцы Ильзы были холодными и бархатными. – Как вылет?
– Ой, и не спрашивай, – Манн застонала и притворно закатила глаза. Нам давали цель три раза, и все три раза отзывали в последний момент. На земле настоящая каша. А у меня полная загрузка, шесть тонн под крылом… чуть запястья себе не вывихнула на выводах.
– Сапоги в своем репертуаре, – понимающе кивнула Сара.
– Сапоги в своем репертуаре, – со вздохом согласилась подруга. Взгляд Ильзы упал на пончики, – Это мне?
– Да, не стесняйся. Я приготовила кофе, но оно остыло. Так что довольствуйся соком
– Пойдет. Обожаю тебя! – Ильза вгрызлась в пончик своими жемчужно-белыми зубами. Ела она быстро, но аккуратно, не рассыпала крошки, не размазывала пудру по щекам, и даже перелила апельсиновый сок из алюминиевой банки в стакан . Расправившись с первым пончиком, Манн потянулась за вторым, при этом хитро стрельнув глазами в сторону подруги.
– Но кофе все-таки "он".
– Не будь занудой.
Положив голову на руки, Сара молча наблюдала за трапезой. Закончив есть, Ильза облизнула остатки сахарной пудры с губ, и вытерла пальцы салфеткой.
– Спасибо. Что бы я без тебя делала.
– Что-что… тащилась бы в столовку после вылета, – задумчиво заключила Сара. Она подняла голову и добавила изменившимся тоном. – Мне нужно поговорить с тобой.
Ильза прошлась по комнате, присела на край койки и принялась расшнуровывать форменные ботинки.
– Я вся твоя… только можно я прилягу? – услышав перемену в голосе, Ильза вскинула голову и поймала взгляд собеседницы. Слегка нахмурившись, она напряженно угадывала причину. – Или разговор будет серьезным? Что-то случилось?
– Нет, ничего. Мне просто нужен твой совет. – Сара поспешила успокоить подругу.
Со счастливым мурлыканьем Ильза улеглась на спину прямо в застеленную кровать. Сара присела рядом и снова заключила ладонь подруги в свои. Манн улыбнулась, и в ответ принялась осторожно поглаживать пальцы Сары. Винтерс не знала с чего начать. Она вперилась взглядом в окно и все тянула с началом разговора, надеясь, что нужные слова сами придут на язык.
– Милович хочет отправить меня в академию, – выпалила она наконец, – она думает, что из меня выйдет старший офицер. Полгода учебы, и у меня будут оберлейтенантские нашивки и должность зама в эскадрилье. Так она сказала.
Ильза слушала ее с сосредоточенным лицом. Под конец она кивнула и ободряюще улыбнулась.
– Это хорошие новости. Похоже, ты ей действительно понравилась… мне стоит начинать ревновать?
Сара отдернула руку и повернулась к ней.
– Да будет тебе. Все серьезно, понимаешь? Если я соглашусь, мне придется уехать на курсы. А это полгода.
Ильза нахмурилась и поджала губы.
– Но ты ведь вернешься потом ко мне? – прошептала она. В тоне звучала мольба. Сара замялась на секунду, потом энергично тряхнула головой.
– Это даже не обсуждается. Правда, Милович считает, что моя карьера сложится лучше вне цезарей, но тебя я оставлять не хочу.
Глаза Ильзы блеснули от радости.
– Я не знаю, чтобы я делала без тебя, – прошептала она чуть слышно.
– Глупышка. Я никогда тебя не оставлю, слышишь? – Дождавшись счастливого кивка, Сара продолжила, – вопрос в том, стоит ли мне соглашаться на курсы. Я никак не могу решить. Что думаешь?
– Тебе стоит поехать. Ведь это прекрасная возможность для тебя, – после паузы заявила подруга. Саре почудился какой-то подтекст в этих словах, будто они были произнесены через силу. Ильза смотрела на нее снизу вверх, широко распахнув свои изумительные голубые глаза. В них светилась нежность, смешанная с зарождающейся тоской. Полуоткрытая ладошка Ильзы все еще лежала на одеяле возле ее руки.
В один момент все заранее заготовленные доводы Сары рассыпались, как карточный домик. Она поняла, что глубоко внутри она давно приняла решение, изменить которое невозможно. Сара широко улыбнулась и вложила свои пальцы в ладонь подруги, та обхватила их с жадной трепетностью.
– Ну вот куда я без тебя… звание подождет.
– Ты уверена? – спросила Ильза с надеждой. Сара кивнула в ответ.
– Я люблю тебя, – едва слышно прошептали губы.
– Я тоже тебя люблю, – голос Сары дрогнул. Теплая, будничная фраза вдруг обрела такое значение, что произнести ее на одном дыхании стало невозможно.
– Правда?...
– Правда. – Сара наклонилась для поцелуя. Губы подруги призывно разомкнулись для нее. Они все еще были сладкими от сахарной пудры.
– Знаешь, иногда я скучаю по тем временам, когда мы были курсантками. – Сара уселась на Ильзу сверху, крепко обхватывая ее талию бедрами.
– Почему? – Ильза тяжело дышала. На ее щеках вновь разгорался румянец.
– Юбки. Те просторные хлопковые белые юбки, помнишь? Никакой лишней возни…

***

Ильза чувствовала разметавшиеся волосы подруги на своем плече. Сквозь полуопущенные веки она посмотрела на брюнетку. Поймав взгляд, та улыбнулась в ответ.
– А знаешь…
– Ммм?… – пробормотала Сара.
– Здорово, что ты остаешься, – Ильза снова закрыла глаза. Она нащупала пальцами локон темных волос и теперь аккуратно теребила его.
- Думаешь? Я все-таки немного колебалась. Это тебя скоро могут произвести в оберлейтенанты за красивые глазки, а мне-то приходится пахать…
– Все может быть. Не знаю. Но мне было бы скучно без тебя.
– Скучно, вот еще, – Сара насмешливо фыркнула. – Ничего, потерпела бы полгода!
– Может и не полгодика. Кто знает, сколько на этих курсах красивых лейтенантиков…
Ильза почувствовала, как Сара едва заметно напряглась. Отозвалась она только после паузы.
– Несмешная шутка.
Блондинка открыла глаза. Подруга оставалась лежать рядом с ней, но уже не расслабленно, как минуту назад.
– Ты чего?
– Шутка, говорю, не смешная.
– Да как бы… Всякое бывает, – Ильза смутилась.
Сара села на кровати:
– Ты правда считаешь, что я могла бы так сделать? – Ильза с удивлением увидела, что подруга здорово раздражена.
– Нет, серьезно. Ты правда думаешь, что я просто помашу тебе ручкой на прощание, уеду прочь, и там выйду замуж за самого красивого лейтенанта? Буду по воскресеньям гусей запекать, деток ему нарожаю. Так?
Ильза тоже села, неопределенно пожав плечами:
– Не знаю.
Сара медленно загибала пальцы на руке. Большой, указательный, средний, безымянный, мизинец. Потом подняла сжатый кулак:
– Мы пять лет с тобой вместе. Пять.
– Но ведь всякое может случится. – Ильза снова замялась, и покраснев, выпалила, – Если после этих лет тебе вдруг захочется обычной семейной жизни, я не стану тебя осуждать.
Сара изменилась в лице. Она развела руки, указав на небольшую каюту вокруг. Остановка была небогатой: пара составленных вместе кроватей, общий шкаф, да раскладной стол, на котором попеременно устраивали обед и работали с документами.
– Те, кому нужен семейный уют, принцесска, не подписывают офицерских контрактов. Хотела бы свалить, так давно бы свалила. Я остаюсь, потому что мне нужна только ты, а не какие-то там мужики! Поэтому даже не думай, что от меня можно избавиться вот так! – она мрачно посмотрела на Ильзу. Та сжалась на кровати, напуганная взрывом подруги.
– Или что ты думала? – В ярости Сара вскочила ноги. – Ильза, мы ведь пара. Мы живем вместе. Спим вместе. Ты ведь понимаешь это, правда? – Она запнулась на мгновение и принялась расхаживать по комнате. Затем ее лицо исказилось от какой-то неприятной мысли, и Сара вновь поглядела на испуганную подругу, – Разве что ты видишь наши отношения как-нибудь по другому.
Ильза в отчаянии закусила губу.
– Ты же понимаешь…
– Нет.
– Ну, отец на меня рассчитывает.
– О боже… Да говори ты толком. В чем рассчитывает?
– Он на меня рассчитывает, как ты не можешь взять это в толк. У меня все-таки есть обязательства перед семьей. Пойми, я не могу пойти на марьяж без согласия отца.
Сара замотала головой.
– Да разве я говорю о браке? Мне не нужно никаких церемоний, клятв и колец. И деньги твоей семьи мне тоже не нужны. Мне нужна только ты.
– Это не так просто, милая, – робко ответила Ильза. – Я единственная наследница титула и состояния своего отца. Стоит объявить о наших отношениях – пусть даже в форме конкубината, – и адвокаты затаскают по тяжбам и тебя, и меня. Потому моя семья никогда не одобрит ничего, что придаст тебе хоть какой-нибудь официальный статус.
– Черт с ним, со статусом. Без их одобрения я обойдусь.
Ильза виновато склонила голову.
– Они не знают…
– Что?!.. – Сара от волнения выпучила глаза.
– Я ничего не говорила отцу о нас с тобой. Семья ничего не знает. И они подбирают мне достойную партию...
– То есть, – Сара прищурилась, – я для тебя просто любовница. Временное развлечение.
– Тебе прекрасно известно, что это не так! – Ильза подняла на нее полные слез глаза. – Я люблю тебя!
– А почему ты тогда скрываешь меня от семьи?
– Н-не знаю, – тихо пробормотала Ильза.
- А, ты ничего не знаешь. Никогда, – злость захлестнула Сару, она несколько раз выдохнула, прежде чем продолжить, – Сколько раз за сегодня ты это произнесла? Пора уже перестать быть ребенком!
– Я не ребенок. Я просто…
– Просто привыкла пускать все на самотек. Ведь обо всем позаботится твой папаша. Ну или я на худой конец. Но мной, в случае чего, можно и пренебречь. Какие могут быть обязательства перед какой-то простачкой с Трента. Вот семья – это д-а-а-а.
Сара торопливо начала одеваться. Ее подруга сидела на кровати, уронив голову на подставленные ладони. Ее плечи тряслись, но Ильза не издавала ни звука. Она была слишком горда, чтобы плакать во весь голос. Ярость в груди Сары медленно угасала и появилось режущее чувство жалости. Как же хотелось подойти, обнять… Сжав зубы, она закончила шнуровать ботинки и набросила на плечи китель.
– Ты куда?
– Прогуляюсь.
– Вернешься? – вопрос прозвучал многозначительно.
Сара пожала плечами:
– Наверно.
Она быстро вышла вон. Захлопнутая в сердцах дверь громко хлопнула за ее спиной. Нависающие стены коридора душили Сару, она поспешила на воздух и ни разу не оглянулась назад.

***

Перед самым рассветом Сара вернулась в казарму. К тому времени адреналиновый раж отступил, и на его место пришла вялая апатия. Сара была вымотана, эмоционально и физически. Хотелось лечь и забыться сном, отложив до завтра все заботы этого сумасшедшего дня. Девушка прошла через холл и свернула в коридор с грязно-зелеными стенами, скудно освещенный ночными лампами. Остановилась перед нужной дверью. И постучала – робко, даже просительно.
Пришлось ждать несколько минут, прежде чем ей открыли. На пороге стояла Милович, одетая в ночной шелковый халат. Она окинула полуночную гостью удивленным взглядом, но не стала тратить время на расспросы и пропустила Сару внутрь. Винтерс пробормотала благодарность и облегченно рухнула в ближайшее кресло. Ощущение комфорта и покоя было таким приятным, что она на мгновенье прикрыла усталые глаза.
Открыв их, она увидела Милович с пивной банкой в руке. Сара помотала головой:
– Спасибо, но на сегодня с меня достаточно.
– Сама вижу, – Милович кинула ей банку. Алюминий был холодным и запотевшим. – Приложи к скуле, иначе будет синяк.
Сара так и сделала. Милович устроилась напротив нее на краешке стола, и выжидающе смотрела на свою протеже. С ответами Лаура не торопила, но и не собиралась делать вид, что происходящее в порядке вещей.
– Тяжелая ночка, Винтерс?
Сара молча кивнула. Все тело ломило. Сбитые кулаки горели жгучей, раздражающей болью, как будто по костяшкам водили наждаком. В горле все еще чувствовалось тошнотворное послевкусие от лагера. Саре не впервой было напиваться, но в этот раз все было куда паскуднее. Ночь заканчивалась, но все проблемы, о которых она хотела утопить на дне стакана, никуда не исчезли.
– Вроде того. Кажется, я слетела с катушек.
Милович сложила руки на груди.
– Ясно. Чем я могу помочь?
Подтекст "и зачем ты пришла сюда?" был таким явным, что Сара ощутила себя слегка уязвленной. Она выпрямилась и развернула плечи, напустив на себя максимально серьезный вид из возможных.
– Нет, ничего, все в порядке. Просто немного перебрала и ввязалась в драку. Какие-то местные, кажется работники с молочных ферм. Когда хозяин бара вызвал полицию, я сбежала через черный ход. А за витрину я заплачу… – глаза Милович осуждающе сузились, потому Сара поспешила вернуться обратно к теме. – Я здесь, чтобы поговорить о ваше… о твоем предложении.
Милович удивленно подняла бровь.
– Ты ведь помнишь, что я остаюсь еще на сутки, правда? Спешка совершенно ни к чему.
Сара поморщилась. От холода ушибленная скула онемела, и боль стала ноющей.
– Знаю. Просто я уже приняла решение, и мне показалось неправильным… тянуть с его оглашением. Не хочу быть неблагодарной.
По ее тону Милович сразу поняла, какой ответ приготовила Сара. Она разочарованно покачала головой, после чего вздохнула и отвела взгляд. Повисло молчание. Сара с минуту рассматривала бесстрастное выражение на лице своего ментора, пытаясь угадать, какие контраргументы сейчас подбирает Милович у себя в голове. Винтерс нужно было выиграть этот спор. Во что бы ты ни стало. Потому что если Милович не увидит смысла в ее отказе, то смысла в нем нет.
Лаура вновь повернулась к Саре, и задала один единственный вопрос:
– Почему?
Почему? Почему? Почему?! Разум услужливо строил в достаточной степени вежливый ответ, который приличествовал молодому офицеру в ее положении. Но правда была другой – простой, незатейливой, шероховатой. Произносить ее вслух было постыдно, но и утаивать – бесполезно. Сара могла оставить без ответа Милович, но скрывать истинные причины от себя самой было невозможно. Даже если напиваться каждую ночь.
Голос был чужим и хриплым:
– Я не могу покинуть ее. Просто не могу. Мне не нужна карьера, если Ильзы не будет рядом.
– Ты понимаешь, что не ровня ей? – тон Милович был безжалостен.
– Да знаю я! – крикнула Сара в сердцах. Банка со стуком упала на пол. – Вы думаете, о таком вообще можно позабыть? Ильза - аристократка. У нее одна помада стоит больше, чем моя семья зарабатывает за год. Каждый раз, когда кто-то произносит фамилию "Манн", я слышу упрек. Мол, а ты-то кто, шваль подзаборная, да как у тебя духу хватает рядом с ней стоять. Но знаете что? Я вот стою, и уходить не собираюсь. Она любит меня, и мы будем вместе, пока.. пока..
Из покрасневших глаз хлынули слезы. Сара закрыла лицо ладонями и рыдала молча, размазывая по щекам предательскую влагу. Милович стояла неподвижно, скрестив руки на груди, и не сделала ни одной попытки ее утешить, лишь протянула ей носовой платок. Сара выплакалась через несколько минут. Все так же пряча лицо, она рассказала о вечерней ссоре. Милович слушала, ни разу не перебив. К концу рассказа Сара немного успокоилась. Ее голос почти перестал дрожать.
– Такие дела, – подытожила она, бездумно складывая и вновь разворачивая взмокший от слез платок, – Ильзе не хватает духу выбирать между мной и семьей. Ей очень удобно жить вот так, без обязательств, без конфликтов… как будто я для нее просто игрушка.
– Ты сама знаешь, что это не так, – возразила Милович. Сара упрямо мотнула головой.
– Ильза говорит то же самое. Но слова это только слова.
– А что ты хочешь, чтобы она сделала?
Сара помолчала.
– Я не знаю. Представила меня семье.
Милович тяжело вздохнула и покачала головой, будто имела дело с неразумным ребенком.
– Этот разговор может разрушить ту жизнь, к которой она привыкла. Ты понимаешь? Она оттягивает этот разговор потому что знает, что стоит на кону. И если ты продолжишь на нее давить, она может испугаться и сбежать. От тебя.
Лицо Сары посуровело.
– Ну и пусть так. Если она выберет семью, я хотя бы получу честный ответ.
– Послушай, – уверенно начала Милович. – Я меньше всего хочу лезть в ваши с Манн сердечные дела, но позволь дать тебе один совет. Не действуй сгоряча. Определись, чего ты хочешь от нее, и только потом ставь ей ультиматумы. И еще, попробуй пожить отдельно, хотя бы пару недель. Дай время, и ей, и себе.
Сара согласно кивнула.
– Спасибо, лидер, – она медленно встала на ноги. Ее била мелкая дрожь. На побитой скуле наливался краской синяк. – Еще раз прости, что подняла тебя посреди ночи… и вывалила на тебя все.
Милович с невозмутимым видом пожала плечами, с достоинством приняв извинения.
– Во-первых, ты никуда не пойдешь. Ложись здесь, на диване. Утром я придумаю, чем отвлечь Манн, чтобы ты могла привести себя в порядок. Во-вторых, давай отложим разговор об академии… нет-нет, – Лаура подняла руку, предупреждая возражения Сары. – Я услышала тебя, но вопрос не закрыт. Обещай, что ты обратишься ко мне вновь… если что-то изменится.
Сара кивнула головой. Через несколько минут она уже спала, укрытая теплым пледом.

[Tomoboshi]

Часть третья. Звериные обычаи.

Штаб Регионального командования
Донегал
Провинция Донегал, Альянс Лиры
3 сентября 3064 года, 12:12
6+5

Референтке было за сорок. Ее лицо еще не утратило прелести, но в уголках глаз уже появилась сетка возрастных морщин. Пряди длинных каштановых волос были уложены в сложную композицию, которая оставляла открытым высокий лоб и небольшие ушки, украшенные неброскими, но со вкусом подобранными серьгами. Женщина носила жакет с глухим воротом и длинную юбку до щиколоток.
Ее наниматель явно ценил зрелый профессионализм выше, чем цветущую, но неопытную красоту юности.
Не удостаивая ожидающего посетителя вниманием, референтка просматривала документы из нескольких раскрытых перед ней папок, поминутно вводя данные в компьютер. Ровно в 12:15 она подняла голову и изящным жестом указала на тяжелую дверь из полированного ореха.
– Прошу вас, герр командант. Генераллойтнант ожидает вас.
Офицер поблагодарил ее кивком головы. Он поднялся на ноги, одернул мундир, машинально покрутил головой чтобы расправить тесный воротник форменной рубашки, и вошел в кабинет. Комната оказалась просторной, но ее обстановка не имела ни капли знаменитого лиранского лоска – рабочий стол, несколько кресел с зеленой обивкой, сейф да металлический шкаф с секретной картотекой. К предметам роскоши можно было отнести только пестрый кашемировый ковер на полу, модель звездной системы из полированной бронзы в углу, да пейзаж в золоченой рамке на боковой стене. Картина изображала яркий, сверкающий разнообразными красками закат над грядой холмов. На вкус команданта, она была несколько аляповатой.
Лейтенант-генерал Гельмут Манн, начальник оперативного штаба Гвардии Донегала, держал у уха телефонную трубку и кивал невидимому собеседнику, споро делая пометки в блокноте. Не поднимая взгляда на щелкнувшего каблуками команданта, он указал на кресло напротив себя. Тот воспользовался приглашением.
Генераллойтнант был небольшого роста, слегка полноват, и рано начал лысеть. В своих известных на все управление очках с роговой оправой, он больше походил на добродушного школьного учителя, чем на военного. Обманчивое впечатление. Манн проработал в высших штабах больше двадцати лет, и был известен как дотошный и въедливый аналитик, досконально знающий все аспекты штабной работы. Закончив разговор по телефону, он поднял глаза на собеседника.
– Прошу простить за задержку. Чем могу?
Из кожаной папки на стол выпорхнул двухстраничный список. Генерал Манн поправил очки и пробежал глазами документ.
– На что я смотрю?
– Это представления на офицеров из группировки, развернутой по плану “Дерзость”.
– “Дерзость?” – Манн глянул на молодого офицера поверх выпуклых линз.
– Контрнаступление оперативной группы Адама Штайнера на территорию, удерживаемую кланом Нефритовых Соколов. Поскольку к операции привлечены… э-э-э, сторонние силы, планирование возложено на специально созданный штаб с широкими полномочиями. Расчетный день-Х – 3 октября.
Обтекаемым термином “сторонние силы” называлось пестрое собрание соединений, включавшее 2-ю ПБК Круцисских Улан и полка “Мстителей Арчера”. Общим между ними было одно: все они присягнули на верность мятежному принцу, Виктору Дэвиону, и последний год не без успеха сражались с силами лоялистов. Угроза, которую несло клановское вторжение, заставило объединиться даже непримиримых врагов.
Генерал покивал с понимающим видом, затем потер подбородок.
– И какое отношение ко всему этому имеет моя контора? Вопросами личного состава занимается адъютантская служба. Уж никак не оперативный отдел
Командант прокашлялся.
– Откровенно говоря, заместитель командующего сама настояла на этом визите. Она отказывается пускать список в дело без вашей визы. Прошу герра генераллойтнанта обратить внимание на номера 49 и 50… насколько я могу судить, причина заключается в них.
– Рука руку моет, так? – с ухмылкой на губах генерал Манн перевернул страницу в поисках указанных строчек. Когда он нашел их, морщины на лбу собрались в складочки.
– Так, эскадрилья “Ц”, 112-е донегальское авиакрыло. Сара Винтерс и Ильза Манн, обе представлены к званию оберлейтенант. Очень интересно, – он снова глянул на младшего офицера поверх очков. На этот раз взгляд его голубых глаз был холоден. Внутренне командант порадовался, что отнесся к этому поручению серьезно, и успел изучить все сопутствующие детали. Похоже, старик просто так его не отпустит.
– Мы что, собираемся ограбить эскадрилью сразу на двух пилотов?
– Никак нет, герр генераллойтнант. В четырнадцатую ПБК переводят всю эскадрилью в полном составе и с вооружением. Войска оперативной группы Штайнера уже понесли серьезные потери в сражениях с кланом на Мелиссии и Чапультепеке. Средний недокомплект составляет 18%, если учитывать только подразделения мехов и АКИ, то ситуация еще печальнее. А кадровые резервы Гвардии Донегала серьезно истощены. У нас нет иного выхода, кроме ротации. Перед 14-й стоит крайне ответственная задача, а 2-я увязла в длительной и малоперспективной кампании против мятежников на Джиосаре. Вот и вся ситуация.
– Ясно. Почему именно эта эскадрилья?
– Из-за пилотов. “Цезарями” командует ветеран клановский войн с обширным боевым опытом против Соколов и Волков. Его послужной список, говоря откровенно, несколько экстравагантен, но гауптман-генерал Сара Штайнер лично одобрила его кандидатуру…
Генерал Манн черствым тоном прервал объяснения.
– Я спросил об эскадрилье, а не о командующем офицере. Извольте перейти к сути.
– Слушаюсь. Цезари 112-го имеют впечатляющий список подтвержденных воздушных побед. В их составе три аса – оберлейтенант Штосс с пятью победами, воюет с кампании 3058 года. На Джиосаре его догнали лейтенанты Манн и Винтерс, на их счету шесть и пять побед соответственно. Мы даже организовали патриотическую кампанию в местных СМИ, используя их имена.
Пока командант говорил, генерал Манн хмурился все сильнее. Под конец он нагнулся над столом и заговорил требовательным тоном, для наглядности постукивая по списку указательным пальцев правой руки.
– И что, вы ожидаете что я подпишу это представление? Совершенно немыслимо. Оберлейтенант это командирское звание. Любой, кто собирается носить двойную стрелку со шпалой во ВСАЛ, должен доказать свои лидерские качества и иметь необходимую тактическую подготовку. Так было всегда, и так будет и впредь. Успехи в охоте на уток еще не делают командира.
Командант сглотнул.
– Возможно, если принять во внимание все обстоятельства дела… – под испытующим взглядом он осекся. Манн осведомился вкрадчивым голосом:
– И какие особые обстоятельства усмотрела здесь ваша контора?
– Но помилуйте, – командант потупился, отчаянно подыскивая очередную обтекаемую формулировку. Он не был новичком в лавировании среди запутанной паутины политических взаимоотношений, услуг и союзов высшего военного руководства. Откровенно говоря, ни один офицер не смог бы сделать карьеру во ВСАЛ, не имея навыков дипломата. Но сейчас происходило невероятное: начальник оперативного отдела настойчиво не желал играть по удобным для всех правилам, бескомпромиссно требуя назвать вещи своими именами. Командант сдался, и сказал то, что думал:
– Ведь речь идет о вашей дочери.
Лейтенант-генерал Манн прекрасно владел собой. Менее зоркий наблюдатель сказал бы, что при этих словах ни один мускул не дрогнул на его лице. И был бы прав – почти, но не совсем. Командант был внимателен, и успел заметить печать тревоги, которая на короткий миг омрачила лицо стареющего генерала. Ни один родитель не может остаться равнодушным, услышав об опасностях, которые подстерегают его дитя. Но в следующую секунду Манн овладел собой. Он заговорил уверенным тоном:
– Поблагодарите фрау гауптман-генерала за проявленное к моей семье внимание… нет, пожалуй, я сам позвоню ей около полудня. Но принципам своим я не изменю. Моя дочь – взрослая женщина, способная выстроить карьеру без моей протекции. Она получит очередное звание на общих основаниях. И никак иначе. Мы поняли друг друга?
– Так точно. Прошу простить за это недоразумение, герр генераллойтнант.
Генерал коротко кивнул в знак того, что извинения приняты. Он вышел из-за стола и прошелся по кабинету, пока его собеседник собирал документы обратно в папку. Встреча явно была закончена. Развернувшись чтобы уйти, командант увидел, что генерал Манн задумчиво разглядывает яркий пейзаж на стене.
– Как вы ее находите? – задумчиво спросил он, кивнув в сторону картины. Молодой офицер подошел ближе. Из вежливости он немного подождал с ответом, несколько секунд рассматривая узор из покрывавших полотно крупных масляных мазков.
– Очень выразительная подача. Однако позволю себе заметить, что художник чересчур увлекся игрой света, и проявляет небрежность в технике.
Генерал кивнул с отсутствующим видом.
– Да, это вполне в ее духе… – заметив недоуменный взгляд, он пояснил, – это работа моей дочери. Она с детства любила рисовать, но так по настоящему этому и не научилась. Иногда я смотрю сюда и думаю: а что если она вот так видит мир? Как яркий карнавал, цветной и незапятнанный… где есть только сейчас и не будет “завтра”?
Манн замолчал, продолжив рассматривать картину. Сквозь стекла очков было видно, как его взгляд мечется с одной части полотна на другую. Но мыслями генерал был далеко. Командант чувствовал, что его присутствие перестало быть уместным, но не уйти не решался – кто знает, как старик отреагирует, когда его отвлекут от воспоминаний. Он был так уверен, что Манн предается сантиментам, что прозвучавший вопрос застал его врасплох:
– Так вы говорите, цезари 112-ого хорошо подходят для клановской границы?
– Насколько это возможно, да. Хотя есть проблемы.
– Какого рода?
– В основном, технического. Эскадрилья летает на устаревшей технике. Вдобавок, половина их машин – легкие АКИ. Они должны были начать переоснащение в конце 3063, но прошлогодний конфликт на Аркадии спутал все планы. Вдобавок, восполнение потерь на Катиле, Далкейте и Йорке истощило наши резервы.
– Мда. Чем бы не закончилась эта война, наша авиация превратится в груду развалин.
Командант согласно кивнул.
– Вот что. Пожалуй, я смогу найти для вас лишние истребители. Мой кузен глава одного из филиалов “Локхид”... я позвоню ему сегодня, и спрошу, не желает ли его кампания прислать парочку “Эйзенштурмов” установочной серии для фронтовых испытаний. Сможете позаботится, чтобы они попали по назначению?
– Так точно, герр генераллойтнант.
– Прекрасно. Тогда я вас больше не задерживаю.
Офицер щелкнул каблуками и ушел прочь. Лейтенант-генерал Манн оглянулся на закрывшуюся дверь, после чего вернулся в кресло. Дела не могли ждать. В этот самый момент десятки планет по всему Федеративному содружеству уже стали ареной сражений. В одном строю с лояльными архонт-принцессе войсками вступали в бой и соединения Гвардии Донегала. В руководстве оперативного штаба нуждались сейчас полтора десятка полковых боевых командований. Нужно было вскрыть замыслы командования мятежников, и спланировать ответные действия. Приказы требовалось составить, недостачу – восполнить, и взаимодействие с дружественными войсками – организовать.
Генерал Манн снял телефонную трубку, продолжая свой рабочий день. Он не мог позволить мыслям о дочери отвлечь его от управления огромной армией, маленькой частью которой она была.

Дропшип “Хугин”, класс Леопард
Звездная система Ренрен
Необитаемая зона
1 октября 3064, 11:15
6+5

Космос казался унылым как никогда. Холодные огоньки звезд, молчаливо горящие в пустоте, сейчас напоминали не о многих заселенных мирах, а о бесконечной пустоте и тоске. Практически такой же, как на душе у лейтенанта Манн.
Ильза скорчила рожу своему отражению в иллюминаторе. Отражение ответило взаимностью.
– Фрау лойтнант?
Она вздрогнула и развернулась на знакомый голос. У входа в каюту, наполовину просунувшись в узкий люк, в невесомости болтался сержант Вильям Хел. Новичок, только в этом году закончил Буэну. “Цезари” оказались его первым назначением. Хел был невысоким щуплым пареньком, едва отметивший свое двадцатилетие. Его можно было бы назвать смазливым, если бы не болезненная, покрытая угрями кожа.
“Не повезло. Мог бы попасть в место поспокойнее”, – равнодушно подумала Ильза.
– Лойтнант? – снова переспросил новичок с сомнением в голосе.
– А? Да, прости, – Ильза оторвалась от своих мыслей. – Готов?
– Так точно.
– Тогда пошли. Все разъясню по дороге.
Манн двинулась по узкому коридору, тянущегося вдоль корпуса дропшипа, хватаясь за отполированный многими экипажами поручень.
Центральный коридор, что тянулся вдоль всего корпуса дропшипа, был таким узким, что в нем едва могли разминуться два человека в скафандрах. Вернее могли бы, не будь изрядная его часть забита оборудованием и припасами. Принайтованые к стенам ящики с дополнительным грузом занимали каждый доступный кубический метр пространства, оставляя экипажу минимум свободного места.
К счастью, невесомость несколько упрощала передвижения. Можно было оттолкнуться ногами и скользить по коридору в горизонтальном положении, для страховки держась за протянутый по стенам поручень. Ильза быстро добралась до дальнего конца коридора, где размещалась раздевалка для пилотов. Напротив, по старой флотской традиции, находился гальюн.
Узкая дверь с лязгом отъехала в сторону и девушка протиснулась внутрь. Вильям влетел в комнату следом и закрыл за ними дверь. Обстановка раздевалки ограничивалась шестью шкафчиками грязно-серого цвета. Почти как на земле, вот только места раз в пять меньше.
– Вперед. – Она кивнула на шкафчик с фамилией “Хел”, увидев, что парень застыл в нерешительности.
– Это… ну…
– А, да, раздевалка общая. По правилам, где-то то есть раздвижная ширма, но от нее больше мороки, чем пользы. Так что привыкай. – Девушка начала расстегивать пуговицы на рубашке.
К удивлению Ильзы, ей самой удалось привыкнуть к новой раздевалке достаточно быстро. Она не испытывала никаких эмоций, когда обнажалась перед сослуживцами или видела их наготу. Скорее всего, благодарить за это следовало частые занятия по рисованию обнаженной натуры в последних классах школы. Особых успехов в анатомии она все же не достигла, но теперь удивить Манн чьей-то тощей задницей было весьма сложно.
К несчастью, на борту находящегося в невесомости корабля, стыдливость была далеко не единственной трудностью. Как и все сертифицированные пилоты, Ильза прошла курс обучения действиям при нулевой гравитации, но облачение в “слоновий костюм” в таких условиях всегда превращалось в выматывающее приключение. Стоило достать из шкафчика гермокостюм, как он зажил собственной жизнью, затрепыхался и попытался ускользнуть. Залезать вовнутрь летного скафандра без точки опоры было все равно что пытаться оседлать пьяную гориллу.
Новичок в углу кряхтел, шипел и ругался сквозь зубы. Дела у него шли не лучше. Наконец, после продолжительной борьбы, обмундирование было побеждено. Ильза критично осмотрела себя и сержанта, проверила герметизацию шлема и удовлетворенно кивнула:
– Пошли.
Раздевалку они покинули через люк-лаз, который вел на нижнюю палубу дропшипа. Дропшипы класса “Леопарда” были небольшими и очень тесными, так что никаких лифтов в них не предполагалось . Спускаться приходилось по старинке, по двухметровой стальной трубе с помощью лесенки. Сделать это в “слоновьем костюме” было непросто даже при нулевом тяготении. В бою, когда дропшип будет активно маневрировать с ускорениями, спуск по шахте грозил переломать все кости.
Нижнюю палубу занимали шесть пусковых боксов, одновременно служивших ангарами и ремонтными площадками. В каждом из них помещался один АКИ, так что полнокровная эскадрилья целиком – но без всякого комфорта – помещалась на одном “Леопарде”. Хел свернул в первый ангар справа, а Ильзе пришлось повторить весь путь вдоль корпуса дропшипа, только теперь в обратную сторону. В дальнем правом боксе стоял выделенный ей АКИ. Машина была так велика, что едва помещалась в ангар. При одном взгляде она оставляла неизгладимое впечатление. Мощнейший сверхлегкий реактор с форсажной камерой и дополнительными маневровыми двигателями в толще крыла. Десятки тонн встроенного вооружения. Толстая броня покрывала весь фюзеляж, от носового обтекателя до законцовок массивных треугольных крыльев. 95-тонный “Эйзенштурм” был не просто новейшим аэрокосмическим истребителем, но и символом достижений лиранской инженерной, мысли. Настоящий гимн технологического превосходства, воплотившийся в смертоносную комбинацию электроники, атомного пламени и металла.
Два “Эйзенштурма” прибыли в эскадрилью три недели назад. Цезари набросились на новые машины как голодные дети на сладости, но им очень долго не предоставлялось случая опробовать их в полете. Их новая часть, 373-е донегальское авиакрыло, спешно погрузилось на дропшипы и присоединилось к флоту вторжения, который скрытно собирался на окраине оккупированного кланами сектора. Учебные полеты были запрещены: десантные суда несли на борту ограниченные запасы топлива, и каждую каплю жидкого водорода берегли для будущих боев. Изучать “Эйзенштурмы” пришлось теоретически, по летным руководствам и спецификациям.
С одной стороны, возможности новых машин поражали воображение. 95-тонный “Эйзенштурм” был защищен намного лучше, чем традиционные для Альянса, но быстро устаревающие 90-тонные “Чиппевы”. При этом из-за применения новых технологий он превосходил “Чиппеву” по тяговооруженности. Вооружение машин тоже было очень мощным, с упором на дальнобойные орудия, а новая прицельна система позволяла отслеживать и обстреливать цели на удалении в несколько километров. Вдобавок, “Эйзенштурмы” были первыми настоящими омни-истребителями, которые стали производиться для ВСАЛ. Полезная загрузка на этих АКИ монтировалась в легкосъемные модули – омни-поды, что позволяло менять конфигурацию вооружения под конкретную боевую задачу. Теоретически. На практике с машинами прибыло ограниченное количество омни-подов, так что выбирать цезарям было особо не из чего.
К этой бочке меда примешивалась весьма внушительная ложка дегтя: “Эйзенштурмы” были такими новыми, что еще не прошли полный цикл полевых испытаний. Любой из сверхсовременных компонентов в их металлических потрохах мог отказать в самый неподходящий момент, а техники эскадрильи еще плохо понимали, как следует их чинить. Новые птички были еще и баснословно дорогими – на деньги, что была потрачена на производство этой пары, можно было с легкостью оснастить пару средних эскадрилий. А еще… “Боже, ну какой же он сундук!” – думала Ильза, забираясь в кокпит. “Наверняка тяжелый и неповоротливый.”
Сопроводительное письмо намекало, что “Эйзенштурмы”, вкупе с наилучшими пожеланиями, предназначаются “новым героиням Альянса”. Фостер спорить не стал. Винтерс ужасно обрадовалась, и выбрала себе вторую из поступивших машин – та несла тяжелый гаусс в фюзеляже и по паре больших лазеров в каждом крыле. А вот Ильза энтузиазма подруги не разделяла. Она слишком любила свой “Центурион” и не хотела менять скоростную машину на неповоротливый сверхтяжелый АКИ. В итоге новый истребитель достался Штоссу.
Вчера флот наконец-то получил приказы. Из-за секретности летчикам пока не сообщали подробностей, и конкретная цель пока оставалась неизвестной. Это было неважно. Слухи распространялись по кораблям быстрее, чем блохи по бараку, и последний бортстрелок знал, что оперативная группа Штайнера идет на занятую кланами территорию. В недалеком будущем их ждал тяжелый бой. Авиакрыло объявило полную готовность, и даже разрешило потратить часть топлива на учебные нужды. Во время второй вахты новые “Эйзенштурмы” опробовали Винтерс и Штосс. Сейчас настала очередь Ильзы.
Фонарь из толстого бронестекла бесшумно закрылся, и тут же с легким шипением заработали насосы герметизации. Изнутри “Эйзенштурм” выглядел так же внушительно, как и снаружи. Электронные табло вместо шкал и счетчиков, три широкоформатных монитора для карт и отслеживания обстановки через любой канал сенсоров, новая система прицеливания – и все кругом новое, блестящее, без единой царапинки. Девушка принялась неспешно запускать истребитель. Приборы ожили, стекло кокпита запестрело привычными маркерами.
“Как там позывной новенького? Да, точно – “Пескарь”. Шкипер долго не раздумывал. Интересно, понимает ли новичок, что его окрестили щукозаменителем?”
– Пескарь, это Малявка. Доложи состояние.
– Принято. – она услышала чуть взволнованный голос сержанта. – Все системы в порядке, ангар открыт. Могу стартовать по вашей команде.
– Принято. Отчаливай по готовности, я сразу за тобой.
Истребитель был полностью готов к вылету. Ильза откинулась в кресле и расслабилась, слушая переговоры Пескаря с дежурным офицером на мостике. Вывод “Эйзенштурма” с его размахом крыльев и чувствительной инерцией из пускового бокса был непростой задачей, но Хел справился с ней без особых проблем.
– Это Пескарь, отчалил успешно!
– Отлично, держись в десяти тысячах от Цербера-2. Я сейчас буду.
Ильза вызвала дежурного офицера и запросила взлет. Бронированные створки ангара дрогнули и раздались в стороны, открывая открывая взгляду яркую россыпь звезд. Она вывела АКИ аккуратно, пользуясь минимумом тяги. Сейчас не время для лихачества. Машина непривычная, а столкновение при запуске грозило погубить не только ее истребитель, но и серьезно повредить дропшип.
Истребитель разгонялся медленно, словно нехотя. Уже сейчас Ильза ощущала, как сильно влияет на пилотаж огромная разница в массе между ее “Центурионом” и этим гигантом. Легкие АКИ отходили от носителя мгновенно, как прыгающие кузнечики – или, как сказал бы Руббер, блохи. “Эйзенштурм” отваливал величественно и с достоинством. И очень медленно. Не выдержав, Ильза прибавила тяги.
– Это Малявка, отчалила успешно. – доложила она на мостик. – Пескарь, давай в строй.
“Хугин” остался позади. Вместе со своими систершипами он был пристыкован к причальному кольцу громадного корабля-носителя класса “Стар Лорд”. Его солнечный парус был развернут – джампшип заряжал батареи, накапливая энергию для межзвездного прыжка. Вокруг насколько хватало глаз, располагались корабли лиранской эскадры. Ближние можно было рассмотреть невооруженным глазом, дальние выглядели как крупные сверкающие огни. Радар фиксировал все новые и новые объекты, патрулирующие АКИ и шлейфы космического мусора, который лиранские корабли обильно сбрасывали в пространство.
Ильза оглянулась назад. Ее ведомый пристроился сзади и уверенно держался у нее на хвосте. Пара летела подальше от эскадры, в незанятую пустоту – для пробного полета требовалась свобода маневра. Убедившись, что что космос достаточно чист, и они не рискуют врезаться в какой-нибудь приводной маяк, лейтенант скомандовала:
– Пескарь, разгоняемся до боевой по моей команде. Я буду крутится, а ты попробуй удержаться на хвосте. Если возникнут проблемы, или вдруг потеряешь ориентировку – сразу докладывай. Ясно?
– Так точно, фрау лойтнант.
“Давай посмотрим, на что ты способен, сундук!” Ильза разогнала истребитель и резко дернула ручку, посылая машину в правый разворот.

Добавлено спустя 1 минуту 24 секунды:
Дропшип “Хугин”, класс Леопард
Звездная система Ренрен
Необитаемая зона
2 октября, 16:40
6+5

В обычных условиях организовать свободный вечер одновременно для себя и для Сары не представляло особой сложности. Иное дело на борту корабля. По слухам, флот активно готовился к прыжку и уже начал сворачивать зарядные паруса, так что времени оставалось все меньше. В любой момент могли объявить постоянные дежурства в кокпитах, и тогда свободного времени не останется вовсе.
Ильзе позарез нужно было это свидание. Им с Сарой нужно было поговорить. Слишком многое оставалось невысказанным.
Еще месяц назад она никогда бы не пошла с такой просьбой к Фостеру. Но сейчас время утекало сквозь пальцы, так что и выбирать особо не приходилось. К ее удивлению, гауптман отнесся к просьбе с пониманием. После недолгих уговоров он освободил от дежурств Ильзу и заочно – Сару до конца суток, буркнув что-то вроде “потом отработаете”.
Каюта Ильзы располагалась на корме дропшипа, крайняя в ряду таких же тесных каморок, предназначенных для размещения персонала летной палубы – пилотов и техников. Одной стеной каюта соседствовала с жилищем Штосса. С другой стороны за переборкой размещались топливные баки. Между ними оставалось помещение площадью неполных четыре квадратных метра. Убирающая в стену койка, она же стул, складной столик да снабженный заслонкой иллюминатор. Скудная обстановка из стали и пластика не слишком способствовала романтике, но выбирать не приходилось. Ильза подумала и приглушила свет. Это не слишком добавило уюта, но по крайней мере полутьма скрыла царапины и пятна намертво въевшейся ржавчины, что обильно украшали стены.
Гордостью Ильзы был букет из бумажных цветов, на который она потратила полночи. Она надежно прикрепила клейкой лентой каждый стебель, чтобы цветы не разлетелись в невесомости. Букет стоял в баночке, водруженной на почетное место посреди стола.
Ильза была не прочь раздобыть и алкоголь, но тут ее возможности были серьезно ограничены. Даже Фостер страдал от жестокой экономии из-за затянувшегося дрейфа на точке рандеву. Так что ужин ограничивался какао из термоса и печеньем из пайка.
Приготовления были закончены. Осталось всего одно: подойти к каюте Сары и позвать ее. Но Ильзе было страшно. Она десять минут кряду висела у выхода, и все не отваживалась идти, вместо этого все прокручивая в голове разные варианты следующих событий. В ее воображении разговор всякий раз заканчивался одинаково: Сара равнодушно отворачивалась и запирала дверь.
Набравшись храбрости, Ильза решилась. От каюты лейтенанта Винтерс ее отделяли меньше десяти метров. Девушка медленно плыла вперед по пустому коридору, но даже невесомость не могла сделать эту дорогу бесконечной. В глубине души теплилась надежда, что Сара куда-то отлучилась, и потому разговора не случится. Ильза ненавидела себя за это.
Не оставляя времени на дополнительные раздумья. Ильза постучала в дверь. Пожалуй, вышло слишком резко. Последующая тишина показалась ей вечностью.
– Да? – осведомились Сара из-за двери.
– Это я, – голос Манн почти не дрожал, – не выйдешь?
Пауза.
– Подожди, я оденусь.
Ильза осторожно выдохнула. Со времени размолвки на Джиосаре они мало общались с Сарой иначе как по службе. Временами казалось, что подруга потеряла к ней всякий интерес. Или, может быть, выжидала? Ильза терялась в мучительных догадках – вся ситуация была для нее в новинку, и она не знала как подруга будет реагировать. Оставалось только попытаться все исправить… И девушка готова была хоть продать черту душу, чтобы у нее сегодня все получилось.
Дверь приоткрылась. Наружу выплыла Сара в накинутом прямо на майку сером кителе.
– Привет.
– Привет, – Ильза робко улыбнулась, – пойдем ко мне?
– Хм, к тебе… – брюнетка осеклась, но потом кивнула. – Пойдем, все равно шкипер сказал, что я сегодня могу быть свободна.
– Я знаю, – не смогла удержаться Ильза.
– О! Так это твоих рук дело? Вот уже не думала. – Сара удивленно вскинула бровь. Они неспешно двигались по коридору, рядом, рука об руку. Ильза несколько раз, якобы невзначай, касалась плеча подруги. Перед дверью в свою каюту она посторонилась и пропустила Сару вперед, после чего влетела вовнутрь сама и защелкнула замок на двери. Вряд ли сегодня у нее будут посетители, но предосторожность не помешает.
– Ух ты! Какие красивые цветы! – В голосе Сары читалось неприкрытое восхищение.
– Приглушенный свет скрадывает недостатки. Но спасибо, – Ильза рассмеялась, отчего почувствовала себя немного увереннее. – Располагайся где-нибудь. То есть, на койке.
– Да, прямо-таки уют. – Брюнетка дотянулась до поручня, приземлилась на кровать и ловко пристегнулась к ней страховочной лентой. Ильза расположилась напротив, усевшись на уголок столика. Чтобы не взлететь и не начать дрейфовать по комнате, ей пришлось зацепиться ногами за ножку стола.
– Какао, – предложила Ильза, вынимая термос из магнитных захватов на стене. – Извини, ничего крепче не нашлось. Зато оно горячее.
– Пойдет. – Сара приняла сосуд из ее рук. – С чего вдруг такое внимание?
– Я скучаю без тебя, – честно призналась Ильза. Не без труда ей удалось вернуть легкомысленную улыбку на лицо. – Так что позволь за тобой поухаживать, ладно? На один вечер.
– Ммм… Звучит заманчиво, право слово. Вот только в невесомости это бессмысленно. Даже чашку не поднести.
– Что поделать, – Ильза развела руками. – У меня есть печенье. Хочешь, я могу тебя покормить.
– Пожалуй, не стоит. – усмехнулась Сара. – Я думала, ты собираешься быть горничной, а не нянькой.
– В этом мне с тобой не тягаться.
– Вот именно!.. Постой, что ты имеешь в виду?
– Ну как же. – Ильзу уже разбирал смех, – Сама говорила, что мой вид убивает весь настрой. А вот если тебя нарядить в юбку, передник и чулки, и в таком виде отправить залезать наверх, в кокпит… Держу пари, такой вид оценит вся эскадрилья.
– Ах ты!..
...Сара и Ильза проговорили целый час. Их увлек вихрь былых воспоминаний. Стоило вспомнить один случай, как за ним тянулись все новые общие истории, которые они пережили вместе. Ильза не смогла бы объяснить, как вышло что ее голова в конце-концов оказалась на коленях у Сары, и подруга снова, как и в старые времена, гладила ее шелковистые волосы. В каюте была тишина, но сейчас она не тяготила. Ильза наслаждалась ей.
– Спасибо. Я никак не могла решиться. – Тихо проговорила Сара. Голос ее слегка дрожал. Потом Винтерс вдруг напряглась и отодвинулась прочь, насколько позволяла это сделать страховка. Ильза удивленно повернулась к ней.
– Что случилось?..
– Ильза, нам надо поговорить. О будущем. Нельзя вечно откладывать этот разговор. Я знаю, я пробовала… – Сара сокрушенно вздохнула и продолжила говорить. – Знаешь, мы ведь с тобой офицеры Альянса. Мы закончили академию и приняли присягу, а предполагает, что мы, в некотором роде, взрослые люди. А взрослые люди могут решать сами за себя. Понимаешь, к чему я клоню?
Ильза медленно кивнула. Она снова почувствовала на сердце ледяную лапу страха. Очень хотелось просто снова устроится у Сары на коленях.
– Да, я понимаю, – ее голос прозвучал глухо. – Но что же мне делать? Я не могу справится с этим сама.
– Я всегда буду рядом. Но мне нужно знать, что я не просто игрушка для тебя, понимаешь?
– Угу.
– Послушай. Я сейчас скажу жестокие вещи, но постарайся меня понять… пожалуйста. – Винтерс тяжело вздохнула. -- Ильза, ты ведешь себя как ребенок. Что на земле, что в воздухе. И если АКИ, действительно можно назвать твоей игрушкой, то я от такой роли откажусь.
– Сама-то не старше меня… – буркнула в ответ Манн.
– Но я не говорила, что ты мне не нужна! – запоздало Сара поняла, что ее раздражение все-таки вырвалось наружу.
– Я тоже… Я люблю тебя.
– Ильза, дай мне сказать. Мне надоело прятаться. Не хочу больше делать вид, что я просто школьный товарищ, “которая хорошо влияет на нашу Ильзу”. Я хочу быть рядом с тобой, открыто и не таясь. И плевать я хотела, что там думает твоя семья.
– Зачем ты заставляешь меня выбирать!? Почему надо ставить вопрос вот так!? – в глазах Ильзы заблестели слезы.
Сара покачала головой:
– Потому что ты сама не можешь на это решиться. Слишком боишься отца. Хотя ты ведь даже не знаешь, как он к этому отнесется.
– Догадываюсь…
– И неужели из-за этих догадок ты готова опустить руки? Сдаешься просто так? Черт возьми, Ильза! Я больше не собираюсь отступать.
– Тебе легко говорить, милая. Мне приходится думать о репутации семьи, и мне есть, что терять. Извини, но это правда.
Сара приняла упрек с достоинством, и лишь покачала головой.
– Это не так. Мы обе рискуем одинаково. Ты можешь потерять меня, а я тебя.
Ильза надолго задумалась. Она никогда не была особо близка с отцом. Во времена ее детства тот целыми сутками пропадал на службе. Даже когда он все-таки был дома, и обедал за одним столом с женой и дочерью, их беседы редко переходили на какие-то личные темы. Генерал Манн любил Ильзу всем сердцем, хоть и редко показывал это. А дочка безмерно уважала отца, и привыкла беспрекословно подчинятся авторитету этого собранного, вечно серьезного человека. Изменилось ли что-нибудь за те годы, что Ильза провела вдали от дома? Копаясь в прошлом ответ не найти.
Ильза очнулась от размышлений. Сара уже некоторое время с интересном смотрела на нее.
– Пусть будет так, – Ильза неуверенно кивнула. – Мне страшно, но я готова попробовать. Рассказать отцу.
– Напишешь ему?
– Да, так и сделаю.
– Пожалуйста, только не…
– Да, напишу. Завтра ты увидишь это письмо. – Ильза посмотрела в карие глаза подруги и уверенно добавила. – Обещаю.

***

В последний раз война приходила на Черноземье пятнадцать лет назад. Целая галактика Нефритовых Соколов атаковала потрепанные войска защитников, и спустя всего тридцать часов планета стала собственностью клана. Остатки бронетанковых батальонов и последние оставшиеся на ходу мехи 17-ой ПБК Рейнджеров Скаи отступили к планетарному космопорту, где и приняли свой последний бой. Рейнджеры устроили оборонительные позиции среди терминалов и разгрузочных площадок. Они сражались умело и с отчаянной решимостью.
Рейнджеры смогли задержать Соколов на час. Клановские омнимехи задействовали свой устрашающий арсенал, и в ходе боя космопорт оказался полностью разрушен. Клан не стал его восстанавливать. Нефритовые Соколы построили новые пусковые площадки вблизи своих оккупационных баз, оставив развалины старого космопорта в качестве памятника собственной ярости – и как предупреждение недовольным. Здания стояли заброшенными, их стены были покрыты оспинами от шрапнели и зияли пробоинами. На потрескавшейся под поступью штурмовых мехов бетонке гнили сожженные танки. Полем боя теперь владели запустение, пыль и ржавчина. Люди сторонились этого места.
Прошло пятнадцать лет, и руины старого космопорта вновь увидели солдат. Посреди холодной и безлунной октябрьской ночи здесь приземлилось несколько дропшипов с десантом на борту. Два лэнса легких разведывательных мехов прочесали посадочное поле и организовали внешний периметр. Одновременно с этим полторы роты лиранских бронепехотинцев, оснащенных вперемешку новыми “Фенрирами” и уже устаревающими "Слотами” и "Инфильтраторами Мк.1” зачищали здания. Ни мехи, ни бронепехота не ожидали сопротивления, и не встретили его. Развалины космопорта не охранял ни один клановский солдат.
Проверив местность и организовав оборонительный периметр, десант приступил ко второй фазе. На старом посадочном поле развернули сеть измерительных сенсоров. Каждая из посадочных ферм для дропшипов была тщательно осмотрена и сфотографирована. Эти данные передавали на орбиту флотским аналитикам, которые в режиме реального времени оценивали посадочные площади и выбирали место для приземления каждого из десятков дропшипов, несущих главные силы вторжения. В соответствии с указаниями аналитиков, на летном поле размещали навигационные маяки. Каждый такой маяк выпускал сигнал определенной частоты, помечая траекторию снижения для своего десантного корабля.
Когда последний маяк был установлен, над Черноземьем уже занимался рассвет. Приготовления заняли несколько часов, но это время окупилось с лихвой. Двадцать семь дропшипов десантного флота одновременно встали на курс и начали спуск, сохраняя плотный оборонительный строй. Среди них были корабли всех форм и размеров, от стремительных аэродинамических "Клэйморов”, до пузатых "Юнионов”, "Оверлордов” и "Мамонтов”. Флот сошел с низкой орбиты и вошел в зону турбулентности в верхних слоях атмосферы.
Дропшипы снижались в огненном облаке. Гравитационное поле и возрастающие аэродинамические нагрузки все сильнее сотрясали их корпуса. Строй кораблей был таким плотным, что два соседних дропшипа иногда разделяли всего несколько сотен метров. Без направляющих сигналов с земли весь конвой неминуемо бы распался на составные части, которые никак не получилось бы собрать вновь. Однако наземные маяки исправно указывали посадочную траекторию каждому кораблю, и потому главные силы вторжения опускались на Черноземье единой строем, где каждый дропшип прикрывал соседние огнем своих бортовых орудий.
На борту десантного флота готовились к бою главные силы оперативной группы генерала Штайнера. Их основу составляли части 14-й ПБК Гвардии Донегала, усиленные элементами 15-го полка Гвардии Арктура и 9-го лиранского регулярного. Всего в распоряжении генерала Штайнера оказалось почти две сотни мехов и четыре полка танков и пехоты. Разведка докладывала, что планету обороняет 3-й Соколиный Когтистый кластер – его точный состав был неизвестен, но вряд ли превышал эквивалент двух батальонов Внутренней сферы.
Было ранее утро 3 октября 3064 года, день-Х. Операция "Дерзость” началась.

[Tomoboshi]

Дропшип “Хугин”, класс Леопард
Звездная система Черноземья
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
3 октября, 05:00, День-Х
6+5

День-Х был расписан по минутам, как сложная пьеса, в которой каждый капитан, коммедор и пилот на борту десантного флота знали свои роли. План высадки увязывал действия множества исполнителей, десятков дропшипов различных классов, трех авиакрылий с их штабами и полусотней подчиненных АКИ. План был подробным, предельно недвусмысленным, и не допускал отсебятины. Для штаба генерала Штайнера это был единственный способ обеспечить управляемую высадку.
Для прыжка в систему флот воспользовался пиратской точкой, расположенной в зоне гравитационного равновесия между Черноземьем ее единственной луной. Войска окажутся на поверхности планеты меньше, чем за три часа. За такое незначительное время даже клановский гарнизон не успеет отреагировать, и потому атакующие сохранят элемент внезапности и инициативу. Судьбу планеты решит прямое столкновение главных сил, в котором на стороне войск Альянса будет подавляющее численное преимущество. Победа на Черноземье должна быть завоевана в течение двух-трех дней, она будет быстрой и сокрушительной. Таков был план.
Полет к планете оказался коротким, но был сопряжен с трудностями. Работающие двигатели "Хугина" создавали тягу, направленную вдоль продольной оси корабля, и на борту появилась гравитация – направленная, к сожалению, в противоположном направлении. Стены кают превратились в полы, а длинные коридоры стали шахтами, перемещаться по которым можно было только с помощью поручней. Нехитрый интерьер внутренних помещений можно было легко переставить, а груз и оборудование были надежно закреплены, так что корабль и его экипаж восприняли перемену обстановки без всяких трудностей.
Пилоты справлялись хуже. Ильза закуталась в спальный мешок и подтянула колени к подбородку. Она накрылась с головой, чтобы не видеть переменивших свое привычное положение стен каюты. Мозг отказывался воспринимать новый пол как надежную опору. Тяготение безжалостно мяло ее желудок. Девушка ничего не еда со вчерашнего дня, но все равно боролась с тошнотой. За закрытой дверью каюты по стенам колотили сапоги техников, которые бодро сновали туда-сюда по вертикальному осевому коридору. В другое время Ильза удивилась бы такой ловкости, но сейчас ей было так плохо, что она не могла думать ни о чем другом.
К счастью, пытка скоро закончилась. Через полтора часа ускорения дропшипы вышли на орбиту Черноземья и временно заглушили двигатели. Нужно было дождаться отстающих, собрать весь флот в единый большой конвой, и дать время навигаторам на планирование посадочных траекторий. План предусматривал для этого часовую задержку. Эскадрилье "Цезарь" 373-го авиакрыла это дало возможность потуже завязать метафорические шнурки. Не было нужды в суете, беготне и воющих тревожных сиренах. Пока техники в пусковых боксах проводили предполетную проверку, пилоты по одному спокойно переодевались в раздевалке. Торопиться не было необходимости: до взлета оставалось достаточно времени.
Они собирались в нижнем коридоре у пусковых боксов. Оба сержанта, Руббер и Хел уже были здесь. Руббер выглядел настоящим великаном. "Слоновий костюм" еще увеличивал его и без того громадные рост и ширину, так что даже громоздкие сапоги со встроенной аппаратурой на нем выглядели соразмерно. Увидев Ильзу, он радостно оскалился:
– Осмелюсь доложить, завтрак явно не пошел тебе впрок, лойтнант. Ты сегодня выглядишь зеленее обычного.
– Руби, отстань, – Ильза махнула рукой на попытку отшутиться в ответ. Ей все еще было нехорошо. – Вы-то как?
– Великолепно. Взгляд бравый, грудь колесом, а если блюем, так за углом и чтоб никто не видел. Верно я говорю, новичок?
При этих словах Руббер толкнул Хела плечом. На борту была невесомость, и этот толчок отбросил бы новичка к дальней стене, если бы тот не успел схватиться за поручень. При этом он потерял шлем, который до того держал на сгибе локтя.
– Нельзя ли поаккуратнее? – с хмурым видом огрызнулся Хел. Он еще не привык к порядкам, что царили у цезарей, и сейчас явно не знал как реагировать. Выпущенный шлем медленно парил по коридору, вращаясь вокруг оси. Со второй попытки Хел поймал его.
– Не кисни. Невесомость скоро закончится. Через два часа все окажемся на твердой земле, так или иначе.
– Что-то ты подозрительно веселый сегодня, – сказала Ильза. Она сменила тон на более официальный. – Напоминаю, сегодня летим двумя тройками. Тяжелые внизу, мы с вами сверху в прикрытии. Хел, ты держишься за мной. Чтобы не случилось, не теряй из виду мой хвост. Атаковать будем все разом. Если на кого насядут – Руби прикрывает наши шесть, мы следим за ним. Маневр и контратака. Всем все понятно?
– Так точно, фрау лойтнант, – отозвался Хел. Руббер просто кивнул и улыбнулся. Мол, не переживай, все будет хорошо.
Остальные цезари стояли неподалеку. Штосс с безразличной миной рассматривал кончики ногтей. Как всегда, он играл на публику и всячески демонстрировал невозмутимость. Фостер и Винтерс вполголоса обсуждали карточку радиопозывных. Ильза направилась к ним.
– Я украду Бесовку на пару слов, шкипер?
– Валяй.
Сара выглядела сосредоточенной. Чтобы ее черные волосы не лезли в глаза, она стянула их резинкой на затылке. Хвост вышел немного неровным и съехал набок. Ильзе хотелось исправить прическу подруги, но сейчас, на глазах сослуживцев, этот казалось очень неуместным.
– Ты плохо выглядишь, – отметила Сара.
– Мне все об этом говорят, – беспокойство в глазах подруги не исчезло, и Ильза поспешила улыбнуться. – Не беспокойся. Все будет хорошо.
– Конечно будет. Просто не может быть иначе.
– У меня есть для тебя кое-что, – Ильза достала небольшой голодиск и осторожно положила его в нагрудный карман комбинезона подруги.
– Что это?
– Обещанное. Я написала письмо отцу. Там вся наша история, моя и твоя. Я ничего не скрывала. Хочу, чтобы оно было у тебя.
Сара ответила удивленным взглядом. Ильза снова улыбнулась, на этот раз искренне – так легко стало у нее на душе. Впервые за последние месяцы она без страха смотрела в будущее.
– Отправишь его когда захочешь, любимая. Доверяю это тебе.
– Ты уверена?
– Совершенно. Ты понимаешь? Я больше не боюсь.
Сара кивнула и застегнула нагрудный карман с диском. Ладони девушек встретились. Ильзе показалось, что она чувствует тепло пальцев даже сквозь перчатки гермокостюма. Она послала приличия к черту и потянулась вперед, к призывно раскрытым губам подруги, но тут Фостер громко кашлянул за спиной.
– Время, котятки. Пора немного полетать.

В небе над северным полушарием
Черноземье
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
3 октября, 07:12, День-Х
6+5

Вариометр, радар, тяга двигателя, осмотреться по сторонам, альтиметр. Раз за разом Сара повторяла эту цепочку из рутинных проверок. Пока ей на глаза не попалось ничего необычного или опасного. Приборная панель "Эйзенштурма" была организована несколько иначе, чем в "Центурионе", но Саре нравились изменения. Показания альтиметра здесь выводились на широкий жидкокристаллический дисплей с подсветкой, и чтобы рассмотреть их не нужно было напрягать глаза, как это приходилось делать со старым механическим табло. Сара давно поджидала круглую цифру в "50 000", но в нужный момент ведущая "Чиппева" вдруг дала чуть более резкий поворот на крыло. Сара повторила маневр и скосила глаза, но табло уже показывало "49 961". Она чертыхнулась и стала ждать сорока тысяч.
Все небо заполонила армада десантных кораблей. Дропшипы балансировали на огненных факелах и медленно снижались. Раздутые яйцеобразные корпуса сверкали на солнце как лакированные елочные игрушки. Сферические большегрузы, вроде "Эскалибуров" и "Оверлордов", держались в центре конвоя, их окружали более легкие "Юнионы" и "Интрудеры". Аэродинамичекие "Клейморы" и "Леопарды" снижались во внешних рядах, а вокруг них, выписывая спирали и восьмерки, летали патрулирующие АКИ.
В состав сил вторжения на Черноземье входило без малого три авиакрыла истребителей, и каждый из них сейчас находился в воздухе. Перед глазами Сары пролетал весь лиранский аэрокосмический арсенал. Шестерка цезарей тоже была здесь. Впервые после атаки на Грюн вся эскадрилья летела в одном строю. Правда, с той поры кое-что успело измениться.
Фостер отказался от пар и впервые не стал смешивать легкие и тяжелые машины между собой. Командирская "Чиппева" вела за собой звено из обоих "Эйзенштурмов", которые пилотировали Винтерс и Штосс. На километр выше вертелось легкое звено из двух "Центурионов" и "Зейдлица". И конечно, вел его самый опытный пилот из всей троицы. Ильза Манн, с ее шестью заслуженными абшуссбалкенами.
– Всем цезарям, это Голиаф. Сохранять строй, сохранять скорость. Челноки выходят на последний отрезок траектории.
Ни шуток, ни острот. Даже по тону, которым было отдано распоряжение было понятно, что Фостер нервничает. На вчерашний брифинг гауптман появился чисто выбритым и совершенно трезвым, более того – он оставил свою любимую кожаную летную куртку, и был одет в серую полевую форму. За полтора года службы это был первый раз, когда шкипер принял облик, приличествующий лиранскому офицеру. И честно говоря, подтянутый Фостер, ровным голосом излагающий детали будущей миссии, напугал Сару до колик. "Кланы никогда не упустят шанса подраться, – сказал шкипер напоследок, – поэтому никому не расслабляться до самой последней секунды. Чего бы вы ни ожидали, в действительности будет хуже. Намного хуже".
Потому Сара вздрогнула, заметив, как на экране ее радара появляется яркая многолучевая засветка. Пятно с размытыми краями начало распространятся из центра, и за пару секунд охватило все засечки от кружащихся вокруг истребителей и дропшипов. Монитор хрустел и мигал. Сара переключилась на ИК-сенсоры, потом на фокусированную фронтальную РЛС, но везде ее ждала одна и та же картина. Она с трудом проглотила слизкий комок в горле.
– Э-э-э, Голиаф, это Бесовка. Кажется, у меня неполадки с сенсорами. Ничего не регистрирую, ни в каком спектре.
– Ифрит, у меня тоже самое, – коротко отрубил Штосс. Робкая надежда свалить все на неполадки новых "Эйзенштурмов" тут же оказалось похоронена переговорами на общем канале. Пилоты других эскадрилий встревоженными голосами докладывали о похожих проблемах. Командиры перекрикивали гвалт, пытаясь восстановить порядок.
Фостер молчал, направив "Чиппеву" в очередной разворот.
– Цезари, слушай меня, – зазвучал по трансляции возбужденный голос Ильзы. – Сенсоры глушат. Всем машинам, переключаемся на оптический канал. Ищем угрозу, что угодно подозрительное в небе.
Прозвучали подтверждения. Сара вывела изображения внешних камер на главный монитор, и почти сразу в сердцах выругалась. Строй лиранский АКИ ломался, истребители срывались со своих курсов и начинали кружить без всякого порядка, как рой разъяренных ос. Общий канал гудел от выкриков. Дропшипы сохранили строй и продолжили спуск, но их огромные корпуса и шлейфы раскаленных газов, вырывающиеся из дюз, заслоняли значительную часть неба. Сара щелкала увеличением, пытаясь разглядеть спокойные участки, но толку от этого было немного.
Вдруг все переговоры на общей частоте потонули в нарастающем белом шуме, который потом заглушила серия громких щелчков. Сара вздрогнула как от удара. Радио автоматически меняло заглушаемые частоты, но на какой бы канал оно не не переключалось, везде слышалась только дикая какафония из паразитных звуков. Без связи порядок в воздухе оказался окончательно нарушен. Привычные к полетам в плотном строю цезари оказались одной из немногих эскадрилий, которые смогли сохранить дисциплину. Сара отчаянно крутила головой по сторонам, пока не смогла разглядеть сквозь кокпиты Фостера и Штосса. Оба показали ей большой палец. Девушка немного успокоилась, но сердце продолжало барабаном стучать о ребра.
Вдруг шум из передатчика исчез, будто отрезанный ножом. Все заполнил голос, хриплый и уверенный. Невидимка говорил по английски, но со странным акцентом, четко проговаривая окончания слов:
– Я звездный капитан Ким, говорящий от имени тринария эхо. Лиранские варвары, вы вошли в небо, в котором охотятся Нефритовые Соколы. Что за войска осмелились бросить вызов нашим когтям и клювам?
Освободившийся канал вновь заполнил хор переговоров. Десятки пилотов говорили одновременно, командиры выкрикивали команды. Пилот "Клэймора" с позывным "Лезвие" отчаянно ругал какие-то арктурианские АКИ, без предупреждения пересекшие его курс. Кто-то властный с мощной радиостанцией требовал немедленно запеленговать "этого клановского мерзавца". Все сливалось в единый шум, разобраться в котором было невозможно. Выждав с минуту, незнакомец рассмеялся во весь голос.
– Вы как испуганные наседки под смертоносной тенью хищника. Лишь кричите и бегаете кругами. Да будет так! Тринарий эхо встретит вас всеми своими силами и пустит первую кровь . Решение справедливо и окончательно.
Кланер отключился. На короткое мгновение на частоте повисла тишина. В следующую секунду переговоры возобновились с новой силой.
–… направление один-пять-ноль, один-пять-ноль! Кровь Христова, да их целая туча!
Так и не удалось понять, кто первый заметил приближение соколов. Услышав панический выкрик, пилоты стали наводить объективы камер в указанном направлении. Сара сделала то же самое – и обомлела.
Три аэродинамических дропшипа приближались с юга. Их массивные корпуса, похожие на гигантских стальных китов с обрубленной мордой, были больше полутораста метров длинной. Дропшипы разогнались до огромной скорости, и быстро приближались к конвою, оставляя за кормой массивные инверсионные следы. За ними, словно туча мошкары, следовали без всякого строя несколько десятков АКИ, выкрашенных в матовый зеленый цвет.
Клановский строй налетел на конвой с противоположной от цезарей стороны. Дропшипы и истребители начали стрелять одновременно, обрушив на десантный флот потоки лазерного огня. Лучи хлестали по бокам неторопливых дропшипов, взрезая их бронированные шкуры и испепеляя начинку. Рукотворные молнии ППЧ били каскадами, вышибая из строя отдельные лиранские истребители. Спустя две секунды целей достиг целый косяк РДД. Лиранские машины отстреливали тепловые ловушки и лихорадочно маневрировали, стремясь избежать попаданий. Большая часть ракет прошла мимо, но боевые порядки истребителей оказались окончательно нарушены.
Пилоты соколов продолжали стрелять без остановки. Казалось, перегрев машин их нисколько не заботит. Эфир наполнился криками о помощи. То тут, то там очередная лиранская крылатая машина превращалась в пылающий огненный шар и падала вниз, а клановцы все приближались и приближались.
– Мой бог! Они достали "Доротею!" "Доротея" падает!
Согласованный залп разорвал борт сферического "Мула", похожего на рифленый мячик для гольфа. Грузовой дропшип снижался на трех огненных факелах. Когда прозвучала тревога, его команда увеличила скорость спуска, рассчитывая быстрее оказаться в безопасности на земле. Они ошибались. Ускорившись, корабль обогнал строй конвоя, подставив себя под огонь целой звезды клановских омни-истребителей. Бронированные двери грузового отсека оказались прожжены насквозь, расплавленный металл ручейками стекал по обшивке. Через мгновение борт вспучился от внутреннего взрыва. Дропшип раскрылся, как перезрелое яблоко, груз вывалился наружу. Когда заглох один из основных двигателей, подбитая "Доротея" завалилась набок и сорвалась вниз, в неуправляемое и неостановимое падение.
Как зачарованная, Сара продолжала следить за картинами творящегося вокруг разрушения. Мозг отказывался поверить, что все это происходит на самом деле. Мысли замедлились, и девушка не сразу узнала раздающийся из рации крик:
– Котятки, вашу мать, а ну собрались нахер! Облетаем конвой справа и бьем блядям во фланг! Ифрит, Бесовка, огонь по ближайшей цели. Манн, держи своих выше, нам понадобиться прикрытие. Не зевать и не расслабляться, уроды драные, и тогда приземлимся все!
Голос Фостера вывел Сару из оцепенения. Нестройный хор подтверждений от эскадрильи дал ей понять, что ее товарищи пока остаются с ней. Но времени рассуждать не оставалось. "Чиппева" гауптмана уже вела их клин вдоль внешнего края конвоя, стараясь держаться как можно дальше от десантных кораблей. Некоторые излишне нервные стрелки на борту дропшипов уже разворачивали турели и палили по любому замеченному АКИ, не слишком заботясь о том, что их окружали истребители лиранцев.
Система наведения "Эйзенштерма" уже отслеживала десяток тепловых сигнатур в переднем секторе. Сара сразу отбросила мысль стрелять по клановским дропшипам – эти бронированные чудовища были слишком толстокожими. Вместо этого она подвела перекрестье к одиночному АКИ на краю вражеского строя. Компьютер распознал его как "Визигот". До цели оставалось более трех километров, но система наведения уже вела ее. Сара глубоко вздохнула, мысленно поплевала через плечо и выстрелила сразу из всех орудий.
"Эйзенштурм" дрогнул от отдачи, когда установленный в носовой части тяжелый гаусс выпустил очередь гиперскоростных оперенных снарядов. Спустя четыре десятых секунды прицельная система активировала и крыльевые лазеры увеличенной дальности. Задержка была нужна, чтобы световые лучи и баллистические снаряды ударили в цель одновременно, не дав "Визиготу" шанса на уклонение. Сара торжествующе закричала, увидев, как очередь проделывает большие дыры в обшивке правого крыла. Из четырех лазерных игл в цель попала только одна, но это попадание распороло вспомогательный двигатель на правом крыле. Поврежденный "Визигот" накренился влево и ушел в нисходящий вираж.
Под рев разогнанных до форсажа двигателей два строя АКИ столкнулись, и бой окончательно потерял всякую видимость порядка. Десятки крылатых машин, лиранских и клановских, кружились огромным разъяренным роем вокруг садящихся дропшипов, распарывая небо выстрелами лазеров и ракетными залпами. "Эйзенштурм" Сары походя обстреляла пара юрких клановских машин, панель замигала предупреждающими огоньками, но тяжелая броня выдержала. Девушка чертыхнулась и крутанула размазанную бочку, уходя разом от обстрела противника и от настырной очереди из кластерной автопушки, которыми ее поливали ретивые канониры из пролетавшего мимо "Клеймора".
Этот маневр отделил Сару от группы. В окружающей ее свалке радар был бесполезен. Она крутила головой, пытаясь разглядеть знакомые небесно-голубые машины донегальской гвардии, пока конвой распадался на части. Дымящиеся, усеянные пробоинами дропшипы вываливались из строя и неслись к земле. Их экипажам оставалось надеяться, что тяжело поврежденные десантные корабли переживут аварийную посадку. В центре строя подбитая клановская "Скифа" на полной скорости врезалась в "Юнион". Дропишип взорвался, превратившись в гигантский огненный шар. Фигурки мехов посыпались из него, как оловянные солдатики из опрокинутой коробки.
Секунды растянулись до передела. Сара потянула ручку на себя, направив "Эйзенштурм" набирать высоту. Едкий, горячий пот заливал глаза. Сара несколько раз машинально стукнулась перчаткой о шлем, пытаясь стереть со лба эти капли. Угроз было слишком много, чтобы можно было на них реагировать. По ней стреляли со всех направлений, и свои, и клановцы, и только общая неразбериха и толстая броня "Эйзенштурма" пока позволяли ей лететь. Несколько раз в ее прицел попадали маневрирующие клановские машины, и она давила гашетку, но не была уверена, смогла ли хоть раз попасть. На секунду через многоголосый хор на радиоканале пробился голос Штосса. Кажется, он выходил из боя из-за каких-то повреждений или неполадок, но подробности невозможно было разобрать.
Только поднявшись над основной массой она наконец увидела своих. Два "Центуриона" вились друг вокруг друга пересекающимися курсами, пытаясь сбросить с хвоста клановский омни-истребитель с остроносым фюзеляжем и широким ромбовидным крылом. Клановец не отставал, и поливал “Центурионы” убийственно-точным огнем импульсных лазеров. Сара лихорадочно искала глазами третий АКИ легкого звена – и через секунду нашла его, выходящим лоб в лоб с другим клановским истребителем.
– Руби!
"Зейдлиц" и "Бату" начали стрелять одновременно. Блоха палила средними лазерами, но омниистребитель не отвернул ни на йоту, приняв на себя всю массу огня. Окутанный облаком осколков собственной брони, он выстрелил из протонной пушки и добавил к залпу два десятка РБД. Рукотворная молния пробила тонкую броню лиранского истребителя. "Зейдлиц" влетел прямо в направленный на него ракетный рой.
И взорвался.
Сара закричала от невыносимой боли, вдруг сдавившей ее сердце в железных тисках. Впервые на ее глазах погиб товарищ. Не медля ни секунды, не сомневаясь и не рассуждая, она кинулась в погоню за роковым зеленым "Бату". Что бы ни случилось, этот мерзавец должен был упасть. Сара последовательно разрядила в сторону клановца все четыре своих больших лазера, один за другим – она не рассчитывала попасть, но надеялась привлечь его внимание. Убийца заметил угрозу и скользнул на крыло, буквально выпрыгнув из ее прицела. Затем он направил нос вверх и пошел в вертикальную свечку, сверкнув в сторону "Эйзенштурма" пульсирующим огнем форсажного факела.
Бесовка бросилась в погоню. Сара не думала о том, что клановская машина быстрее и легче, и наверняка превзойдет тяжелый и неповоротливый "Эйзенштурм" в вертикальных маневрах. Клановский пилот играл с ней, все время медленно увеличивая угол своего подъема и выскальзывая из ее прицела. Сара доворачивала вслед за "Бату" и не заботилась о том, что скорость ее машины продолжает падать. Угол подъема превысил девяносто градусов, свечка клановского пилота медленно переходила в петлю, а "Бату" все еще умудрялся держаться вне ее прицела. Скорости "Эйзенштурма" едва хватило на то, чтобы перевернуть машину вверх брюхом в верхней точки мертвой петли, и начать управляемый спуск, в то время как неуловимый зеленый "Бату", разгоняясь, пикировал вниз на следующую выбранную им цель. Небесно-голубой "Центурион" с шестью отметками на киле.
Сара выкрикнула предупреждение, отчаянно надеясь, что подруга успеет среагировать. "Центурион" Ильзы уже был поврежден, часть горизонтального оперения срезало огнем импульсных лазеров. Малявка крутилась волчком, уходя от преследования второго "Бату", и ее маневр уклонения запоздал. Самолет убийцы плавно развернулся к ней и сделал один единственный выстрел из ППЧ. Поток заряженных частиц ударил "Центурион" в хвост, мгновенно испарив оставшуюся там броню. Тяжелый двигатель разлетелся с громким хлопком. Хвостовую часть самолета оторвало, и оставшийся обрубок, кувыркаясь, полетел вниз.
Убийца-"Бату" закружился волчком, сбрасывая прицел преследователю, и нырнул вниз в стремительном нисходящем пикировании. Второй "Бату", до того висевший на хвосте у Ильзы, перевернулся через крыло и помчался вниз за падающим обрубком. Сара пыталась рассмотреть, сработала ли катапульта, но так и не увидела ни вспышки пиропатронов, ни купола парашюта. Вид заслонял “Бату”. Клановский пилот не думал стрелять, он просто провожал беспомощную жертву, как уверенный в себе хищник.
Сара зашипела и что есть силы потянула ручку на себя. На такой низкой скорости "Эйзенштурм" почти не слушался элеронов. Девушка с большим трудом вышла из петли, и направила нос вниз, вслед второму "Бату". Тяжелый 95-тонный "Эйзенштурм" стал разгоняться в пикировании, быстро набирая скорость. Пришлось убрать газ и выпустить воздушные тормоза, обеспечив себе несколько секунд относительно стабильного полета. Перекрестье уже преследовало самоуверенный "Бату", излишние увлеченный игрой со своей жертвой.
– Сдохни, сука!
Тяжелый гаусс с рычанием выпустил короткую очередь и затих. Сара не заметила, как израсходовала весь боекомплект. Зашипев от ярости, она нажала на гашетки лазеров. Кокпит заполонила волна раскаленного воздуха, но девушка не заметила этого. Она продолжала стрелять, пока три скрещенных луча не хлестнули по кокпиту соколиного омни-истребителя. Машина конвульсивно дернулась, как бьющийся в агонии зверь, и свалилась на крыло.
– Ильза!... Ильза!
Повсюду клановские машины выходили из боя и быстро отрывались со снижением. Один из штурмовых дропшипов, пачкая небо дымом из десятков пробоин, отбивался от роя преследующий его лиранских машин. Двух других не было видно. Десантный конвой, лишившийся нескольких дропшипов и почти половины эскортных истребителей, продолжал снижение на Черноземье. Этот бой был выигран, хотя и дорогой ценой.
Охладители все не могли справиться с наполнившим кокпит жаром. Сара жадно хватала ртом сухой, обжигающе горячий воздух, и все никак не могла надышаться.

[Tomoboshi]

?
Черноземье
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
3 октября, 07:23, День-Х
6+6

Лишившийся киля обрубок “Центуриона” крутился и кувыркался в падении, и совершенно не слушался рукоятки. АКИ удалось выровнять лишь над самой землей. В ту же секунду Ильза воспользовалась катапультой. Посадка получилась жесткой. От удара об землю в глазах запрыгали разноцветные звездочки. Девушка скорее почувствовала чем увидела, как непогашенный купол парашюта повалил ее навзничь и потащил за собой. Она попыталась вслепую, на ощупь схватить стропы и погасить купол, но почти сразу тянущая ее сила пропала. Парашют уткнулся в плотную полосу кустарника и остановился.
Через силу девушка встала на ноги и огляделась. Ее окружало неровное поле, покрытое полуметровой высохшей травой, то там то здесь перемежавшейся плотными зарослями кустарника. Отчетливый след из переломанных стеблей отмечал путь, по которому ее тащило парашютом. Сейчас купол безвольно обвис на огромном кусте, с которого почти осыпались листья.
Прямо над головой расплывалась чернильная полоса дыма – последний след ее верного “Центуриона”. Еще выше, среди разрывов тяжелых облаков, была видна мешанина инверсионных следов. То здесь то там сверкали короткие вспышки злобного, пронзительного света. Все еще шел бой.
Как могла быстро, она отстегнула лямки подвесной системы и освободилась от бесполезного теперь парашюта. Следом на землю полетел отстегнутый летный шлем. Ильзу тошнило и шатало, но медлить было нельзя. Она, как могла быстро, бросилась к примеченным зарослям в небольшой ложбинке. До укрытия было от силы метров сто, но каждый шаг в огромных ботинках летного костюма давался с трудом. Высокая трава тоже отнюдь не облегчала движение.
Не выдержав и половины пути, Ильза ничком упала в траву. Чертов костюм! Бормоча ругательства, она начала отстегивать от ботинок все, теперь уже ненужное, оборудование. Конструкция позволяла сделать это вручную. Ильза с остервенением выдергивала провода и пневмотрубки из многочисленных разъемов. Некоторые вырывались с мясом, но ее это совершенно не беспокоило.
Один за другим встроенные модули покидали свои гнезда и падали в грязь. Пневматическая противоперегрузочная система, аварийный запас кислорода, аварийный аккумулятор, аварийный маяк – в другой ситуации это могло спасти жизнь, но сейчас превратилось в бесполезный мертвый груз. С ободранных до основы “слоновьих” сапог во все стороны торчали обрывки проводов и разодранных застежек, но зато они потеряли более двадцати килограмм веса и стали относительно пригодными для ходьбы. Лейтенант осторожно приподнялась над травой и оглядела поле. Кажется все было спокойно – только желтый купол парашюта оторвался от куста и теперь скользил куда-то в бесконечность. Примерно в километре, на другом конце поля в небо поднимался черный столб. Дым тяжело растекался во влажном осеннем воздухе, и отмечал место падения ее “Центуриона” не хуже маяка.
Пригибаясь, она продолжила путь, и преодолела оставшееся расстояние коротким броском, за считанные секунды. Заветная лощинка на деле оказалась довольно крутым оврагом, плотно заросшим кустарником. Ильза скатилась в него, разбрасывая прелые листья. “Надеюсь, тут не водится хищников… или змей… или…” – тут у нее фантазия кончилась. Девушка попыталась вспомнить утренний инструктаж по выживанию, но в голову лезла сущая ерунда.
Дно оврага неплохо скрывало ее от наблюдателей. Ильза чуть перевела дух и осмотрела себя. Кажется все было в порядке: ни переломов, ни пробоин в костюме, крови тоже не видно. Только по экрану миникомпьютера на бедре змеилась сеть трещин. Девушка потыкала в кнопки, но устройство никак не отреагировало.
“Противоударная конструкция, говорите? Или посадка и впрямь оказалась жестковатой. Ладно, маяк без компьютера не включить… надо понять, что делать дальше.” Она вытерла пот со лба, и тут же поежилась. После теплого кокпита воздух оказался довольно холодным.
Без компьютера ее возможности резко сокращались, но к счастью, не исчерпывались. Ильза вытащила запасную, бумажную карту из прозрачного кармана на бедре. В дополнение у нее оставались еще компас, и часы. Не бог весть какой арсенал в сравнении с возможностями автоматической системы позиционирования, но лучше, чем ничего. После недолгих расчетов она обвела маркером квадрат 14A-64С. “Значит, я здесь.. стало быть до плацдарма каких-то тридцать-сорок километров. Всего-то. Пара минут лету.”
Необычно мощный взрыв со стороны упавшего истребителя заставил лейтенанта вздрогнуть.

Космопорт Августина, плацдарм ОГ Штайнера
Черноземье
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
3 октября, 07:23, День-Х
6+6

Потрепанные лиранские эскадрильи заходили на посадку вперемешку, без соблюдения строя и порядка. Принцип был один – первыми шли машины с наиболее тяжелыми повреждениями. АКИ с прошитыми как решето крыльями, с изодранным оперением, с оторванными закрылками, пробитыми охладителями, дымящиеся, разваливающиеся на ходу. Тягачи еле успевали растаскивать подранков в стороны, освобождая полосу для новой порции израненного металла.
Сара стояла неподалеку от флагманского "Оверлорда" и как завороженная наблюдала за чадящим "Люцифером" без трети крыла, который осторожно заходил на ВВП. Она сдавленно выдохнула, когда истребитель коснулся поверхности и покатился по полосе, оставляя за собой густой черный шлейф. Пилот не закончил пробег и свернул с бетонки в сторону. Дыма становилось все больше, через пару секунд девушка увидела, что весь хвост "Люцифера" объят огнем: набегающего поток воздуха только раздул пламя, уже охватившее двигатель. Истребитель замер, и пилот тут же выскочил на крыло. К истребителю уже спешили пожарные машины.
– Ты как, Бесовка? – голос заставил ее отвлечься от происходящего на полосе. За плечом стоял Фостер. Сара вспомнила, каким видела его в больнице, постаревшим и подавленным. Сейчас шкипер выглядел раза в два хуже.
– Не знаю… – потеряно ответила Сара.
Цезари давно приземлились… все три машины. Пескарь, потерявший большую часть брони, садился первым. Тяжелые АКИ Бесовки и Голиафа были повреждены, но сохраняли боеспособность, потому им пришлось прикрывать периметр, пока их не сменила вторая волна машин, поднявшаяся с захваченного плацдарма.
Сара гнала от себя образ неумолимо падающего "Центуриона" со срубленным хвостом. "У него ведь не сработала катапульта. Или сработала?” Ей казалось, что она увидела ярко-желтый купол. Или все-таки нет. Из забытья Винтерс вывела резкая боль – оказалось, что она вцепилась в собственные волосы.
– Как там новичок? – спросила она, убирая руку.
– Получше тебя.
– Да? Правда?
– Правда. Он совсем зеленый еще, – отметил Фостер с некоторой завистью и вдруг протянул ей фляжку. Сара удивилась. Гауптман не был особенно прижимист, но пил всегда один.
– Не тормози, Бесовка. Пей.
– Но вдруг вылетать придется… – она нерешительно взяла фляжку.
– Ты сегодня уже никуда не полетишь. Поняла? – в голосе командира странным образом уживалась злость и усталость.
– Герр гауптман, осмелюсь…
– Заткнись и пей. Или, думаешь, меня не хватит, чтобы разбить тебе личико? – Фостер говорил медленно, опустив голову. И помолчав, добавил: – Дура!
Во фляге оказался коньяк. Сара немного отпила, но поймав на себе яростный взгляд командира, запрокинула голову и сделала несколько крупных глотков. Крепкое спиртное обожгло горло, и девушка едва не поперхнулась.
– Так-то лучше, – удовлетворенно протянул Фостер и забрал флягу.
В голове сразу зашумело. На рой суматошных мыслей будто набросили покрывало. Сара немного успокоилась, и тут же заметила ноющую боль в изможденных мышцах. Только сейчас она поняла, насколько устала.
– Это последняя, – тихо сказал Фостер и прикончил флягу одним глотком. Для он еще немного потряс сосуд над раскрытым ртом. – Все, что осталось от запасов. Черт, а я ведь правда надеялся, что будет лучше.
– О чем вы? – Сара с трудом следовала за его мыслью.
– Что после десяти лет перерыва наши остолопы смогли чему-нибудь научиться. Блядь, хоть чему-нибудь. Но нихера. Они только еще больше раздувают щеки и ломятся вперед – и люди отправляются в пекло пачками, когда планы летят ко всем чертям. О, кажется это к нам. Херов горевестник, – гауптман махнул пустой флягой в сторону бегущей фигурки.
Сержант Хел несся к ним прямо через рулежку, не разбирая дороги – так, что едва не попал под колеся тягача. Высунувшийся из кабины водитель проорал вслед что-то неразборчивое и угрожающее. Хел на бегу развернулся к нему и продемонстрировал согнутую в локте руку.
Наблюдая за этой пробежкой Фостер одобрительно посмеивался. Сержант остановился в паре метров и с шумом выдохнул:
– Лойтнанта Штосса подобрали пятнадцать минут назад! Он жестко приземлился, заработал несколько переломов, но жизнь вне опасности.
– Первая хорошая новость за утро. Стоило бы отметить, – гауптман снова с неприкрытой тоской посмотрел на опустошенную флягу.
– Про Ильзу есть новости?! – голос Сары непроизвольно дрогнул.
– Никак нет, фрау Винтерс. Я сожалею, – замялся Хел. – С разрешения герра гауптмана, у меня есть приятель в ЦКИ. Хочу навестить его и послушать, что известно о сбитых летчиках.
Сара судорожно кивнула. Перед ее глазами опять промелькнул “Центурион” со срубленным хвостом.
– Действуй, сержант, – Фостер кивком головы отправил сержанта прочь.
– А как поступим с Паулем? – спросила Сара.
– А что Пауль, – Фостер помрачнел и махнул рукой. – Пять дней будет считаться пропавшим, а потом устроим похороны. Как обычно…. Ладно, у меня еще до черта дел. Небожители назначили какое-то совещание сегодня, – Фостер презрительно сплюнул, - а тебе советую пойти в “Хугин” и поспать часов так пять.
Девушка смотрела на ссутулившеюся спину своего командира. Гауптман шел в никуда, пиная по дороге мелкие камушки. Горло перехватился спазм. Девушка с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться прямо у трапа флагманского “Оверлорда”.
– Ильза… Ну почему?

***

Солнце коснулось горизонта, окрашивая все в какой-то неприятный жухло-рыжий цвет. День оказался долгим - Ильза толком не знала, сколько она прошла по этой бесконечной равнине. Канонада преследовала ее целый день, но местность по прежнему оставалась безлюдной, хотя она должна была приближаться к зоне высадки, и, стало быть, линии фронта. И если отсутствие здесь гражданских было объяснимо, то охраняющие периметр патрули должны были встретится наверняка.
Если, конечно, она верно взяла азимут.
Стертые ноги изрядно болели. Летные сапоги, даже без оборудования, были не слишком приспособлены для долгих маршей. Под ногами хлюпало – местами поле переходило в небольшие болотца. Приходилось закладывать широкие крюки, обходя их по краю, что отнюдь не убыстряло продвижение.
Ильза снова бросила взгляд на солнце. “Так или иначе, но надо готовится к ночевке. Неизвестно, насколько темно здесь по ночам.”
Она выбрала небольшой пригорок посуше, с парой небольших деревьев. Подозрительно осмотрев его на наличие фауны и не обнаружив ничего подозрительного, девушка села, тяжело привалившись к стволу дерева. Она дала себе ровно минуту на отдых – дел предстояло еще много. Желтый свет солнца с каждой минутой становился все тусклее.
Все кругом было мокрым насквозь. Ильза не стала даже пытаться разжечь огонь, но пополнить запасы воды в уже пару часов как опустевшем кемелбеке определенно стоило. Обычно летчику не требуется более полу-литра воды на вылет, но сейчас был явно другой случай.
Девушка, после некоторых усилий, извлекла емкость из кармана на спине костюма и отправилась искать воду.
Обойдя несколько луж в округе, Ильза вынуждена была признать что во всех вода одинаковая - коричневая, торфяная и вонючая. Она успела пожалеть, что не воспользовалась ручейком, который преодолена около часа назад - во всяком случае он был проточный.
– Чтоб тебя, – пробормотала она, наполняя кемелбек водой из лужи. Видимо, испугавшись булькающего чудища на берегу лужи показались пара мелких тритонов с оранжевыми хвостами.
– Смотрите, съем вас с голодухи, – обратилась к ним Ильза. Тритоны ее проигнорировали.
Достав из воды кемелбек, девушка закинула в него обеззараживающую таблетку и чуть поколебавшись еще одну. Внутри зашипело.
Ильза неспешно поплелась обратно к пригорку, размышляя, чем бы еще улучшить свои быт на ночь. Ей почему-то вспомнились сигнальные ловушки, но идея была отметена как несостоятельная. Все равно она не умела их делать.
Устроившись у дерева она попробовала добытую воду. Вкус, как и следовало ожидать, превосходил все ожидания по своей мерзости.
– Ладно, значит на дольше хватит, – пробормотала она, разворачивая тонкое металлизированное одеяло и пытаясь завернуться в него полностью. Ботинки были водружены на ветви дерева в тщетной надежде их просушить.
Открыв грязно-белый брикет дневной порции сухпайка, она начала методично работать челюстями. Есть хотелось страшно, и к вечеру она была готова даже на безвкусно-сладковатую массу аварийного сухпайка.
Девушка с удивлением осознала, что после первого шока от падения, она успокоилась и воспринимает происходящее немного отстраненно… идет, любуется природой, ест всякую дрянь. А война словно отступила… И даже Сару она вспомнила всего пару раз.
“Руббер, вот, погиб. Хороший был парень...” – она ужаснулась собственному равнодушию при этой мысли. “Сара то ведь не знает, что я жива и ночую где-то на болоте. Или знает? Черт, с письмом неудачно вышло… но кто ж знал, что тут столько клановцев…” – ее мысли путались. Ильза пригревшись под одеялом, засыпала. Недоеденный брикет выпал из ее руки.

***

Проснулась она в предрассветных сумерках, трясясь от холода. Плотный туман лежал на земле тяжелым покрывалом, и казалось, что он без малейшего разрыва переходит в низкие и тяжелые облака.
Мокрые ботинки не высохли ни на йоту, но зато изрядно промерзли.
“Сколько сейчас? Градусов 6 наверно…” – думала Ильза торопливо складывая одеяло, – “Ладно хоть не минус.”
Снова сверившись с компасом и картой (впрочем, никаких однозначных ориентиров она до сих пор не нашла, так что на карту Ильза смотрела скорее по привычке), она тронулась в путь. Густой туман поглотил ее.
Наступал новый, долгий день.

***

Пить хотелось жутко.
Под ногами чавкала жидкая грязевая жижа. Осознание того, что вода повсюду, только усиливало жажду.
Последнюю обеззараживающую таблетку Ильза потратила вчера утром – а пить без них болотную воду она не рисковала. Как и есть местные ягоды, порой обильно встречающиеся на кустах.
Пока не рисковала.
Четвертый день девушка плелась по той же, кажется бесконечной, равнине. В отдалении периодически слышалась стрельба – и это единственное, что связывало ее с другими людьми. Ильза продолжала выдерживать азимут, но уверенность в том, что она все делает правильно таяла с каждым часом.
Сколько километров она проходит в день? Ильза несколько раз пробовала считать шаги, но регулярно сбивалась. В любом случае ей постоянно приходилось делать крюки в обход заболоченных участков, так что ее путь пролегал совсем не по прямой. Об оставшемся до плацдарма расстоянии оставалось только гадать.
Она вспоминала недобрым словом клановцев, командование и поисковые группы. Впрочем, в сложившемся положении искать виноватых было бессмысленно. Кто бы ни допустил промахи, выживание Ильзы зависело только от нее.
"Дерьмо случается. Иногда от этого даже умирают."
Чавк-чавк – вторила ее мыслям земля.
"Черноземье, мать его".
Девушка снова с надеждой оглядела небо – плотная облачность застилала его с последние два дня. Сегодня, кажется, она была еще плотнее и темнее. "Может быть дождь пойдет? Хотя мне даже воду не во что толком набрать…" Резкая боль в ноге в ноге заставила ее охнуть. Ильза не смогла удержать равновесие и упала на колени.
Бормоча ругательства, которых она обычно себе не позволяла, она с недоумением смотрела на предмет об который споткнулась. Из грязи на нее смотрела гильза от выстрела к тяжелой автопушке. На вид совершенно новая – на донце из желтого металла ясно читалось клеймо "Дефианс Индастрис". Предмет казался совершенно чуждым этому миру.
Ильза встала и оглядела равнину, на этот раз отчетливо видя следы минувшего боя: пропалины в траве, вывороченные деревца, пара аккуратных круглых луж вдалеке, на которые до этого она совершенно не обратила внимания – не иначе как воронки.
– Дошла, что ли? – спросила она себя.
"Надо бы здесь осмотреться, но не просто так, а с умом. Вон у той рощицы сядем, отдохнем, подумаем". Она торопливо двинулась к зарослям кустарника рядом с одной из воронок, внимательно оглядываясь по сторонам. Но все было спокойно.
Когда девушка дошла до рощицы, закапал легкий, но с каждой секундой усиливающийся, дождь. “Холоднющий!” – она поежилась, – “Куда бы воду собрать? В одеяло?”
Ильза торопливо начала разворачивать, изрядно потрепанное, полиэтиленовое одеяло. Обилие прорех заставило сложить его вдвое. Укрывшись от холодных капель под редкой листвой, она смотрела как на золотистую поверхности одеяла собирается влага.
“А жизнь-то налаживается…” – подумала она, оглянувшись на легкий шорох за спиной…
И уперлась взглядом в ствол автоматической винтовки. В паре метров за ее спиной стоял насквозь мокрый и вымазанный в грязи солдат. Длинный ствол винтовки, которую он держал в руказ, был направлен ей прямо в голову.
– Эмм… – Ильза медленно разворачивалась, держа руки на виду.
“Наш? Клановец? А черт его разберет…”
Из кустов показалось еще два настолько же грязных бойца и еще кто-то в лохматой накидке, с первого взгляда похожий на болотное чудище. Через секунду Ильза сообразила, что перед ней облаченный в камуфляж снайпер, увешанный имитацией травы.
Один из солдат подскочил к ней и быстро извлек пистолет из ее поясной кобуры. Пистолет, о котором она от удивления сама напрочь позабыла.
– Говорить умеешь? – спросил на чистом немецком обезоруживший ее солдат.
– А… Ага.
– Отлично. Бегом вперед, - он махнул рукой вглубь зарослей.
Ильза повиновалась, с тоской посмотрев на свое одеяло, в котором уже скопилась изрядная лужица.
Продравшись через плотный кустарник она оказалась лицом к лицу с еще двумя солдатами, сидящими в самой гуще зарослей. Один с мощной радиостанцией на спине, второй, с широкой рыжей бородой, держал в руках переговорную трубку – наверняка командир. “Вроде не клановцы…” – облегченно выдохнула Ильза.
– Летчицу нашли, герр оберлойтнант! – скороговоркой доложил следующий за спиной боец. – Похоже из наших!
Бородатый с сомнением оглядел Ильзу с головы до ног.
– Мда, похоже на то. Хренов “слоновий костюм”, Соколы в таком дерьме не летают. Кто такая?
– Лейтенант Ильза Манн. 14-ая Гвардия. Меня сбили при высадке.
Радист удивленно повернул к ней перемазанное камуфляжным кремом лицо:
– Как вы сказали, Манн? Что-то знакомое.
Бородач неопределенно пожал плечами и добавил, обращаясь к солдату, стоящему за спиной у Ильзы:
– Хороший улов, дальше мы сами разберемся. Возьми команду и осмотритесь как следует на предмет хвоста за летуньей. Что? Ага, давай, – он взял пистолет летчицы.
– Да садись, не стой столбом. Я оберлойтнант Майринк, а это Грег, – бородач махнул рукой в сторону радиста.
Ильза покорно уселась на ствол поваленного дерева, прямо на покрывающий его мох. От облегчения у нее чуть не закружилась голова, несмотря на то, что оберлойтнант так и не вернул ей пистолет.
– А вы откуда? – озвучила она первый пришедший на ум вопрос. Бородач подозрительно зыркнул в ее сторону.
– Откуда следует. Закрой рот и не шуми, пока не спрошу, – отрезал он, но потом смягчился и пояснил. – Не дрейфь, космофлот, не обидим. Сейчас будет связь, и тогда решим, как вернуть тебя к твоим.
– Спасибо. Эмм… А воды можно попросить? – Ильза уже давно с завистью разглядывала объемные фляги, висящие на поясе у каждого солдата.
– Грег, организуй!
Радист организовал, и проворно бросил флягу Ильзе.
– Осторожнее, – предостерег он, наблюдая за жадно пьющей девушкой. – А, вспомнил! Я видел тебя про три-ви. Что-то про бои с мятежниками в провинции Болан. Новые асы Альянса, ты и еще одна, черненькая такая… не помню как зовут.
– Сара Винтерс…
– Что?
– Сара Винтерс ее зовут, – Ильза смущенно улыбнулась, возвращая владельцу изрядно опустевшую флягу. – Она тоже на Черноземье.
– Ага, – неопределенно хмыкнул Грег и сразу утратил к ней интерес, переключившись на настройку рации.
Последующие пятнадцать минут прошли в ожидании сеанса связи. Ильзе был возвращен пистолет, который она равнодушно засунула в кобуру. Она полулежала, опираясь спиной на пару толстых ветвей. Наконец то можно было ни о чем не думать. А греза о возможной эвакуации вертушкой вызывала томительный экстаз в стертых ногах. Вскоре, несмотря на льющийся с неба мелкий дождь, Ильза безмятежно задремала. Разбудил ее оберлойтнант Майринк, который без всяких церемоний толкнул девушку в плечо.
– Просыпайся.
– А, что? – она потрясла головой, приходя в себя.
– Воздуха не будет. Вместо этого через полчаса тут будут большие браться, – он показал рукой над головой. Ильза догадалась, что речь идет про мехи. – Они тебя заберут. Цени, ради тебя похерили расписание патрулей.
– А будить то зачем? – недовольно пробормотала девушка.
– Умолкни, - приказал Майринк, прижав к уху гарнитуру. Лицо его напряглось, – Принято, Джуди. Продолжай наблюдение.
– Так, Манн, быстро вниз. Заткнись и не шевелись, пока я не разрешу, поняла?
Девушка кивнула и распласталась на сырой земле. Оберлейтенант куда-то куда-то уполз,оставив ее в одиночестве. На полянке снова воцарилась тоскливая тишина, нарушаемая только шелестом капель дождя по веткам над головой.
Лежать было холодно и довольно скучно. Девушка видела только плотные ветви кустарника, пучки травы, да кусок опостылевшего поля. На горизонте маячил какой-то неподвижный силуэт, то ли огромный валун, то ли сгоревший танк – Ильза не могла разобрать. Она невольно задумалась, как можно было бы нарисовать этот пейзаж. Но выходило ужасно однообразно, виду совершенно не хватало цвета.
“Черноземье, мать его” – снова подумала она, – “Более унылого мирка я в жизни не видела.”
Вдалеке в подлеске что-то натужно рявкнуло. Ильза сообразила, что это заработал скорострельный пулемет только через секунду, когда в грязь перед ней ударил целый сноп пуль. Кто-то вскрикнул, и начал вполголоса ругаться. Невидимые для нее лиранские солдаты открыли ответный огонь из винтовок куда-то в глубину леса.
Ильза вжалась в землю. Бревно лежало в паре шагов, но двигаться с места девушка не рисковала. Наземный бой пугал ее до дрожи в коленях. Перестрелка усилилась, пули с звонким треском рвали древесные стволы, где-то ухнула граната. Ильза остро ощущала собственную уязвимость. Самым жутким было то, что она до сих пор не смогла увидеть ни одного из участников боя, ни даже понять, кто и откуда их обстрелял.
Она услышала короткие приказы Майринка, а через пару секунд он сам появился перед ней – бежал, низко пригибаясь, держа винтовку одной рукой. Плюхнувшись на землю рядом с ней, он выдохнул:
– Подкрепления ждать некогда. На нас наткнулись жабы, так что будем вытаскивать тебя своими силами. Джек, прижми их справа и сразу отходите, у опушки вас прикроет Джуди. Как понял? – Без всякого перерыва бородач обратился к Ильзе.
– Давай за мной, будешь отставать… блядь, лучше не отставай. – Он вытер потное лицо, и ползком двинулся через кустарник. Ильза услышала отвратительный свист пуль над головой. На землю шлепнулись несколько срубленных веток.
Мир сжался до облепленных землей подошв солдатских ботинок когда она поползла следом. То ли Джек уже изрядно устал, то ли сказывалось отсутствие пехотной сбруи, но девушке удавалось выдерживать темп. Руки почти сразу же оказались рассечены травой – перчатки Ильзы остались где-то у бревна.
Несколько пулеметов теперь работали частыми короткими очередями. В стороне раздалось несколько приглушенных взрывов.
Майринк повернулся к ней:
– Ты как?
– В порядке... Наверно… – девушка перевала дух. Холодный воздух обжигал легкие.
– Отлично. Если жабы поймут, что нас всего пятеро, нам конец. Так что пока Джек развлекает их в подлеске, нам нужно убраться как можно дальше. Поняла?
– Как это – пятеро? Я же видела шестерых…
– Грег… гефрайтер Цолльнер получил свое. На ноги и за мной, смотри не отставай. Я…
Слева, за покосившимся древесным стволом мелькнуло что-то громадное и округлое, покрашенное в грязно-зеленый и коричневый. Майринк толкнул ее назад, на землю, одновременно вскидывая к плечу автомат. Оружие застучало и выплюнуло в грязь несколько латунных цилиндриков, а потом мелькнула вспышка и мир погрузился в темноту.

***

В голове раздавался невыносимо громкий звон, вытесняющий любые мысли мысли. Ильза с трудом раскрыла глаза. Несколько секунд ей потребовалось, чтобы осознать, что окружающая серая муть – не что иное как небо.
Все было тихо… ни стрельбы, ни голосов. Жабы ушли?
Она услышала тихий стон. С трудом повернул голову к источнику звука, Ильза уперлась взглядом в лежащего в грязи лиранского солдата.
“Майринк? Да, его так зовут. Офицер...” - сознание девушки медленно прояснялось. Майринк лежал на боку, безвольно уронив голову в холодную лесную грязь. Всклокоченная рыжая борода медленно напитывалась кровью. Каски видно не было.
– Эй! – девушка подползла к нему, и перевернула на спину.
Голова тяжело мотнулась, и стала видна страшная рана. Разорванная шрапнелью правая щека висела ошметьями кожи и блестящих мышц. Под этим месивом Ильза увидела осколки зубов и, кажется, шевелящийся язык. Кровь лисась из раны без остановки, и крупными каплями стекала на землю.
Девушку замутило.
Глаза оберлойтнанта дрогнули, и он снова застонал.
– Вот дерьмо… Сейчас, – Ильза почти сразу же нашла аптечку на поясе солдата. Разорвав упаковку стерильного бинта и ежесекундно борясь с новым приступом рвоты, она уставилась на изувеченную голову. “Как его бинтовать-то?”
Она осторожно положила голову солдата себе на колени и начала медленно накладывать повязку через подбородок. Солдат затих, и перестал стонать. Ильза надеялась, что он просто впал в беспамятство. “Надеюсь, я все правильно делаю...” Повязка сразу же набухла от крови, которая медленно сочилась через ткань.
В какой-то момент Ильза поняла, что земля уже некоторое время заметно содрогается.“Мехи...” – мелькнула отчужденная мысль, – “Интересно, меня сразу испарят… или…”
Девушка поняла что сил убегать уже нет. Сил не осталось ни на что. Она осторожно завязала бинт, и осталась сидеть на земле, с окровавленной головой солдата на коленях, слушая, как из-за спины подходят огромные боевые машины.

***

Оберлейтенант Рихтер вел вел своего “Пенетрейтора” на базу. Оглянувшисьчерез плечо, он еще раз с улыбкой посмотрел на пристегнутую к откидному креслу позади себя девушку. Она откинулась назад и крепко спала.
“Милашка,” – подумал он, – “особенно если отмыть от крови и грязи. Надо будет имя спросить. Повезло ей, все-таки. Жабы дали деру как только мы появились на горизонте. Еще бы минута, и они перестреляли бы весь разведотряд целиком.”
Рихтер мрачно подумал о четырех разорванных телах, обнаруженных лэнсом в рощице и еще одном, чудом выжившем солдате, который ехал в следующем за командирской машиной мехе.

[Siberian-troll]

Кстати, Томо, есть момент, элитная академия на Таркаде должна писаться несколько по другому, не кольцо Найджела, а кольцо из гвоздей.

Нагельринг, меч Дитриха из Берна, откованный Альберихом.

[Tomoboshi]

Да, спасибо.
Наверно мы это даже поправим. Когда-нибудь...

[Tomoboshi]

Космопорт Августина, плацдарм ОГ Штайнера
Черноземье
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
7 октября, 10:15
6+6

Фельджандармерия ожидала его прямо у выхода. Едва он успел покинуть недра дропшипа и спуститься по трапу, приставленному к боковому люку, как с двух сторон подступили два рослых бугая. Оба в черных бронежилетах, у обоих на шее висели металлические горжеты со альянсовским кулаком. На плечах нашивки с носорогом, с разбега таранящим крепостную стену. 163-й панцергренадерский из соединения Штайнера. Жуткие снобы, как и все уроженцы столичных планет.
Один из жандармов был повыше и пошире в плечах, с круглым добродушным лицом. Солнце хорошо припекало, и здоровяк порядком упарился в своей сбруе, отчего лицо покраснело и покрылось каплями пота. Второй посуше и понаглее, с небольшой, тщательно подстриженной бородкой шириной на треть рта. Он и заговорил первым:
– Ка-апрал Бломер? – чуть растянутые гласные и твердое "р" выдавали уроженца Донегала.
Бломер остановился и кивнул.
– С утра был он. Чем могу?
Тот, что с бородкой нервно огляделся по сторонам. В двадцати метрах бригада техников с двумя автопогрузчиками выгружала боеприпасы из грузового трюма. Немного дальше, у пилотской кабины приземлившегося “Леопарда”, устроился на перекур пехотный взвод. Насколько хватало глаз по бетонке освобожденного космопорта протянулась линия дропшипов, похожая на грядку металлической репы-переростка. И вокруг каждого из кораблей кто-нибудь да суетился.
Людей было так много, что обстановка напоминала не плацдарм сил вторжения, а исполинских размеров базар.
– Один человек сказал мне, что заказ готов, – жандарм явно нервничал, – Может, на-ам найти другое место для беседы?
Бломер пожал плечами.
– Думаете, кого-то волнует, чем занимаются три охломона из приписного состава? Да всем плевать. Надеюсь, ваш человек упомянул о цене.
Человек с бородкой кивнул, полез в поясную сумку и извлек оттуда пару наручников на толстой цепочке. Бломер покрутил браслеты в руках.
– Надежные?
– С гарантией, – жандарм кивнул, – титановые, звенья заварены плазменной горелкой. Говорят, они специально такие прочные, чтобы пленных клановских жаб крутить.
– Жаб? – Бломер недоверчиво поднял бровь.
– Бронепехоту. Их с детства кормят стероидами, химией разной, всякими там вредными ГМО. Вот и вырастают под восемь футов.
– Годится, – капрал кивнул и убрал наручники в поясную сумку. Потом полез в нагрудный карман, и достал запечатанное в пластик фото летчицы на фоне стоящего на бетонке АКИ. Фотографию по диагонали пересекала подпись, выполненная энергичной, но несколько раздраженной рукой.
– Вот, пожалуйста, Сара Винтерс с автографом. – Глаза бородатого жадно засветились. Он выхватил фотографию из рук Бломера и принялся ее рассматривать.
– "С наилучшими пожеланиями от Сары В.". То, что надо, – последовал довольный кивок. Жандарм убрал фото, и с извиняющейся улыбкой пожал плечами.
– Дочурка моя по ней фанатеет. Говорит, как выросту, тоже летать пойду. А теперь, как пошли слухи, что про них сериал хотят снять, так совсем беда.
Бломер выслушал эту тираду, после чего с понимающим видом кивнул.
– Дети – это святое.
– Точна-а, – согласился бородатый. Его глаза вдруг обеспокоенно заметались. Он наклонил голову набок, и вполголоса спросил:
– Слушай, а правда, что про них говорят?
– А что говорят? – Бломер с равнодушным видом сплюнул на бетонку.
– Ну что эти обе… ну того, – бородатый косился и сально подмигивал, а затем в качестве иллюстрации постучал раскрытой ладонью одной руки по кулаку другой. – Друг с дружкой лижутся?
Капрал со вздохом закатил глаза. Подобные слухи ему пересказывали не в первый раз, и потому ответ был давно заготовлен.
– Да если бы, – лицо скривилось, как от зубной боли, – было б что послушать по ночам, а? Техи вокруг них табуном вьются, слюни пускают, но все без толку. Вот и трепят потом языками. Слушать противно.
Бородатый быстро закивал, сразу потеряв интерес продолжать разговор. Его краснолицый товарищ вдруг беспокойно пошевелился и пробасил:
– Ты ж ничего противозаконного задумал, приятель? С наручниками.
Капрал посмотрел на него с миной закоренелого праведника.
– Конечно, нет. Разве не вы, ребята, здесь порядок блюдете? Кому охота связываться с такими орлами.
На следующую встречу Бломер едва не опоздал. Ему пришлось пересечь полтора километра летного поля, уставленного выгруженными транспортными контейнерами со снабженческим барахлом и быстровозводимыми пластиковыми убежищами. В конце этого пути стоял заброшенный пассажирский терминал, с пробоиной в лицевой стене, выбитыми стеклами и наполовину обрушившимся перекрытием. В его сохранившемся крыле сейчас обустраивался оперативный штаб авиагруппы совмещенный с пунктом контроля воздушной обстановки. Потому летающие офицеры частенько околачивались здесь.
Сбоку, под бетонным козырьком, стоял Фостер. Он курил и поминутно поглядывал на часы. Завидев капрала, гауптман усмехнулся и потянул очередную сигарету из нагрудного кармана серого полевого кителя.
– Разрешите, герр гауптман? Благодарю, – Бломер дождался формального кивка и поблагодарил за предложенную зажигалку. Фостер затянулся терпким дымом и с полминуты разглядывал свои ногти. Потом спросил:
– Как там девчонки?
Гауптман очень старался, чтобы вопрос прозвучал безразлично, но именно ровный, безэмоциональный тон его и выдал. Бломер поспешил ответить:
– Манн пока лежит под капельницей в корабельном лазарете. Фельдшер говорит, что ничего серьезного, просто легкое обезвоживание. Неудивительно, после пройденного ею пути.
Фостер согласно хмыкнул.
– Винтерс не отходит от нее ни на шаг, – продолжил капрал, – не пьет, не ест. Даже дверь в собственную каюту забывает запереть. Утром пришлось проверить лично.
– Она будет в порядке, – полувопросительно протянул Фостер. Бломер кивнул.
– Молодежь отходчива.
– Штосс?
Бломер горько вздохнул. Здесь хороших новостей не было.
– На очередной операции. Флагманские хирурги вставляют ему в руку очередную порцию штифтов. Вроде бы обещают полное восстановление функциональности, но в ближайшие месяцы ему не летать.
Мимо с планшетом в руках прошла сержанточка из вспомогательного персонала. Мужчины прервали разговор, провожая взглядом ее затянутую в форменную юбку-карандаш попку. Когда красотка отошла на десяток шагов, Фостер бросил недокуренную сигарету на землю и решительно раздавил ее носком ботинка.
– Вот что, капрал. Требуются твои услуги.
– Я весь внимание, герр гауптман, – Бломер выпрямился. Несколько секунд Фостер изучал его недоверчивым взглядом из-под прищуренных век.
– Не спеши. То, о чем я попрошу, незаконно.
– Понятия не имею... как это может помешать, – Бломер выдержал командирский взгляд.
– И даже может быть расценено как измена, – продолжил Фостер.
Капрал невозмутимо пожал плечами.
– Ну ведь не вами. Давайте ближе к делу.
Фостер оскалился.
– Как я гляжу, тебя ничем не проймешь. Ну ладно. Мне нужен радиопередатчик дальнего действия, машина с полным баком и пропуск за периметр, в город. Все это понадобиться сегодня к вечеру.
Бломер запрокинул голову вверх, перебирая в памяти длинный список своих контактов. Задачка была непростой, но выполнимой. Сунуть взятку одним, наплести в три короба вторым, напомнить о прошлых услугах третьим… Придется пустить в ход все резервы, но дело выгорит. Бломер медленно кивнул.
– Все будет. Цену назову позже.
Фостер долго смотрел на него, не издавая ни звука.
– И что, даже не спросишь, зачем это все?
Во второй раз капрал пожал плечами.
– Нет нужды. Вам все равно понадобиться водитель. За блокпосты не выпускают поодиночке, как минимум попарно и с оружием. Командование опасается партизан.
– А ты не из пугливых. Бурная биография, капрал?
– Не особо. Так получается, когда платишь алименты двум женщинам. Волей- неволей приходится крутиться.
После недолгого раздумья Фостер кивнул, с видом человека, только что принявшего важное решение.
– Тогда жди меня в машине у главных ворот ровно в 19:00. И правда, захвати карабин. Будет неприятно получить пулю в зад от какого-нибудь местного кланофила.
Гауптман проверил, на месте ли сигаретная пачка, застегнул карман и широким шагом направился прочь. Бломер успел схватить его за рукав. Фостер развернулся с вопросительным выражением на лице.
– Позвольте, герр гауптман, а все-таки, зачем это все?
Фостер поджал губы, а потом оскалился самой мерзкой из своих ухмылок.
– Мы с тобой уедем как минимум на десяток километров от периметра. И выйдем на клановскую частоту. Потому что я, капрал, устал смотреть на тот бардак, который разводят хуесосы в мундирах. И собираюсь лично отомстить Соколам за свою эскадрилью.

***
Альмейда
Черноземье
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
7 октября, 19:48
6+6

Альмейда оказалась сонным городом тысяч на пятьдесят жителей. Вдоль дороги тянулись аккуратные двухэтажные терракотовые домики с небольшими двориками, в которых жильцы обустроили то фонтан, то небольшой садик. После наступления темноты прохожих будто смело метлой – привычка к введенному кланом комендантскому часу никуда не исчезла. То и дело Бломер ловил на себе настороженные взгляды из-за полуоткрытых деревянных ставней. Жители Альмейды совсем не радовал разъезжающий по городу армейский джип. Но пока взгляды не подкреплялись стволами, капралу было все равно.
Фостер сидел на переднем сидении, и, поминутно сверяясь с картой, указывал нужные повороты. В конце-концов они свернули на лиственную аллею, расположенную на дальней окраине города. Под шинами джипа захрустела галька, и Бломер остановился.
Аллея была пустынна. Здесь не горели фонари. Вековые платаны слегка качались от ветра, их наполовину лишенные листьев ветви сталкивались и шелестели в темноте, как сухие призрачные руки. Откуда-то из-под скамейки пронзительно залаяла собака. Фостер мгновенно метнул в ту сторону увесистый камень, и лай стих.
– Давай разворачиваться, капрал.
Настройка рации не заняла много времени. Фостер протянул ему листок с записанной от руки частотой. Убедившись, что цифры введены правильно, гауптман поднес к листку зажигалку, и бумага занялась неровным оранжевым огоньком. В наушниках раздалось журчание и треск.
– Что теперь? – Бломер облизал губы. Происходящее нервировало его.
– Начинай вызывать. Нам нужен капитан Ким из тринария эхо. Скажи, что с ним хочет говорить Израэль из десятой донегальской.
– Вот так просто? – Бломер потянулся за микрофоном.
– А почему бы, драть меня в лоб, и нет? – ухмыльнулся в ответ гауптман. – И давай, пошевеливайся. Далеко мы или нет, а рано или поздно нас запеленгуют. Не наши, так Соколы.
Бломер поудобнее устроился на сидении, прочистил горло и нажал тангетку. В эфир полетели слова:
– Внимание всем станциям, работающим на этой частоте. Всем, кто меня слышит. Израэль из десятой донегальской вызывает капитана Кима. Повторяю, Израэль из десятой донегальской вызывает командира тринария эхо. Всем станциям…
Бломер продолжал говорить, пока не охрип. Гауптман с автоматом в руках раздраженно мерял шагами галечную дорожку. Спустя пятнадцать минут безуспешных попыток Бломер отложил наушники и сделал несколько глотков из бутылки с минералкой.
– Мы можем ничего не добиться, шкипер, – сказал он, – без шифратора мы не вклинимся в их переговоры. И мощности передатчика явно недостаточно. Мы не так громко кричим, чтобы на нас обратили внимание.
– Заткнись, и продолжай вызывать, – Фостер раздраженно пнул камень. – Рано или поздно клановцы заметят, что кто-то передает на их частоте. Если повезет, это произойдет до того, как нас скрутит спецназ.
Успех пришел неожиданно. После еще нескольких бесплодных попыток в наушниках вдруг запищало и заскрипело – так звучит стекло, по которому водят мокрым пальцем. Потом раздался голос. Он принадлежал молодому человеку, скорее даже юноше, в тоне которого сочетались напускная уверенность смешивалась с кипучим, едва сдерживаемым энтузиазмом:
– Неизвестная станция, вы транслируете на частоте, находящейся в распоряжении клана. Проступок велик и наказание неотвратимо. Передавайте сообщение немедленно, или будете заглушены.
Фостер тут же подскочил ближе и выхватил микрофон из рук Бломера.
– Заткнись, ты, мерзкий отпрыск осла и собаки. Я буду говорить только со звездным капитаном Кимом, а не с каким-то вольнягой-техом. И если ты, ублюдок, не вызовешь его прямо сейчас, я лично вырву тебе сердце через глотку. Ты понял меня, воут?
На минуту рация замолчала. Когда передатчик заговорил вновь, голос был иным – спокойным и сосредоточенным. В нем чувствовалась сила:
– Я звездный капитан Ким из тринария эхо. Кто вызывает меня?
Темнота скрыла паскудную ухмылку на лице Фостера, но ее выдал тон:
– Ха! Неужели ты забыл мой голос, вонег? Меня зовут Израэль Фостер, из десятой донегальской гвардии – тот, кто однажды бросил тебя валяться в пыли. И я пришел сделать это вновь.
– Это ты, бессчетный страваг? – в голосе послышалось недоверие. – Я думал, ты давно издох, как и большинство твоих дружков-варваров. Хватает же наглости испытывать мое терпение вновь.
Фостер хрипло захохотал.
– Просто у меня огромные шары титановой твердости. Я пришел за тобой, Ким. Твои соколята не смогли убить меня четыре дня назад, и теперь настал мой черед. Я сброшу тебя в пыль, где самое место такому мусору. И небеса Черноземья будут моими.
– Да ты верно бредишь, вольняга. Я никогда не приму вызов на Испытание владения за воздушное пространство целой планеты от какого-то ничтожного пилота-варвара. Позови своих лордов, может к ним я и снизойду.
– Тогда считай это испытанием обиды, Ким. Меня оскорбляет, что такая развалина, как ты все еще ходит под звездами. Я называю тебя трусом и слабаком, неспособным командовать воинами. И если завтра, на закате, ты не встретишь меня в условленном месте чтобы сойтись в круге равных, все Соколы на Черноземье подтвердят это. Принимаешь такой вызов, воут?
Ким в радио рассмеялся во весь голос.
– Ут! Решение справедливо и окончательно! Я заткну эти дерзкие слова тебе в глотку, вольняга. Надеюсь, дуэль заставит меня хотя бы вспотеть.
Фостер на миг прикрыл глаза и перевел дух. Разговор вымотал его, но сейчас гауптман улыбался с видом человека, закончившего тяжелую, но необходимую работу. В последний момент он сделал Бломеру знак отойти. Капрал успел услышать только кусок обращенной к невидимому клановцу фразы:
– Есть одно условие: я жду, что ты будешь…

Дропшип “Хугин”, плацдарм ОГ Штайнера
Черноземье
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
8 октября, 8:15
6+6

Этим утром Фостер был необычно благодушен. После энергичного стука в дверь он буквально ворвался в лазарет, громко мурлыча под нос какой-то популярный мотив. Гауптман был облачен в серую полевую форму, но кепи было заломлено набок под совершенно неуставным углом. Щеки Фостера явно избегали соприкосновения с бритвой как минимум сутки, поскольку на них уже проявились клочки черной щетины.
Лежащей на койке Ильзе только и оставалось, что ойкнуть и повыше натянуть на грудь одеяло. Она собиралась завтракать, но теперь это придется отложить. Сверкать больничным халатиком перед гауптманом ей не хотелось.
– Манн, заканчивай отпуск, – без приветствия начал Фостер, – сегодня до темноты у нас с тобой вылет.
В тесном лазарете от него пахло сигаретным дымом и легким, но ясно различимым запахом медицинского спирта. Судя по блеску в глазах, гауптман явно предпочел его внутренние применение наружному. Впервые за последнюю неделю Фостер выглядел по-прежнему. И это не могло не пугать.
– Фельдшер хочет оставить меня здесь еще на день, – неуверенно запротестовала Ильза. – Да и крыльев у меня теперь нет.
Ильза помрачнела, вспомнив о разбитом "Центурионе", который верой и правдой служил ей полтора года. Гауптман не обратил на ее возражения никакого внимания.
– Не боись, Малявка, – он хохотнул и присел на край больничной койки, вынудив Ильзу подвинуть в сторону ножки под одеялом. – С костоправом все решено. Он перестраховывается. Кроме того, чем дольше ты валяешься здесь без нагрузок, тем дольше будешь восстанавливаться. Давай, труба зовет.
– Я так понимаю, это приказ? – нахмурилась Ильза. Напор командира ее раздражал.
– Никоим образом. Откровенно говоря, мы даже нарушим парочку, – Фостер оскалился и подмигнул.
– Не имею желания участвовать в ваших темных делишках, – Ильза наморщила носик и с решительным видом скрестила руки на груди..
– Манн, ты хочешь летать? Здесь, на Черноземье?
– Конечно, – Ильза нехотя кивнула. Две последние ночи она плохо спала, и потому у девушки было достаточно времени на размышления. С удивлением для себя, она поняла, что не боится снова вернуться в небо. Соколы оказались очень серьезными противниками, но мысли об очередной схватке с кланом вовсе не вызывали парализующего страха. Умения пилотов в сочетании с превосходящими технологиями кланов предлагали вызов, но в этом не было ничего непреодолимого. Ильза была уверена, что сможет победить.
– Тогда помоги мне, – попросил гауптман изменившимся тоном. – Помоги мне, и я клянусь, ты не пожалеешь об этом ни секунды. Много лет спустя ты будешь вспоминать этот вечер как поворотный момент в твоей карьере.
– Может, расскажете уже наконец, в чем дело? – Ильза беспокойно заерзала.
– Не-а, Малявка, без шансов, – Фостер снова подмигнул и поднялся, намереваясь уходить, – жду тебя ровно в пять вечера на бетонке у третьего бокса. Техники позаботятся о крыльях. Гермокостюм возьмешь у новичка. Ну, не скучай!
Его пренебрежительный тон рассердил Ильзу. Она вскочила на ноги, не обращая внимания на растрепавшиеся волосы и задравшийся до коленок больничный халат, и догнала Фостера уже в дверях.
– Ну уж нет! Хватит обращаться со мной, как с дурочкой. Либо говорите, что задумали, либо обходитесь без моей помощи!
Фостер обернулся, смерив ее взглядом через плечо.
– Манн, ты мне доверяешь?
– Черта-с-два! – выпалила Ильза. Фостер оскалился.
– Умница. А веришь?
Девушка замерла, прокручивая в памяти непростую историю своих отношений с командиром. Гауптман оскорблял, поучал, временами даже угрожал – но так ни разу ее не обманул. Ильза кивнула.
– Наверное, верю.
Фостер похлопал ее по плечу.
– Тогда выбор за тобой.

***

В назначенный час на бетонке у третьего пускового ангара "Хугина" стояла одинокая командирская "Чиппева". Кокпит был открыт, к борту машины подставлена лесенка. Фостер курил у носовой стойки шасси своей птички, облаченный в свою старую летную куртку, небрежно накинутую поверх кителя. Завидев Ильзу, он выбросил сигарету и призывно помахал рукой.
– А где моя машина? – удивленно спросила Ильза. Все оставшиеся истребители эскадрильи остались запечатанными в своих боксах.
– Не понадобится. Давай за мной, – гауптман проворно полез в кокпит. Устроившись в пилотском кресле, он нетерпеливо поглядел вниз. – Не тяни.
Путь до кокпита тяжелой "Чиппевы" был гораздо дольше, чем в привычном "Центурионе". Проклиная неудобные сапоги "слоновьего" гермокостюма девушка добралась до верхней ступеньки, и растерянно замерла. Кабина "Чиппевы" была лишь немного шире и просторнее, чем в легких машинах. Места для второго пилота в ней не было. Фостер уже устроился в пилотском кресле. Его руки летали над приборной панелью, запуская многочисленные системы.
– Чего-то ждешь, Манн? – он щелкнул тумблером зажигания, и двигатель "Чиппевы" издал легкий гул, пробуждаясь к жизни. – Садись давай.
Чтобы рассеять все сомнения по поводу того, где именно следует сесть, гауптман похлопал по своим сомкнутым коленям. Глаза Ильзы округлились.
– Вы в своем уме, шкипер?
Фостер гнусно оскалился и откинулся на спинку пилотского кресла. "Чиппева" разогревалась, выпуская из дюз вспомогательных двигателей марево горячего воздуха.
– Долго мне тебя ждать?
– Это безумие, – Ильза энергично замотала головой, – как вы собираетесь управлять АКИ? Бог мой, да вы ведь даже костюм не надели! Случись что, вы отключитесь от перегрузок.
– Я не планирую воевать. – Фостер протянул девушке руку – Уж коли я в состоянии пить с девчонкой на коленях, то и управлять моей старушкой тоже смогу. Залезай, Малявка. Обещаю быть джентльменом.
Обещание пропало всуе. Пилотское кресло не было рассчитано на комфортное размещение сразу двух седоков. Усевшись на колени к Фостеру, Ильза оказалась зажатой между гауптманом сзади и приборной панелью впереди. Ступни в "слоновьих" ботинках висели над педалями руля направления. Сильные руки гауптмана обвились вокруг ее талии и обхватили РУС, почти упирающийся ей в живот. Ей пришлось раздвинуть бедра, чтобы освободить пространство для движения ручки управления.
– Так, будь добра, переведи закрылки в ноль. А потом, как я скажу, медленно добавишь мощности. Взлетать будем вертикально.
Ильза щелкнула указанным рычажком и сдвинула ручку тяги. Мощный двигатель загудел, наполнив кокпит ощутимой вибрацией. "Чиппева" закачалась и подпрыгнула вверх. Рев выхлопа стал нестерпимо громким, и Фостер закрыл фонарь кокпита, отрезав их от внешних звуков. Балансируя на реактивных струях, машина медленно, словно бы нехотя набирала высоту.
– Сможешь повторить, если что? – вдруг спросил Фостер, выглядывая вперед поверх ильзиного плеча.
– О чем вы? – переспросила девушка.
– Взлет. Если все пойдет хреново, вести машину назад придется тебе.
Пока Ильза переваривала эту мысль, Фостер включил осевую тягу. "Чиппева" заскользила над рядами дропшипов, понемногу набирая скорость. Через минуту они оставили захваченный космопорт позади и развернулись в сторону чернеющей на севере гряды холмов. Фостер немного подал ручку на себя. Ильза почувствовала, как напрягаются руки, обнимающие ее за талию, и помимо воли вздрогнула. Спустя мгновение гауптман засмеялся.
– Не беспокойся, Малявка. Хотел бы облапать, то не стал настаивать на гермокостюме. В нем ты как надутый пуфик, даже подержаться не за что.

[Tomoboshi]

Черноземье
Оккупационная зона клана Нефритового Сокола
8 октября, 18:15
6+6

"Чиппева" шла на дозвуковой скорости и довольно низко. По привычке Ильза крутила головой, желая рассмотреть развернувшийся под крыльями пейзаж, но ее постигла неудача. Широкие крылья совершенно перекрывали обзор из кокпита в обе стороны, так что увидеть хоть что-нибудь можно было только при взгляде прямо вперед и вниз. В остальном приходилось полагаться на изображение с нижней камеры и систему навигации. Очевидно, что “Чиппева” не слишком хорошо подходила для наземных атак, да и вообще для полетов на малой высоте. Убедившись в этом на собственном опыте, Ильза по-другому взглянула на привычку Фостера летать кругами для ориентировки.
Судя по карте, они уже преодолели около сотни километров, покинули воздушное пространство захваченного плацдарма и с каждой минутой все больше удалялись от своих. Можно было бы сказать, что “Чиппева” летит над вражеской территорией, но скорее всего на многие десятки километров вокруг не было ни одного солдата противника. По меркам Внутренней сферы клановский гарнизон был довольно немногочисленным. Наземная компонента одного кластера равнялась примерно усиленному батальону мехов. Таких скудных сил явно не хватало на то, чтобы создать сплошную линию фронта вокруг захваченного плацдарма.
Соколы и не пытались играть в окружения. Вместо этого клановцы держали периметр под постоянным давлением, проводя мелкие беспокоящие атаки силами легких мехов и элементалов. Они обстреливали патрули, брали штурмом одиночные опорные пункты и отходили прежде, чем их успевали связать боем превосходящие силы лиранцев. Атаки обычно поддерживали несколько омни-истребителей, которые бросали бомбы и расстреливали укрепления бортовым оружием. В отличие от наземных войск пилоты охотно бросались в воздушный бой, и редкая стычка заканчивалась без того, чтобы один или несколько АКИ не падали вниз, оставляя за собой дымный след.
К сожалению, в подавляющем большинстве случаев сбитые машины принадлежали лиранцам. Оперативная группа генерала Штайнера начала вторжение на Черноземье с пятью десятками боеспособных АКИ. Сейчас, спустя всего пять дней, общие потери авиакрыльев уже превысили 20 машин. По самым оптимистичным подсчетам разведки, потери Нефритовых Соколов были минимум в два раза меньшими. Защищающий планету 3-й когтистый кластер не имел никаких шансов в открытом бою, но успешно выигрывал войну на истощение.
Два последних дня Ильза наслаждалась отдыхом в лазарете "Хугина", восстанавливаясь после тяжелого путешествия обратно к своим. Сара сидела у нее часами, без необходимости кормила с ложечки и, как могла, оберегала ее от плохих новостей. Но даже такая забота имела свои пределы, и Сара не могла сидеть в лазарете круглосуточно – да Ильза и сама не просила ее об этом. Когда рядом не было Винтерс, компанию Ильзе составлял корабельный фельдшер, рыжий парень со Скаи. Он носил составную фамилию, почти невообразимо сложную для немецкого слуха, так что просил называть его по имени – Дэрилом.
Фельдшер любил поговорить. Хлопоча над пациенткой, он без умолку пересказывал последние сплетни и слухи. Ильза охотно слушала. Она уже знала про потери в рядах цезарей, про гибель Руббера и ранение Штосса, но даже и представить себе не могла, насколько сильно пострадали остальные эскадрильи. Счет выбывших пилотов шел уже на десятки. От этих рассказов Ильза еще тяжелее переживала собственное бессилие. Ее верный спутник, ее любимый "Центурион" был уничтожен. Летчица оказалась прикованной к земле в самый разгар тяжелой кампании. Она жаждала отомстить, но не могла это сделать.
Жажда действия и стала причиной, по которой она приняла сомнительное предложение Фостера. Было чудесно вновь оказаться в воздухе, в кокпите сверхзвукового истребителя, однако ильзино в буквальном смысле неудобное положение заставляло девушку нервничать. Она постоянно вертела головой по сторонам и внимательно рассматривала экран радара. В любой складке местности, за любым облаком ей мерещились тени клановских омни-истребителей – стремительных, почти неуязвимых, безжалостных.
Следовало признать, что даже с пассажиркой на коленях Фостер неплохо управлялся с "Чиппевой". Но даже его навыки имели предел. Гауптман не дотягивался до половины приборов. Зажатая между ногами Ильзы ручка управления поддавалась ему с трудом. “Чиппева” могла держать курс и выполнять простые маневры, но попытка вступить в воздушный бой оказалась бы для ее пассажиров фатальной.

***

Фостер вел машину, руководствуясь каким-то собственным, непостижимым для Ильзы чувством направления. "Чиппева" облетела стороной промышленную агломерацию Нового Хьюстона. Город только мелькнул вдалеке, у самого среза горизонта. Одинокий АКИ углубился дальше в ничейную территорию, удалившись от захваченного плацдарма уже на несколько сотен километров. К счастью, экран РЛС оставался чист, и бортовые сенсоры не фиксировали никакого радарного излучения. Их никто не искал, и единственными свидетелями их полета могли быть только фермеры, провожавшие взглядом черный силуэт в закатном небе.
Ильза уже начала беспокойно крутится – колени гауптмана совсем не походили на удобное сидение, и она успела отсидеть себе все, что можно. Эти шевеления раздражали Фостера. Он даже прикрикнул на Ильзу, когда девушка в очередной раз неловко повернулась, и ее плечи загородили ему обзор. Стемнело. "Чиппева" летела вдоль какого-то загородного шоссе на протяжении пары десятков километров, пока очередной поворот не вывел ее к группке зданий, стоящих среди лоскутов распаханной земли.
– Включи-ка инфракрасную камеру, – приказал гауптман, пустив "Чиппеву" в широкий и медленный разворот.
Ильза подчинилась. Прокручивая черно-белое изображение с помощью джойстика, она как могла тщательно рассмотрела строения, пока Фостер аккуратно наворачивал над ними круги. Двухэтажный дом из деревянных досок окружали несколько амбаров и сараев. Сенсоры не находили никаких источников тепла, за исключением слабого свечения на стоянке за домом. О чем Ильза и сообщила гауптману.
– Похоже на реактор на холостом ходу, как думаешь? – осведомился Фостер из-за ее плеча.
Ильза хотела покачать головой, но быстро спохватилась. Загораживать обзор пилоту сейчас было не лучшей идеей.
– Вряд ли, сигнал слишком слабый. Я бы сказала, автомобильный ДВС.
– Ясно. Приготовься, Манн, мы садимся.
"Чиппева" срезала последний поворот, направляясь к расчищенному полю перед домом. Фостер задрал нос и перевел тягу на вспомогательные двигатели, виртуозно зависнув над пятачком. Через несколько секунд плавного снижения колеса 90-тонной машины коснулись земли. Полет был закончен. Ильза и Фостер справились с посадочными процедурами в четыре руки.
– Вылезай, Малявка, – Фостер открыл фонарь. В кабине тут же ворвался по осеннему свежий воздух, несущий тяжелый запах обожженной реактивной струей земли. – На крыло до блистера лазера, там найдешь выступы для рук. Вот так вылазят из "Чиппевы".
Проделать весь путь в тяжелом гермокостюме оказалось не так просто. Ильза едва не поскользнулась на гладкой обшивке. Ее роста впритык хватило, чтобы дотянутся до земли, держась руками за небольшие, утопленные в предкрылок рукоятки. Фостер не последовал за ней, а просто вышел на крыло и спрыгнул вниз с двухметровой высоты. К удовольствию Ильзы, он не устоял на ногах и рухнул вперед, едва не проехавшись лицом по жирной земле. Гауптман в сердцах выругался. Он восстановил равновесие, и повернулся к Ильзе, отряхивая руки.
– Все запомнила?
Девушка кивнула.
– Что мы здесь делаем? Сейчас-то вы можете мне сказать?
Фостер фыркнул. Он полез в карман и щелкнул фонариком. Луч белого света высветил его искаженное в ухмылке лицо.
– Ну да, деваться тебе все равно некуда. Видишь ли, Малявка, вчера я вызвал на дуэль командира Нефритовых Соколов. Тот согласился. Если все пойдет хорошо, то я вышибу ему мозги. Если нет, то ты полетишь домой на моей птичке и примешь командование над остатками цезарей. Ясно выражаюсь?
У Ильзы от удивления отвисла челюсть. Сказанное просто не могло быть правдой. Это было бы слишком безумно, даже для ее идиота-командира. Фостер, тем не менее, безумцем не выглядел. Он схватил ее за руку и повел вперед, к крыльцу дома.
Навстречу им из темноты выступила одинокая фигура. Незнакомец был низкого роста – лишь немногим выше ильзиного плеча – но ступал широко и плавно, как огромная кошка. Он был одет в тонкий темно-зеленый комбинезон, по груди и бокам змеились вшитые в костюм трубки пневмосистемы. Голова незнакомца была непропорционально большой, с высоким лбом и ежиком коротко постриженных серых волос. На лице залегли глубокие морщины. В луче фонарика сверкнули его глаза, огромные, карие и неподвижные. На вид ему можно было дать и тридцать, и пятьдесят – резкие, глубокие тени у скул и в уголках глаз скрадывали черты лица, так что определить возраст наверняка было нельзя.
Все в его облике было неправильным. Невозможным. Человек не мог двигаться с такой ловкостью. У людей не бывает таких больших голов с такими гигантскими глазами. Гермокостюм не может быть таким тонким. Клановец – а незнакомец мог быть только клановцем – устрашал одним своим видом. Ему даже не требовалось тянуться к плоскому импульсному пистолету в набедренной кобуре. Ильза против воли отступила на шаг и спряталась за спину своего командира.
Фостер и клановец остановились в нескольких шагах, зыркая друг на друга из-под прищуренных век. Карлик скривился и первым нарушил молчание.
– Ты опоздал, вольняга, – он говорил со странным акцентом, и так тщательно проговаривал слова, будто английский был ему неродным.
– Не терпится сдохнуть, мразь? – осведомился Фостер.
Клановец сплюнул в дорожную пыль.
– Грязные слова, грязный язык. Ты слишком самоуверен для недочеловека. Мне придется поучить тебя манерам.
– Уверен, что получится, ты, рожденный в пробирке урод?
Ильзе показалось, что гауптман кинулся в атаку первым. Одним броском Фостер преодолел отделяющую его от противника дистанцию и обхватил клановца за плечи. Карлик повторил его движение. Два противника на миг застыли в позе борцов, и...
...хлопнули друг друга по спинам как старые приятели. Пораженная Ильза застыла на месте, не в силах найти нужных слов.
– Странно видеть тебя живым, – сказал Фостер, выпуская клановца из своей медвежьей хватки. Тот кивнул.
– Судьбы сплетаются причудливым образом. Ты постарел, Израэль.
– А ты нисколько не изменился. Все такой же урод.
Клановский пилот усмехнулся и повернул голову в сторону замершей девушки.
– Кто это?
Фостер отступил на шаг в сторону, дав клановцу рассмотреть Ильзу. Вздрогнув, она ощутила руку гауптмана на своем плече. Сжав плечо пальцами, он мягко удерживал ее на месте, будто бы говоря – спокойно, не нервничай. Как ни странно, это немного успокаивало.
– Одна из моих подчиненных. Я подумал, что ей не повредит встретиться воочию с одним из вас.
Шок прошел, и Ильзу захлестнуло ощущение неправильности происходящего. Она встрепенулась, сбросила руку Фостера и отпрыгнула в сторону, разворачиваясь разом и к клановцу, и к своему командиру.
– Что здесь происходит, а? Почему вы разговариваете с врагом? Вы что, продались кланам, шкипер?
– Малявка, не делай глупостей… – начал Фостер, показывая девушке пустую ладонь левой руки и правую, которая все еще держала фонарик. Ильза не слушала его. Она потянулась к поясу за пистолетом, но ее пальцы нащупали пустоту. Только сейчас девушка вспомнила, что не взяла оружие в этот вылет.
Клановец не двинулся с места. Свет фонарика падал в стороне, и в сгустившемся полумраке сверкали нечеловечески огромные белки его глаз.
– Разве твой командир не объяснил цель этой встречи? – в голосе клановца звучало раздражение.
– Он говорил что-то про дуэль, – Ильза почувствовала неуверенность.
– Так и будет, – отрезал карлик. Ильза скорее ощутила, чем увидела его кивок. – Израэль бросил мне вызов, я его принял, и воины моего тринария стали тому свидетелями. Так что отсюда уйдет живым только один из нас… но это может немного подождать, – голос клановца неожиданно потеплел. Он продолжил более приветливым тоном. – Много лет назад наши пути уже однажды пересеклись. Нет нужды торопиться убивать старого знакомого, воут?
Девушка не нашла что ответить. Все еще не в силах поверить в происходящее, она переводила встревоженный взгляд с одного мужчины на другого. Клановец осторожно подошел ближе, заглянув снизу вверх в ее лицо.
– Я звездный капитан Ким из клана Нефритового Сокола. Как твое имя?
– Ильза Манн. Лейтенант, – пробормотала она.
– Ильза… Манн, – произнес Ким по складам, будто пробуя имя на вкус. В конце его лицо едва заметно скривилось, будто произносить фамилию было для него неприятно. Клановец изучал лицо девушки несколько долгих секунд.
– Ты испугана, пилот Ильза. Я чую примесь страха в запахе, что исходит от твоей кожи.
Ильза и вправду дрожала мелкой дрожью, отчаянно надеясь, что бесформенный гермокостюм скроет это. Во рту пересохло. Девушке казалось, что даже в сгустившемся полумраке этот страшный карлик видит ее насквозь. Эта мысль наполнила ее таким отвращением, что будь Ильза немного посмелее, она очертя голову бросилась бы в драку, как на ее месте непременно сделала Сара. Но страх парализовал мышцы и заставил быть осмотрительной.
Ким медленно кивнул, будто увидев на ее лице подтверждение собственных догадок.
– Было ошибкой приводить ее сюда, Израэль, – проговорил он, не поворачивая головы. – Ее дух сломлен.
– Не спеши с выводами, – откликнулся Фостер из темноты. – То, что ты принимаешь за страх, на самом деле глубоко укоренившаяся неуверенность. На земле она старается быть пай-девочкой. Но дай ей крылья, и она расшибется в лепешку, чтобы доказать свое превосходство.
Ким хмыкнул и недоверчиво прищурился.
– Зачем воспитывать воинов из тех, кто лишен храбрости? Ваши пути всегда граничили с безумием.
– И все же мы регулярно надираем вам задницу. На Ковентри, например, – отозвался Фостер.
– Верно, – после паузы кивнул Ким. Затем он вновь обратился к Ильзе:
– Раз ты один из пилотов Израэля, то мы уже встречались в воздухе. Ты хочешь отомстить, воут?
– Верно, – Ильза не знала произнесенного слова, но инстинктивно угадала его значение. – Я знаю, что могу сражаться с клановскими пилотами на равных. Если у меня будет еще один шанс.
– Еще один шанс? – Ким вопросительно поднял бровь.
– Я лишилась своей машины, и мне пока не дали новую.
– На чем ты летала? – с интересом спросил клановец.
– На "Центурионе", – нехотя ответила Ильза. Она с удивлением осознала, что разговор на знакомые темы успокаивает. Клановец оставался ее врагом – не просто противником на поле боя, но носителем иной, чуждой культуры, морали, и даже облика. Фенотип аэрокосмических пилотов был так сильно изменен, что Кима даже трудно было назвать человеком в полном смысле этого слова – слишком чужероден был его внешний вид. Но при всех различиях, он разделял страсть Ильзы к небу – а это был как раз тот язык, который девушка могла понять.
– "Центурион"? – недоверчиво переспросил клановец, – такое старье? Почему?
Ильза горячо замотала головой, защищая память о любимой машине.
– Он самый лучший. Достаточно проворный, чтобы навязать бой кому угодно, и достаточно прочный, чтобы выдержать обстрел. Мне его не хватает, – неожиданно призналась она.
– Я начинаю понимать смысл, заключенный в твоей просьбе, Израэль, – бросил Ким через плечо, и снова обернулся к Ильзе. – Но если тебя сбили, значит машина подвела тебя. Либо ты оказалась не так хороша, как говоришь. Так что же случилось?
Ильза вновь помотала головой.
– Ни то, ни другое. Один мой ведомый погиб, второй выпал из строя, и меня атаковали один за другим сразу два "Бату". Первый почти разорвал мне хвост импульсными лазерами. А второй добил. Я думала, клановские воины воюют один на один.
Ким снисходительно усмехнулся.
– С достойным противником, да. Вы не ответили на бэтчелл, и потому мой тринарий атаковал без всяких ограничений. Насколько я знаю воинов Внутренней сферы, эта битва все равно превратилась бы в свалку, воут?
– Ут, – с ухмылкой подтвердил Фостер. Он направил фонарик вниз, держа его свет подальше от привыкших к сумеркам глаз.
– Я так и подумал. Твоя месть все еще возможна, пилот Ильза – хотя я бы не стал рассчитывать на успех. Второй “Бату” был вооружен протонной пушкой, воут?
– Да, – кивнула Ильза. – Кажется, вкупе с установками ракет ближнего действия.
– Ты столкнулась с лучшей точкой перехватчиков в моей легкой звезде. “Бату” с импульсными лазерами пилотировал вольнорожденный по имени Джошуа. Он не пережил этот бой. Командира точки зовут Алан; за год он убил в воздушных дуэлях четырех соперников. Его считают лучшим стрелком в тринарии… после меня, конечно.
– Интересно. Еще один из старой гвардии? – спросил Фостер. – Ветеран Туккейда?
– Нег, ему семнадцать. Теперь воины из нашего пополнения так молоды, что даже не заканчивают подготовку должным образом. Их Кровопускание проходит без формальностей, в настоящем бою. Не стоит удивляться, Израэль. Вторжение изменило всех. Даже Нефритовые Соколы меняются, чтобы удержаться на новом пути.
– Дерьмовое дерьмо, вот что это. Мы сломали вам хребет, и теперь чтобы пополнить свои поредевшие части, вы посылаете на войну детей. Карлик невозмутимо пожал плечами.
– Дети они или нет, какая разница. Эти воины ничем не уступают тем, что шли пятнадцать лет назад в первых рядах крестового похода. Им не хватает опыта, но это поправимо. А вот агрессивности им не занимать. Спроси у своего пилота, почувствовала ли она, что сражается с ребенком.
– Какой же ты мудила, Ким, – беззлобно бросил Фостер. – Мы так и будем стоять?
– Тебя погубит сентиментальность. Ладно, пойдем, я покажу обещанное, – Ким развернулся и зашагал в сторону дома. Ильза вопросительно взглянула на гауптмана. Вместо ответа тот лишь кивнул. Девушка последовала за удаляющимся клановцем, на спину которого падал белый круг электрического света от ручного фонарика. Хруст гравия подсказал Ильзе, что Фостер идет прямо за ней по следам. Она также расслышала едва уловимый металлический щелчок, какой издает раскрываемая застежка.
Если Ким и обратил внимание на возникшую заминку, то не подал виду. Он свернул с подъездного пути на узкую грунтовую дорожку, обрамленную кустами с каждой стороны. Дорожка шла в обход фермы и вела на задний двор. Ильза обогнула угол дома и увидела приземлившийся АКИ.
Фюзеляж крылатой машины имел форму сигары, более толстой спереди и слегка сужающейся к хвосту. Нос машины был заострен, как трехгранный наконечник стрелы. Сверху нос закрывал прозрачный фонарь, который плавно переходил в бронированный фюзеляж. Стреловидные крылья отклонялись вниз градусов на тридцать, так что в сечении напоминали размашистую перевернутую "V". Киль был небольшим, а вот стабилизаторы – широкими и с мощной механизацией. На полпути от крыльев к хвосту располагалась дополнительное горизонтальное оперение. Его стабилизаторы были боле тонкими, и изломленными вверх, чтобы не создавать аэродинамическую тень.
АКИ был выкрашен в матовый бледно-зеленый цвет, обычный для клана Нефритовых Соколов. Машина была небольшой и изящной, так что вымощенная гравием площадка без проблем выдерживала ее вес. Но вот опалины от реактивной струи были просто огромными. "Мощность двигателя должна быть невероятной", – потрясенно думала Ильза, обходя машину кругом. Ее не оставляла мысль, что перед ней перерожденный кланами "Центурион" – все еще неуловимо похожий, но измененный почти до неузнаваемости. Ее небесно-голубой ангел был элегантен, почти артистичен. Обводы этой машины были лишены всякого намека на изящество – лишь строгая утилитарность доведенной до совершенства аэродинамики и механизации.
Пока Ильза была занята, мужчины стояли в отдалении, бок о бок друг с другом. С лица Фостера исчезла грубоватая усмешка. Погрузившись в невеселые мысли, гауптман молча следил, как его подчиненная восхищенно осматривает клановский истребитель. Ким сложил руки на груди. По его лицу ничего нельзя было прочитать.
– Я удивился, когда ты упомянул "Вандал", – произнес вполголоса клановский пилот, – эти машины пользуются дурной славой. Всего тридцать тонн веса, и сверхлегкий реактор 360-го класса. Планер и электроника рассчитаны на такие перегрузки, а вот летчики нет. "Вандалы" убивают своих пилотов, Израэль. Он рано или поздно убьет и ее.
Фостер не ответил. Он отключил фонарик и поднял голову вверх, наблюдать за ярко сияющими звездами на потемневшем небе.
– Красиво, черт побери. – Он помолчал с минуту, а затем добавил хриплым голосом: – Зачем это тебе, Ким? Зачем ты согласился?
– Я стар, Израэль.
– Чушь. Ты моложе меня.
– Стар, – с нажимом повторил Ким, – по меркам клана мне давно не место в частях первого эшелона. Подчиненные постоянно кидают мне вызовы. Их мысли заняты не битвой, а моим ниспровержением с поста командира тринария. Я не могу убивать их всех.
– Дерьмовые у вас порядки. Дерьмо и идиотизм, воут?
– Нег. Мне до шурата, что ты об этом думаешь, Израэль. Таков путь кланов. Остается только выбрать, как я хочу умереть. От руки собственных воинов на испытании положения… или на дуэли с чемпионом из внутренней сферы. И если я вернусь с победой, меня, может быть, оставят в покое на некоторое время. Ты понимаешь?
Ким многозначительно взглянул на Фостера. Тот кивнул и буркнул в ответ:
– Что уж тут непонятного, никаких поддавков. Как мы это провернем?
– Голыми руками. Здесь, сейчас и до смерти.
– Как в старые добрые времена, а? – Фостер вздохнул, – согласен. Но пообещай: если ты меня уделаешь, девочка улетит отсюда на моей птичке, и ты не станешь ей мешать.
Ким кивнул. Он размял плечи и принялся отстегивать матерчатую кобуру от бедра. Оружие полетело вниз, глухо звякнув о гравий.
– Жизнь Ильзы мне не нужна. Ты готов?
Фостер закряхтел и принялся крутить шеей в разные стороны. Позвонки хрустели громче обычного.
– Сейчас только разомнусь и избавлюсь от железки.
Клановский пилот кивнул. Он сделал несколько шагов вперед, занимая позицию посреди свободной площадки. В нескольких шагах за его спиной нависал срез правого крыла "Вандала". Фостер полез в нагрудную кобуру, вынул оттуда двенадцатимиллиметровый пистолет с рябым дулом и выстрелил четыре раза в грудь звездного капитана Кима. Все пули попали в цель. Карлик успел только изумленно поднять голову, и замертво рухнул наземь.
В ночной тишине эхо от выстрелов еще долго не могло утихнуть. Ильза испуганно бросилась на землю – печальный опыт наземной перестрелки давал себя знать. Фостер убрал пистолет и широким шагом приблизился к ней.
– Вылезай, Манн. Все кончено. Теперь, чтобы все было не зря, тебе нужно поднять в воздух вот эту клановскую птичку.
– Но я не понимаю… – испуганно лепетала девушка. Она никак не могла заставить себя оторвать взгляд от тела Кима. Клановец лежал на спине, под ним уже развилась чернильное пятно. Темнота скрывала цвет крови.
– Вы же согласились на дуэль… Почему вы застрелили его? Разве он не был вам другом?
Фостер печально покачал головой.
– Мой бог, конечно нет. Но он был чертовски хорошим врагом. Мне будет сильно его не хватать.

[Heikkii]

*****

[KolbunD]

Фостер - пьянь, но за коллег жопу глотку порвет любому.
Минимум помрет во время гражданской войны, максимум во время Джихада. Третий вариант - тронется крышей во время гражданской войны и помрет под забором какого-нибудь обшарпанного бара после списания от отравления суррогатом

[Маленький Скорпион]

Ах, как вероломно и... профессионально ...

Ожидаемо для простолюдина. Но непрофессионально. Потому что он подставился по-крупному, минимум, дважды: клановцы могли завалить их на подлёте (когда Фостер не мог нормально управлять самолётом из-за пассажирки) и потом, после нарушения Фостером условий дуэли (тут, конечно "тонкий психологический расчёт": оппонент искал не поединка, а смерти от рук старого врага, потому как Фостера уважал, а сослуживцев попросту ненавидел... но такие психологизьмы и есть любительщина чистой воды).
При этом Фостер вроде бы крепкий и сильный физически мужик, и если он как рукопашник не ниже среднего, то клановского лётчика в рукопашке он с большой вероятностью убьёт и так. Что характерно, Ким это, явно, понимал и подставлялся по полной. Отсюда вывод снова не в пользу Фостера.

[Heikkii]

*****